Ибрагим Абдуллин - Поднять на смех!

— Я просто стоял в очереди. Без всяких там…

— Понимаю, понимаю, — тяжело вздыхает директор. — Своего, значит, не хотите выдавать? Это, конечно, с одной стороны, хорошо. Но… Вы, зная фирменные секреты, создаете такие очереди. Нельзя так. Впредь вы, Алексей Палыч, заходите вон в ту дверь — и прямехонько ко мне. Поняли? Вот и хорошо!

Вышел я из магазина окрыленный и, весело шагая домой, думал: «Это хорошо, что в гастрономе появился у меня свой человек. Не мешало бы еще познакомиться с кем-нибудь из универмага. Пойду-ка, на всякий случай, в сторону универмага. Очередь создавать…»

Пришел по почте новый журнал. Не зная чем занять себя, сижу, решаю кроссворд. Открывается дверь, в комнату входит сосед. Лицо у него помято, и он тоже, наверное, не знает, чем себя занять. Поздоровался.

— Салам! А-а, кроссворд разгадываешь… Признаться, я и сам люблю иногда повозиться с ним, голову поломать, — говорит он, облизывая пересохшие губы. — Фу, как голова трещит.

— Это хорошо, — говорю я. — Тогда давай вдвоем ломать… Значит, так: английский писатель. Фамилия его кончается на «инг».

— «Рислинг», — говорит сосед, не моргнув глазом. — Эх, вчера…

И я тут же вспомнил: писатель — Киплинг. До этого никак не мог вспомнить. Хорошо, когда рядом умный человек.

— Порода лошадей, — читаю я дальше. — Первые три буквы известны: «Мус…»

— «Мускат», «Мускат»! — быстро подсказал сосед. И я опять вспомнил: «мустанг». Вот ведь что значит подсказка! Не то сидел бы, ломал голову.

Читаю дальше:

— Грузинский поэт. Есть буква «ц»…

И тут же слышу ответ:

— «Ркацители».

«Постой-ка, постой-ка… Знакомые созвучия. Ага, поэт — Церетели».

— Город из восьми букв. Третья буква «р». Кончается на «…унд».

Сосед тут же выпаливает:

— «Вермунд», — потом, что-то вспоминая, морщит лоб. — Постой-ка, разве в этом слове есть буквы «н» и «д»? Ты там что-то не так угадал. «Вермут» — вот как оно правильно произносится.

В общем, прямо в тупик мы зашли с названием этого города. Но потом я все же вспомнил — Дортмунд.

— Странное название, — говорит сосед. — Никогда не пробовал…

— У тебя все впереди, Попробуешь еще…

В общем, таким вот путем и разгадали мы с ним кроссворд.

Что ни говорите, а хорошо, когда рядом окажется человек с широким кругозором.

Окончил я школу и задумался о выборе жизненного пути. Направо пойдешь — заводы и фабрики, налево — вузы да техникумы. Останешься дома — тоже не пропадешь: у нас и на селе много дорог. Одна, смотришь, на ферму ведет, другая — на колхозное поле. Стоял я так на перекрестке, раздумывал, куда бы это мне отправиться, и тут услышал твердый родительский совет: «Электротехникум ждет тебя».

Я начал внутренне сопротивляться: «Куда-куда, думаю, но в электротехникум — категорически нет! В физике я, как говорится, ни в зуб ногой».

— Не разбираюсь я в разных там магнитных полях и сопротивлениях, — ответил я вслух.

И тут же, в один момент, узнал, что такое сопротивление.

— Пойдешь! — отрезал отец сначала на коротких волнах. Потом на средних: «Пой-дешь!!» И, наконец, — на длинных: «П-о-й-д-е-шь!»

Эти волны первым делом уловила мама. Потом подключилась сеть родственников. В общем, пришлось согласиться, так как сгорели мои предохранители.

— Только почему именно в электротехникум? — на всякий случай поинтересовался я.

Все тут же вспомнили, как я когда-то разобрал радиоприемник, чтобы отремонтировать его, а потом долго таскал магнит от него — единственное, что мне не удалось испортить.

В общем, оказалось, люблю я электротехнику с малых лет. Да и родные со временем наэлектризовали меня до последней клетки! До кончиков волос! По вечерам, перед сном, я без страха не мог снимать рубашку: она трещала, сверкала!

А в техникум все-таки поступил. На заочное отделение. Лишь после этого перестал метать гром и молнии отец, только после всего этого исчезли в глазах матери какие-то вспышки душевных замыканий.

В любом деле есть своя система. В учебе тоже. Я сразу же начал учиться по системе… йогов. Сидишь на невидимых иголках: «Для чего все это мне? Ведь ни в зуб ногой. Учился бы на моем месте кто-нибудь другой, был бы ток, то бишь толк. Эх, надо бы на агрономию подаваться все-таки — родная стихия…» И каждый день в таком напряжении. А на зачетных занятиях я шлепал губами так быстро и беззвучно, что преподаватель говорил: «Иванов, при частоте ниже семнадцати и выше двадцати тысяч герц колебания твои уже не воспринимаются моим ухом. Садись. Неуд».

Получал я неуды, но наконец каким-то образом получил и направление. В колхоз направили. Устроили на квартиру. Меня хозяин сразу же попросил утюг отремонтировать. А сам сел рядом и глаз не сводит с меня. Учится, значит. Ну, я недолго копался в утюге. Потом включил его, и он тут же почему-то ударил хозяина. Током. А хозяин меня. Кулаком. Мощный удар! Сразу же короткое замыкание у меня в глазах возникло…

А потом я на свиноферму подался. Тянуть провода в только что построенном свинарнике. Как следует вроде протянул их. А когда включили рубильник, то впервые в жизни понял, что вокруг проводов создается магнитное поле, и что оно двигается довольно быстро. Правда, я тоже умею бегать. Стал убегать от этого поля, но оно каким-то чудом все-таки сумело догнать меня. И мало того что догнало, так еще трясти начало. Хорошо, что кто-то догадался рубильник выключить, иначе всего бы растрясло. А так ничего, руки-ноги целыми остались. И в голове какие-то мысли появились. Что-то наподобие: «А ну ее, эту практику!»

Доволокся до своего колхоза. А тут отец: «Здравствуй, сынок… Посмотри-ка, — пристает, — телевизор. Барахлит что-то».

Неудобно было перед родными показаться неумехой. Полез в цветной телевизор. Отремонтировал. Включил. И что-то грохнуло.

Потом… Потом я достал свое направление на практику, отдал его родителям: «Берите, — говорю, — практикуйтесь сами. А я побежал!»

— Куда? — спросили они недоуменно.

— Пойду свою дорогу искать!..

И пошел. Сейчас учусь на агрономическом факультете сельскохозяйственного института. Прилежно учусь. Без системы йогов. Кажется, свою дорогу все-таки нашел.

Хабэння все тащит в дом, все копит, всем запасается впрок, словно жить ей отпущено лет двести, а то и все триста. Ест впроголодь, одевается кое-как. Все, что попадает к ней в руки, расталкивает по шкафам, сундукам, припрятывает в подполье и на чердаке. Если бы это происходило в старину, наверняка из нее получился бы скупой богач, о котором так много написано книг. Нет, она «не собрала полные поля круторогих, не согнала полные долины долгогривых», как писал Екзекюлээх, но ведь недаром же ей дали прозвище Хасаастаах, что значит — скряга. Взятого не упускает, полученного не возвращает, случайно попавшее в руки хватает, что валяется, подбирает; копит одежду и ткани, посуду и домашнюю утварь, но больше всего — деньги. Занимается только тем, что дает возможность сейчас же, немедленно получить рубль.