Вожди 4 рейха, или Как pазмножаются Мюллеpы

разведчика запылало любовью к родине.

-- Борман ! - ласково позвал Штирлиц.

-- Меня нет, - сказал Борман, быстро высунув голову из

лопухов и молниеносно исчезнув там вновь.

-- Ну ладно, - сказал Штирлиц довольно прозаично. Борман

затаился в кустах. Штирлиц поправил портупею, лихо

сдвинул набок буденовку и отправился расправляться с

нехорошими людьми.

Нехорошие люди сидели каждый в своей яме и громко

вопили. Наверху нервничал крупный толстый медведь.

Веревочка на редкость крепко связала ему все лапы, и он

не знал, как обычно освобождаются от таких вещей. Появле-

ние Штирлица обрадовало его. Медведь заворочался и попы-

тался завилять хвостом. Штирлиц таких выражений предан-

ности не заметил и, достав кастет, ласково улыбнулся. От

сильного удара у медведя потемнело в глазах и также в

ушах. Посыпался песок в одну из ям, и Штирлиц начал мате-

риться - он зацепился за одну из веревочек, расставленых

Борманом. Сидевший в яме майор протер глаза и громко чих-

нул.

-- Ага, - сказал Штирлиц, сняв сапог и поправляя

портянку. Глубокая интуиция и невероятная находчивость

позволили опытному разведчику догадаться, что в яме

кто-то сидит. Через полчаса Штирлиц догадался, что это не

Борман. Еще через полчаса он понял, что это не

Кальтенбрунер - тот спрыгнул с самолета по пути в Москву

и приземлился как раз в Нюрнберге. Через час Штирлиц

посмотрел в яму. Майор увидел его и поправил сползший

набок китель.

-- Сидишь ? - с участием спросил Штирлиц.

-- Ну да вот, сижу, - подтвердил майор.

-- За что ? - спросил Штирлиц.

-- Вообще то ни за что... - начал майор рассказывать

трагическую историю своей встречи с партайгеноссе

Борманом, но Штирлиц прервал его при помощи своего

кастета.

-- Кого же поймал этот Борман ? - вслух сказал Штирлиц,

деловито шаря по карманам вытащенного из ямы майора.

Помимо запасных шнурков и носка с махоркой майор принес с

собой также и ордер на арест Штирлица. Русский разведчик

заметил ордер только после того, как порвал шнурки и

выкурил махорку.

-- Каждая свинья с собой бумажки таскает, прямо как

взрослая, - злобно сказал Штирлиц, выражая тем самым всю

свою ненависть к бюрократии. Развернув ордер на свой

арест, Штирлиц внимательно, как мог, перечитал его и,

сказав "Нахал", врезал только что очнувшемуся майору еще

раз. Майор упал навзничь и страдальчески заохал.

-- Нет, ну кому бы в морду дать ? - думал вслух Штирлиц,

изготавливая из ордера самокрутку. Для таких целей томно

охающий майор уже не годился. Борман бегал где-то побли-

зости, но в зоне недосягаемости. Штирлиц ласково потрепал

майора по щеке и пошел исследовать следующую яму.

-- Ну Штирлиц, - умоляюще пропищал майор, держась за

свернутую челюсть. - поедем же в Москву... Тебя там вождь

ждет...

-- Товарищ Сталин ? - благоговейно переспросил Штирлиц.

-- Да он же, черт бы его... то есть тебя... то есть ме-

ня... Ну, в общем ты понял, кого...

-- Щас в глаз, - злобно сказал Штирлиц, поигрывая касте-

том. Ехать в пыльную Москву не хотелось. Штирлиц не мог

обменять парное молоко, комаров и Бормана на какую-то

Москву, но к товарищу Сталину он питал симпатические

чувства - любимый вождь всех времен, народов и поколений

мог бы гордиться этим, но он про это не знал. Штирлиц

вздохнул, поправил сапоги и сказал:

-- Ну ладно, черт с тобой... Только без Бормана я не по-

еду.

-- Да возьми ты с собой хоть трех Борманов... -

милостливо разрешил майор.

-- Трех не надо... Зачем нам три Бормана ? - быстро

отказался Штирлиц. Ему живо представились сразу три

веревочки, натянутые в каком-то темном коридоре и сразу

три кирпича, падающие с ясного голубого неба с разных

сторон. Штирлиц мотнул головой, чтобы отогнать неприятные

видения, и стал звать Бормана.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Партайгеноссе Борман сидел на крыше поезда, который

вез его в Москву, держа в руках по крупному камню, и

ждал, когда внизу кто-нибудь появится. Никто не

появлялся. Партайгеноссе вытер лоб, поправил сползшую

набок пионерскую пилотку и вытер запотевший булыжник

носовым платком. Внизу появился заспаный охранник. Борман

приготовился к броску и оскалил кривые желтые зубы.

Охранник так и не понял, почему вдруг стало так хорошо

и откуда взялась эта ухмыляющаяся круглая рожа,

повесившая ему на нос пару веревочек и старый продранный

ботинок. Борман долго радовался, а затем залез на крышу и

достал из кармана еще парочку камней. Поезд неожиданно

тронулся, и Борман, стукнувшись лбом об торчащую из крыши

вагона печную трубу, выронил камни и прикусил язык.

Борман совсем по-русски упомянул чью-то мать ( почти

как Штирлиц ), и подумал: "Не успеешь совершить доброе

дело, как тебе тут же по морде трубой...".

Партайгеноссе свесил с крыши ноги в форменных

армейских сапогах и задумался на тему, где бы достать

парочку гирь потяжелее.

Самогон, "Беломор" и тушенка кончались. Штирлиц нерв-

ничал. Почти что за час перед отправлением пропал Борман.

Русский разведчик сидел на верхней полке, высунув голову

в окно и поминутно стукаясь лбом о пробегающие мимо дета-

ли придорожного пейзажа, и думал, куда мог пропасть этот

мелкий пакостник. От партайгеноссе Бормана можно было

ожидать чего угодно.

После восьмого, особо твердого светофора, Штирлиц

равнодушно зевнул и заснул. Сверху свесилась коварная

физиономия партайгеноссе Бормана, совмещенная с довольно

тяжелой трубой от крыши ( Борман оторвал ее именно там ).

Положив трубу под голову мерно храпящему на весь вагон

Штирлицу, Борман скрылся наверху, восторженно потирая

руки. Делать Штирлицу крупные гадости партайгеноссе

опасался, но по мелочам... Борман заботился о том, чтобы

карманы Штирлица всегда были набиты булавками, чтобы в

них было неудобно и больно засовывать руки, а спину

старался по мере возможности мазать мелом. Обычно Штирлиц

терпел, но чаще всего партайгеноссе приходилось идти

вставлять новые зубы.

Борман очень удивился, когда та же самая труба,

которую он только что подложил под голову Штирлицу,

довольно сильно стукнула его по голове. Советский

разведчик любил делать приятные сюрпризы друзьям. Друзья

чаще всего это не любили. Боман с прокисшей физиономией

потер внезапно возникшую шишку на затылке и достал свою

любимую противотанковую гранату. Со Штирлицем всегда было

опасно тягаться.

Советский разведчик спокойно перевернулся на другой

бок, равнодушным броском отбросил пролезавшую в его

карман, где лежала последняя бутылка самогона, руку