Фёдор Быханов - Люди и зверушки

Перекусить с водицей было чем.

Ушел весь сахар на сиропы в зиму.

Но, видно, маловато добавлял.

Варенье в банках (будто с магазину)

В кладовке вирус порчи обуял.

В бачок железный перелив десерты,

Решил Степан на холод их снести.

Где сохраняются не только лишь консервы,

Все что замерзнет – можно тем спасти.

Дом с крышей у Пахомова – бетонной,

Там бак оставил, крепко привязав,

К антенне личной – телевизионной,

Как подтверждение своих хозяйских прав.

Но, забрались бомжи на верхотуру,

Бачок стащили в сдачу на металл,

Варенье вывалив – на кровлю прямо (с дуру),

Ручей откуда сладкий побежал.

Чтоб сахаристых не было сосулек,

Соскреб Степан по ведрам наледь всю

Не то б – шрапнелью и со свистом пулек

Мог их принять на голову ж свою.

А тут к начальству строго пригласили:

Он был единственным, кто крышу очищал.

Мешок за это сахара вручили

И награжденным «Грамотой» он стал.

Глава девятнадцатая

Место притяжения

Встаёт Степан всегда под утро,

В душе смирив «засони» спесь,

Когда вещает репродуктор

В тиши торжественную песнь.

К работе путь, чтоб не был скучен

Газету свежую берет,

Узнать – вчера, чем день отмечен,

И ожидать что наперед.

Сегодня это буквоедство

Вмиг выверило Стёпин сон:

Мол, пассажирам руководство

Построит новый павильон

И не вдали, а там где служит,

Стоит где «Зооуголок».

Начальник дал проект и тут же –

Назначил сдачи точный срок.

Строгал, пилил Степан вагонку,

Стараясь точно соблюсти

Архитектурную задумку:

Культуру массам донести.

И вот объект готов к работе.

Настал заветной сдачи миг.

При всем своем честном народе

Начальник ленточку простриг.

Идиллия не долго длилась…

Стремительно, в кратчайший срок

Вдруг рядом с павильоном вырос

Пивной приветливый киоск.

Где пиво – долго ли до драки?

Пропив последний медный грош,

Сцепились будто две собаки

Любители коктейля «Ёрш».

Пока одни дрались без толку,

Теряя злость, азарт и пыл.

Какой-то типчик втихомолку

Афишу смачно прилепил.

Ему вослед (как всем прохожим)

Торговка источила крик:

– Жевать резинку-то негоже,

Ты лузгай семечки, мужик!

Кругом – народ. Кто делом занят:

Играют в карты без конца,

Кто краской след по стенке тянет

Про рэп, чтоб помнила попса.

Начальник глянул – умилился,

Пришел в неистовый задор.

Сказал и даже прослезился:

– Ну, дарования! Ну, фольклор!

Раз так, не подкачала свита:

– Отточим мы талантов спектр!

Про остановку – позабыто!

Стал «Культпросветзатейный центр»!

Всем – хорошо! Беда – Степану…

Он – день за днем, забыв про сон.

Копает по приказу яму,

Под новый «Метропавильон».

Глава двадцатая

Искусствовед

Своим животным в «Зооуголке»

Степан Пахомов сам еду готовит.

А чтоб хрустело что-то на зубке

Мослы и кости лично им находит.

Тут, вдруг – «Отказ в наборе суповом»!

Не стал торговец возносить осанну:

Мол, в бизнесе теперь сплошной облом,

Ему и то – мясцо не по карману.

Кредит поехал, дескать, выбивать

И попросил Степана по старинке:

– За холодильным цехом доглядать,

Пока сам в хлопотах – не изорвет ботинки.

Степан в холодном цехе не скучал,

Подмел всю изморозь и вылепил из снега

Он изваяния, всего, что не видал

В меню «вегетарианского» обеда.

Когда же летний зной всех одолел,

Пахомов в холодильник – охладиться,

Всех пригласил, кто сытно с ним не ел:

– На ветчину из снега подивиться!

Что ж на диковинки задаром не смотреть?

Пошел народ, как будто к мавзолею.

Не позабыв ушанку лишь надеть

Да теплый шарфик повязать на шею.

Хозяин появился без деньжат:

– На просьбы в банках отвечали грубо!

И удивился, как теперь спешат.

Все в холодильник посмотреть на чудо.

А вскоре снова он разбогател,

Купил себе «Диплом искусствоведа»!

Сам продавать билеты лично сел

На «Выставку копчёностей» из снега.

Глава двадцать первая

Растяжимая сажень

К весне Степан берется за работу:

Скворечник сбить – ему сейчас с руки,

Но на душе тревожно от чего-то

Как будто кошка точит коготки.

Ну, так и есть – зашел старик соседский,

О «юности тревожной» рассказать

И стал трындеть, как парень деревенский

Вдруг землемеру выдался под стать!

То комиссар, ему вручил бумагу:

Мол, вся земля «Декретом» – для крестьян!

И даже ты, неграмотный бродяга,

Теперь богаче, разных там дворян…

Как же такому счастью не поверить?

Сажень осталось только заказать.

Чтоб все по своему в округе перемерить,

И чтоб никто не смог потом отнять.

Не отступился плотник от заказа,

Добавил к инструменту он вершков.

Подумав, что не грех с такого раза,

Иметь в меже чуть более шагов.

Резон к воспоминаниям найдется:

Была верста – стал вдвое дольше путь.

Не ведая: потом чем обернётся,

Желание чуть более хапнуть.

– Исправь, Степан, как было, сделай милый!

Старик Пахомова стал жалобно просить:

– А то в ногах былой, уж нету силы.

Меж остановками – на согнутых ходить.

Степан отправился к начальству с предложеньем:

– Исправьте в расстояниях «сыр-бор»!

На что сказали, мы, де, к сожаленью,

И без того использует прибор.

Пахомов убедился в этом лично.

Но только, не какой-то дальномер,

Бутылочку обычную «Столичной»

Приладил на треногу инженер.

Её доставили таксисты с магазина,

Им выгодна «сверхдлинность» сей дуги.

Меж остановками поменьше чтоб бензина

Маршрутки двигатель расходовал в пути.

Но и сосед – не найден под забором!

Степан ему подарок преподнес:

Обычный глобус, лично на котором

Он все их остановки сам разнес.

Глава двадцать вторая

Колючая преграда

–Набраться знаний – вовсе не излишек! –

Решил начальник «зооуголка». –

Мы больше пригласим к себе детишек!

О чем сказал Степану свысока.

Что ж не понять! На ниве просвещенья

Плакаты вывесить Пахомову не лень,

Что будет зрелище, а с ним и – угощенье,

Для всех, кто явится в «экскурсионный день»

А в срок назначенный, сам вышел с «хлебом-солью».

Приветствовать почетнейших гостей.

И оттого заныло сердце болью,

Ни одного не встретив у дверей.

Все прояснилось только у дороги:

Сплошной поток машин по ней катил.

Чтоб перейти, помочь могли не ноги,

А шар воздушный или «пара крыл».

– Знать, переход здесь строить пешеходный! –

Степан летит к начальству напрямки.

– Иначе шансы «явки всенародной»