Елена Кисель - Герои

При этом на все трепыхания Кефала типа «Да я… да я этого, однолюб!» Эос вежливо кивала и замечала, что да, да, Зевс у нас тоже однолюб — в том смысле, что любит все одушевленное, так что тут мы с вами, сударь, сходимся. Здесь Эос ошибалась, поскольку Кефал оказался мало того, что однолюбом, так еще и однолюбом настырным. Охотник мигом просек веселый нрав богини, откашлялся, взял нужную ноту и… громкие причитания «А-а-а, помираю без Прокриды», «У-у, и скучно, и грустно, и некому руку подать» обеспечили розоперстную мигренью и депрессией. Какое-то время Эос зависла в непонимании ситуации: мужик… хочет уйти… в семью к жене?! Потом махнула рукой и заявила, что так и так, амнистия тебе вышла, иди уже в родные пенаты. Только сначала надо бы проверить твою жену на взаимность чувств и пустые шкафы. Проверку надо? Вот тебе новый облик, пошел-пошел-пошел!

Кефал и правда пошел, нашел свою жену в скорби и при отсутствии неустановленных личностей в шкафах. И ничего лучше не придумал, как начать склонять жену к аморалу. Причем, на все отмазки типа «Да я однолюбка! О-о, мой бедный Кефал» — реагировал привычными фразами, что Афродита, мол, тоже однолюбка… В конце концов после долгой психологической обработки и посулов мзды Прокрида начала уже посматривать как-то приветливее… и тут Кефал применил эпический выход с «Аз есмь муж твой, великий и ужасный, блудница!» Прокрида поникла головой, сказала, что да, мол, как я, зараза, несовершенна — и ушла себе партизанить в горы, оставив мужа прикидывать — что в постановке прошло не так.

Партизанить в горах Прокриде какое-то время помогала Артемида — и даже снабдила ее волшебным самонаводящимся копьем. Потом Артемида узнала, что новая спутница (громкий античный звук ужаса и потрясения) не девственница, и указала ей на сосну (потому что дверей в лесу не нашлось). Прокрида пошла дальше уже с копьем, дошла аж до Крита и до Миноса — и тут уже началось веселье.

Миносу — да-да, тому самому — не сказать, чтобы везло по жизни. Тут тебе быки бешеные, жена влюбленная (в быка), потом приемный Минотавр в лабиринте, потом Геракл, потом Тесей. До кучи всего Пасифая как-то разозлилась на Миноса за частые измены (нет, ну я тебе только с быком, а ты мне каждый раз с разными!) и наслала на мужа проклятие. Женщин Минос после проклятия любить не перестал, зато стал в процессе извергать змей, скорпионов и сколопендр, отчего наложницы и любовницы отправлялись к Аиду толпами, некоторые от яда, некоторые от впечатлений. Потому что когда ОТТУДА на тебя моргает сколопендра… В общем, не каждая ожидает встретить фауну Эллады в таких экзотических местах.

Само собой, увидев Прокриду, Минос решил, что сколопендры — сколопендрами, а наследственность обязывает. А поскольку Минос был, как бы, еще и царь, отказываться Прокриде было как-то даже страшновато. Поэтому она сваяла из желчного пузыря козы первое средство контрацепции и смело двинула к Миносу. Змеи и скорпионы к желчному пузырю козы оказались совсем не готовы, заклятие спало, кладбище наложниц прекратило разрастаться. Счастливый Минос подарил Прокриде чудесную собаку Лайлапа и наконец-то пошел налево без всяких сколопендр.

Экипированная волшебным копьем, волшебной собакой и волшебным опытом борьбы с античными венерическими заболеваниями Прокрида вернулась на родину. Переоделась в купца и заявилась к Кефалу, демонстрируя: мол, вона что у меня есть! Кефал, который вообще-то был охотником, начал предлагать денег, но «купец» сказал, что, мол, в средствах я не стеснен, зато есть у меня к тебе предложение насчет чистой и очень горячей любви… «Да я однолю… э-э, натурал», — попробовал было упереться Кефал, потом вспомнил, что таки в античности живут, посмотрел на копье и собаку… пробормотал что-то вроде «Эх, один раз — не Аполлон!» — и приготовился делиться с купцом горячей любовью. После чего… нет, никаких выходов в духе «Муа-ха-ха, неверный, голубеешь?!» Просто и скромно: «Я жена твоя, Прокрида, я супружница твоя».

Пристыженный Кефал пустил слезу, супруги помирились и начали вкушать семейное счастье полной бочкой. В которой, как известно, всегда что-нибудь в количестве ложки да плавает.

Кефал начал охотиться с не знающей промаха собакой и не знающим промаха копьем. Поскольку выслеживать дичь было как бы и не надо, Кефал начал петь. Поскольку в окрестностях Афин было жарко, то пел он о желанной прохладе: мол, приди, приди, помираю.

Как показала практика, нужно было петь что-нибудь про Деда Мороза. Хотя не факт, что сработало бы.

Так или иначе, какой-то афинянин впечатлился репертуаром и пересказал Прокриде, что, мол, твой муж там на охоте какую-то Прохладу песнями подзывает. Явно нимфа (предположение, что охотник может долго ходить по лесу и просто петь о прохладе, никому в голову не пришло). Прокриду начали терзать смутные сомнения, так что она вспомнила свое славное партизанское прошлое и полезла в кусты шпионить за мужем.

А дальше все уже было по печальному сценарию: шорох, самонаводящееся копье, «Ты что вообще в кустах делаешь?!», «Помираю. Только… не… женись… на Прохладе…», «Да я ж… я просто… я же однолюб!!!» Слезы, трагедия, фэйспалм Аида на троне. Занавес.

Так что прежде чем петь — подумайте, о чем, господа.

Античный форум

Афина: Говорила я о важности гигиены…

Зевс: Сынок, ты к врачам-то обращался?

Минос: Да они вообще только седели и заикались почему-то…

Асклепий: Сколопендры. Сколопендры. Сколопендры.

Аид: Ахаха, сделаю этого мужика своим судьей. Он прекрасен, серьезно.

Вообще-то, мастеровитым и талантливым в Древней Греции как-то традиционно не везло. Либо со временем их начинало плющить не по-детски в стиле «Да я этих богов… как Цербер тряпку!» – и боги таки приходили, соревновались, а потом античные умельцы отправлялись повышать квалификацию в царство Аида. Либо боги к мастеровитым начинали благоволить, а это тоже заканчивалось странно. Например, спонтанным браком со статуей, если вспомнить Пигмалиона.

В жизнь Дедала боги не вмешивались, но Дедал был настолько творческим, что обеспечил фэйспалм Ананки сам себе.

Для начала – Дедал был крут практически во всем. Строил, вырезал, лепил, мастерил, творил инструменты (возможно, художественно делал тортики, но образцы этого искусства уничтожались слишком быстро). Словом, был таким античным прототипом всех кулибиных мира. Причем, как настоящий мастер, обладал нежной и ранимой психикой. Поэтому когда ученик Дедала Талос начал превосходить учителя – учитель отвел ученика на высокий обрыв и вопросил меланхолично: «Отчего люди не летают как птицы?»

Ответ ученик формулировал уже в полете, поскольку нога Дедала чисто случайно нашла важную точку приложения силы. Формулировке немного помешала Афина, которая превратила ученика в куропатку. «Надо же, какие странные эффекты дает приложение ноги к копчику на краю обрыва», – подумал Дедал вслед ученику и вернулся себе мастерить.