Дмитрий Быков - Гражданин Поэт. 31 номер художественной самодеятельности

В окруженье элитном, в антураже пацанском —
Слева стерлядь живая, справа Путин живой,
Губернаторы в черном, ананасы в шампанском,
Заливное с мигалкой – и червяк дождевой!

Это значит, играя на общественном нерве,
Как российские барды – на гитарной струне,
Что в живом организме не заводятся черви,
Губернатор Зеленин намекает стране!

Не потерпит такого никакая свобода.
Распрощайся с элитой, а потом и твори!
В общем, это сравненье осмысляли полгода,
А потом остроумца попросили с Твери.

Встрепенулась Россия, опустевшая летом:
От лужковского краха оклемались едва!
Может быть, губернатор провинился не в этом?
Может, Тверь обнищала и не любит ЕдРа?

Что ЕдРисты тверские провалились нещадно —
Так ЕдРа ведь не любит и его господин,
А когда б увольняли, у кого обнищало,
То боюсь, что Кадыров не сменился б один.

Губернатор бы спасся – и поднялся бы, кстати,
Хоть и так в девяностых оторвался сполна, —
Если б пару медведей обнаружил в салате.
Иль в салате – медведя, а в компоте – слона.

Он мечтал развернуться, чтобы все офигели:
Дискотека в Рублевке, барбекю до зари,
Ананасы в водяре, русский бум в Куршевеле,
Бологое в нирване, модернисты в Твери!

Но не вышло красиво. Развели по понятьям.
Не парить брюхоногим с летуном наравне.
Куршевель – в Куршевеле, паразиты – в салате,
И в Твери – Шевелевы, а Зеленин – вовне.

Жил да был крокодил,
Гопотой руководил,
С активистками блудил,
Россиянам говорил:
– Приводите ко мне своих детушек!
Я из них крокодильчиков сделаю!

Им, рептилиям, везде теперь идиллия,
В Селигере стала ферма крокодилия,
Управляют ими правильные гномики,
Соблазняют Высшей школой экономики,
Разрешают, как особенно доверенным,
Подтираться исключительно Пелевиным,

А за циника
Подрабинека
Добавляют на десерт
По два финика,

А тот, кто с врагом наиболее груб,
Вождем крокодилов целуется в пуп,
И верховный сурок —
Самый страшный зверек —
Их зовет уважительно нашими!

А кто скажет чего-нибудь дерзкое
Про камлание их селигерское —
Тем судиться приходится с нашими,
А в окно им кидают какашами.
От «МК» до Андрея Васильева —
Всем досталось говна крокодильего!

Но тут раздался громкий свист.
Ворвался Кашин-журналист.
«Уйди, рептилия! Не смей
Калечить маленьких детей!»

Испугалась зеленая гадина,
Как Обама при виде бен Ладена.
Закричало чудовище мерзкое
На отродье свое селигерское:
– Пусть будет этот Кашин
Жестоко изукрашен,
Поскольку он враг пресмыкающихся!

И побили отважного Кашина,
Все лицо его было расквашено,
Даже главный сказал:
– Это полный скандал!
Так нельзя поступать с журналистами!
О законе радея,
Мы поймаем злодея,
Отругаем его и отшлепаем.

Закричал крокодил:
– Я туда не ходил!
У меня стопроцентное алиби!
У меня документ,
Что на этот момент
Я жевал совершенно не Кашина!
Подтвердите, друзья:
Если б ел его я,
Он уже никогда б не очухался!

…В здании мертвенно-розовом
Пафосный суд проходил.
Кашина судят с Морозовым.
Их обвинил крокодил.

Но сотрясся эфир,
И напуганный мир
Потрясен небывалой сенсацией!
Сообщенье несут,
Что в Хамовниках суд
Отклоняет претензии к Кашину.
Проиграл крокодил,
Журналист победил,
И судья принимает решение,
Что зубами владеть
Может только медведь,
И детей соблазнять – соответственно.

Рада, рада детвора,
Все танцуют до утра:
Шакалы поднимают бокалы,
Бараны стучат в барабаны,
Кобра хихикает добро,
Веселый клоп поет «Гоп-стоп»,
Веселый глист танцует твист,
Скорпионы, акулы, тарантулы
Тоже блещут своими талантами,
А медведь-весельчак
Разбуянился так,
Что «Парнас» проглотил не поморщившись.

Ну что, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ!
Тебя пытался отскрести я,
Но кто ж такую отскребет?

Ты мне досталась не принцессой:
Полуразъятая страна
Битком набита грязной прессой
И грязных выборов полна.

А сколько было грязных денег,
Гусинских, Господи прости!
И вот я взял чекистский веник
И принялся тебя мести.

Для упрежденья звучно гаркнув,
Я поднял Родину с колен.
Я выгнал грязных олигархов
И чистых вырастил взамен.

Я прессу заново отстроил,
Как тут водилось искони.
Я бабки грязные присвоил —
И стали чистыми они!

И ничего же не пропало,
И недовольства гул затих,
И грязных выборов не стало.
Не стало вовсе никаких.

Но грянул кризис несуразный
Системы штатовской жилой,
И вновь Россия стала разной
И, значит, грязной, Боже мой!

На этом диком, плоском блюде —
Как хочешь, так им и владей —
Внезапно проступили люди.
Как чисто было без людей!

И выбор к будущему лету,
К восторгу лохов и растяп,
Пусть не из двух – из двух-то нету, —
Но из полутора хотя б!

Прощай, живучая зараза.
И я не тот, и ты не та.
Быть может, за хребтом Кавказа
Теперь возможна чистота?

Там чище всяких мойдодыров
Отмыл проблемный регион
Мой верный ставленник Кадыров —
Но кто там я, когда там он?

Уйду, непонят и не признан,
С угрюмым видом пацана.
Прощай, немытая Отчизна,
Неисправимая страна.