Борис Леонтьев - Триумф Великого Комбинатора, или возвращение Остапа Бендера

У Корейко больно зыныло в голове, и ему даже показалось, что его башку перевязали тряпкой.

- Какую провизионку?

- Комиссия разберется, какую! Припаяет такой срок, что до гроба помнить будете! Вы, товарищ Будомиров, под суд пойдете. Досконально пойдете!

- Послушайте, я не Будомиров, я...

- Не Будомиров? Так, что ж вы мне голову битый час морочите?

Придурковатый нос соколом шмыгнул на лестницу и, прыгая по ступенькам, скрылся в небытии, оставив подпольного миллионера в неописуемой растерянности. Покрутив головой так, что возникли первые признаки тошноты, Александр Иванович приступил к поиску приемной.

По обе стороны коридора шли двери, обитые дерматином, и на каждой висели разнокалиберные таблички. В конце коридора на подоконнике сидело четверо.

- ...Ну и приходим на Рогожское, - торопливо говорил какой-то тип со скошенными к носу глазами. - Поначалу сказали, что будут там хоронить. Потом оказалось, что на Калитниковском. Ну, мы c товарищами пешкодралом... У пруда народу тьма! Покойник на Боясова походил, но весьма растяжимо. Так и не узнали, где его похоронили. Форменная труба какая-то, да и неловко. В общем, так и ушли в дураках.

Корейко стал шарить глазами и вскоре уткнулся взглядом в высокую красного дерева резную дверь. На двери было две таблички: " Приемная председателя тов. П.Ф.Иванова" и "Приемная председателя тов. П.Ф.Сидорова".

В хорошо обставленной приемной Иванова-Сидорова было тихо-тихо. Напротив окна стоял большой письменный стол, за которым прихорашивалась секретарь-машинистка в костюмчике кофейного цвета. Взглянув на секретаршу, Корейко без труда вычислил, что перед ним сидит тот самый тип государственных служащих, для которых характерна чиновничья почтительность, перемешанная c фамильярной пренебрежительностью.

- Здравствуйте!

- Вы записаны?

- Я к вам курьером из Немешаевска.

- Кем?

- Курьером.

- Откуда?

- Из Немешаевска

- Ага!

- Мне к председателю.

- К какому председателю?

- К Иванову.

- Пахом Феофилактович будет через час.

- Тогда к Сидорову.

- Парфен Ферапонтович будет тоже через час.

- Хорошо, я подожду.

Секретарша хмыкнула.

- Я тогда прогуляюсь по Мииру.

Корейко вышел из приемной и сделал несколько шагов в сторону лестничной клетки. Стены коридора были сплошь заклеены разного рода бумажками: приказами, объявлениями, выписками из протоколов. Одна из бумажек c напечатанным на машинке престраннейшего смысла текстиком даже заставила улыбнуться всегда серьезного Александра Ивановича:

МИИРОВЕЦ! БУДЬ БДИТЕЛЕН!

НЕ ТО НЕ ПОЛУЧИШЬ КИРПИЧЕЙ!

Другая бумажка сообщала, что работа товарища Наровлянского ведется в порядке миража и обюрокрачивания. Серый подмокший листок c написанным от руки словом "Внимание!" информировал, что выдача мыла будет происходить в комнате No 6; предварительная запись у товарища Любомирова в комнате No 66. Текст же следующей бумаженции Александр Иванович был вынужден презрительно прочитать вслух:

- "Согласно приказу по Мииру No 2356/2357 от 25.04.31. выдача сала приостановлена. Выдача граблей завершена. Выдача тяпок продолжается, но уже по коммерческим ценам. Лопаты кончились. Чулки можно получить у товарища Конкордневой-Златовой. Членам профсоюза в 16.30 в порядке живой очереди будут выдаваться носки".

Корейко дошел до середины коридора и остановился возле плаката c надписью:

НЕ ДРЕЙФЬ, МИИРОВЕЦ!

ДАЕШЬ СОЦСОРЕВНОВАНИЕ!

Ниже плаката была приколота солидная бумажка, на которой аршинными буквами было написано: "Тяпкин-Тряпкин-старший понадеялся на самотек, а младший тоже хорош". Рядом c аршинными буквами наискось было написано красными чернилами: "Партийная и комсомольская прослойки Миира бракуют и корят за отсталость следующих товарищей: Зубочистку, Кириленко, Наливайко, Смесь, Беляковича, Магончука, Кравчука (очень особо), Корагина (завирается), Лещенко (последнее предупреждение), Прищепу и Панченко", ниже фиолетовыми: "Предлагаю взнуздать и бросить на низовку за обыкновенный хилес культуртрегеров К.Б.Нагишом и И.И.Одетого. Тов. Н.Селиверстова", еще ниже гвоздем к стене была прибита осьмушка листа c анонимным возмущением: "Почему монотонно молчит коллектив Миира по поводу безобразного поведения товарища Стульчикова-Пеночкина?"

Пока Александр Иванович читал всю эту ахинею и раскидывал мозгами по поводу прочитанного, его чуть не сшибли раскрывшейся дверью c табличкой "Отдел булавок". Из пахнущей мытым полом комнаты выскочила барышня c решительно дьявольскими глазами и спешно направилась к группе миировцев, облепивших окно в конце коридора.

- Представляете, товарищи, - гаркнула она на ходу. Стягунчиков правым уклоном страдает! Все думали левым, а он правым! Мне только что позвонили!

- Да не может этого быть...

- Стягунчиков?!

- Враки!

- Сын сукин он. Я всегда говорил, что в голове у него сквозняк.

- Вот это шок! Ай-да Стягунчиков, подлец этакий!

- Аида Васильевна, а сведения точны?

- Вне всяких сомнений. Светозаров звонил!

- Позор на все учреждение!

- А наши председатели тоже хороши! Вот у Иванова, например, нет великой интуиции, а у Сидорова - прорицательного ума. Как вы думаете, кто из них обладает даром творческого воображения? Конечно, никто. Они только и умеют строгие приказы отдавать. Знаете, что мне вчера сказал личный секретарь товарища Иванова? Иванов и Сидоров - финансово обеспеченные люди! И скоро у наших шефов будет не один авто, а целых два.

- А я всегда вам говорила, что Иванов перспективу не видит.

- А Сидоров рисковать не умеет.

- А Иванов не может многообещающий договор подвергнуть тщательному анализу.

- А вы знаете, что кредитное соглашение c Италией на триста пятьдесят миллионов лир уже заключено? Вот где работа была! Вот где работают способные ответработники. Не то что наши миировцы!

- Да, ворочать советскими миллионными суммами - это вам не шуточки шутить!

- Иванов, по-моему, вообще не думает о растущей известности Миира.

- Это Сидоров не думает, а Иванов как раз думает!

- Вы хоть сами понимаете, что сказали?

- А что такое?

- А в чем дело?

- Вы сказали глупость!

- Я, например, хотела сказать, что приемов Миир давно не устраивал.

- Тоже мне сообщили!

- А вы человек, которому присущ только сухой цивилизованный юмор.

- Опять туманно и непонятно говорите!

- Ах! ах! ах!

- Да! да! да!

Александр Иванович обернулся, почесал рукою за ухом и, пройдя мимо трехметроворостой стенгазеты, медленно приблизился к восклицающим миировцам.

- Простите, товарищи, за навязчивость, а чем, собственно говоря, занимается ваше учреждение?

За навязчивость пришлось выдержать на себе семь мужских и два женских пристальных взгляда, по которым без особого труда угадывался вопрос: "Вы что, гражданин, полный идиот, что ли?" А в поросячьих глазках вышеупомянутой Аиды Васильевны даже блеснул веселый огонек, изо рта вылетело деревянное, полное сарказма замечаньице: