Владимир Жуков - Яблоко раздора. Сборник рассказов

– Вот влип с этим «жеребцом», – пнул он с досады по бамперу неподвижный «КрАЗ». Затем крепко пожал руку приятеля:

– Спасибо. Я не сомневался, что именно тебя пришлют на помощь. Ты, как аварийная, пожарная команда.

– Я сам напросился, – ответил Нестерюк.

– Тогда тройная благодарность. Эта махина из меня всю душу вытрясла, – пожаловался Чувалов.

– Не будем терять время,– удостоверившись в серьезности поломки, произнес Александр.– Беру тебя на жесткую сцепку, чтобы не болтало на трассе. Так безопаснее.

– Конечно,– согласился Чувалов. Жестко сцепив автомобили, они сели в кабину исправного «КрАЗа». Александр – за баранку и весело подмигнул:

–Вперед, Костя! Дорога дальняя.

Выжал ногой педаль сцепления, переключил рычаг скорости и нажал на акселератор. Автомобиль, натужно урча, выехал с обочины на трассу, наматывая на протекторы серую ленту асфальта. Водитель выдерживал скорость в пределах 60-70 километров. Сменяя друг друга за баранкой и скрашивая разговорами и анекдотами монотонность движения, сокращали путь. На ходу подкреплялись провиантом и куревом, припасенным Нестерюком. И без того крупногабаритный «КрАЗ», да еще в сцепке с собратом, требовал повышенного внимания и осторожности на трассе, чтобы, не дай Бог, какой-нибудь легковой автомобиль, следующий с юга, не угодил под колеса. В пору бархатного сезона, московская магистраль была забита иномарками, и автомобилями отечественного производства. До Джанкоя доехали без приключений, и не заезжая в город, свернули на бетонку, идущую вдоль русла Северо-Крымского канала. Здесь транспорта немного поубавилось. Бетонка была в выбоинах и грузовики трясло, словно на испытательном автодроме. Нестерюк и Чувалов – люди бывалые, не изнеженные комфортом, стойко переносили неудобства. Их согревала мысль, что значительная часть более, чем тысячекилометрового пути осталась позади и до Керчи чуть больше сотни. У села Владиславовки повернули направо в сторону Феодосии. Вскоре очертания города в лучах заходящего солнца стали проявляться на фоне голубовато-сиреневых гор.

– Домой приедем затемно, – сообщил Александр, глядя на вцепившегося в баранку Чувалова. – Магазины будут закрыты, а надо бы, как полагается, отметить удачное возвращение. Голод – не тетка, а харчи у нас кончились.

Александр потряс пустой сумкой цвета хаки.

– Конечно, надо отметить, традицию следует блюсти, – оживился Костя. – Но денег не густо. Если вскладчину, то можно наскрести на бутылку-другую.

– У меня тоже кое-что завалялось в карманах, – Александр вытянул смятые купюры. – Давай свою казну и подсчитаю, чем мы располагаем. В Феодосии скупимся. Что мы, не мужики в самом то деле! Чувалов выгреб из куртки скудную наличность. Нестерюк присоединил к ним свою долю и подсчитал:

– Живем, Костя! На две бутылки водки и скромную закусь хватит. – Чудесно,– охотно отозвался измотанный неудачной командировкой водитель в предвкушении близкого застолья и отдыха.

В Феодосию прибыли, когда солнце спряталось за горную гряду и вечерний, синий полог с вкраплениями ярких звезд опустился на город, расцвеченный гирляндами огней. Они золотыми тропками и бликами отражались на бархате залива.

Остановили «КрАЗы» у ближайшего от трассы продовольственного магазина. Чувалов лихо спрыгнул с подножки на землю. Минут через десять возвратился с наполненной сумкой, улыбкой на исхудавшем лице и блеском в глазах.

– Два пузыря, полкило ливерной колбасы, хлеб и еще на пачку сигарет хватило,– доложил он, не скрывая радости. Аккуратно положил сумку на сиденье и велел приятелю.– Полный вперед, Саня! Душа жаждет.

– Моя тоже жаждет,– отозвался Нестерюк. – Приедем в гараж, машины – на якорь и загуляем, дым столбом. Жаль водки мало, по бутылке на брата…

– Дай я порулю,– попросил Костя, сгорая от нетерпения.– Быстрее домчим.

– Нет, я сам. Лихачество нам ни к чему,– отверг его просьбу Александр. – Спешка нужна при ловле блох. В нашем деле терять голову опасно. Или в кювет влетим, или ГАИ настроение испортит

– Ты прав, – согласился Чувалов.– Меня иногда южный темперамент подводит.

При выезде из Феодосии на трассе Костя первым в свете фар увидел две женские фигурки у обочины. Одна из девушек подняла руку.

– Снимем телок, веселее ехать будет?– предложил Чувалов.– Кабина у нас, что вагон, места хватит.

– Снимем,– поддержал его Александр.– Только сомневаюсь, что они тебе на грудь бросятся. Вид у тебя, как будто из медвытрезвителя вышел. Похож на лицо кавказской национальности.

– Поглядим, – потер он ладонью щетину.– Плохо ты, Саня, нынешний молодняк знаешь. На московской трассе мне встречались красотки, которые сексом себе на жизнь зарабатывают. Катаются с нашим братом-дальнобойщиком в попутных направлениях. Может и эти из таких? Чего им на трассу выходить и торчать здесь, на ночь глядя. Держу пари – девочки наши. Если ошибусь, то с меня бутылка, а ты ошибешься – с тебя две.

Ударили по рукам. Нестерюк посочувствовал Косте, на две недели разлученному с женой. Нажал на педаль тормоза, а Чувалов открыл тяжелую дверь и бодро крикнул:

– Куда вам, красавицы?! Поехали кататься!

– В Ленинское, пожалуйста, – отозвалась бойкая из них, что повыше ростом.

– Подвезите, —промолвила вторая, с надеждой глядя на Костю. Он не ошибся, назвав их красавицами. Девушкам на вид было не более двадцати-двадцати трех. Стройные и обаятельные они притягивали мужские взоры. Чувалов дрогнувшим от неожиданной нежности голосом, пригласил:

– Садитесь, девочки, нам по пути.

Помог сначала одной, затем другой забраться в высокую кабину. Они разместились между ним и Александром и «КрАЗ», выстрелив клубами черного дыма, двинулся дальше. Воцарилось молчание, только гул дизеля отгонял дремоту. Чувалов внимательно разглядывал попутчиц. Подметил их внешнее сходство: светлые волосы, утонченные черты лица, голубые глаза, опушенные длинными ресницами, сочные губы. Одеты в легкие платьица, под которыми четко обозначались, еще не испорченные возрастом, линии упругих тел. Ощутив на себе его пристально-оценивающий взгляд, девушки многозначительно переглянулись.

– Что мы, как на панихиде? – нарушил гнетущее молчание Костя.– Надо бы познакомиться.

Он назвал свое имя и представил Нестерюка.

– Галя,– отозвалась старшая из девушек.

– Вера, – последовала ее примеру другая, державшаяся на вторых ролях.

– Мы сестры,– пояснила Галя. – Живем в Ленинском с родителями. В Феодосии были на экскурсии в картинной галереи Айвазовского и в музее Грина. Может, знаете?

– Не только знаем, но и бывали там. «Девятый вал», «Алые паруса», капитан Грэй и прекрасная Ассоль,– смешав живопись с литературой, не без бахвальства заявил Костя.