Александр Платонов - Опера и пограничники смеются. Смешные, каверзные и занятно-поучительные истории из жизни сотрудников органов безопасности и пограничной службы

К этому времени подполковника Озерова осенила очередная идея. Дав команду нарисовать большую схему двух парадных расчётов (200 и 200) со знамённой группой и командирами впереди коробок, он потребовал меня отметить красным цветом агентов, и синим доверенных лиц. Сам взял списки личного состава шеренг, чтобы сверить с моими данными. Пыхтя, пока проверяющие обедали с руководством отдела, к их приходу честно всё сделал. Посмотрев на мою схему, Озеров радостно хмыкнул и заявил: «Вот здесь-то у Вас, Александр Михайлович, провал в расстановке оперативных позиций. В одном месте пусто, а в другом густо? Срочно надо переставить всех наших негласных источников в равном расстоянии друг от друга. Так они захватят своим „обзором“ весь парадный расчёт». В голове моей промелькнула мысль: «Видно проверяющий хороший огородник, сажающий на даче картошку квадратно-гнездовым способом. Вот и надоумило его на подобную нелепицу. Но ведь наши негласные помощники не овощи, которые сажают и пересаживают, как вздумается!». Еле выдержав очередной бзик проверяющего, спокойным тоном с трудом убедил его не настаивать на своём распоряжении. Ведь за два месяца до парада весь личный состав каждого батальона в отдельности выстраивался на плацу полка по ранжиру (по росту) вне зависимости от наименований рот. Из этого расчёта и формировались шеренги. Каждой из них руководил офицер. Сделать перестановки источников по этой причине невозможно без их расшифровки и без вреда для ровности шеренг. Да и парадный расчёт структура временная. После тренировок, да и во время перерывов, все собираются опять в своих взводах и ротах. Вздохнув с огорчением, подполковник Озеров от меня отстал, но встрепенулся до этого дремавший подполковник Зоркий (форма-то зелёная, пограничная). Глядя на схему, он выдал ещё более ошеломляющий перл: «Среди правофланговых у Вас всего пара доверенных лиц. А они как пограничники занимают последний рубеж от стоящих на мавзолее руководителей партии и правительства. Вдруг, кому-то из солдат моча в голову стукнет рвануть к главной трибуне страны? Его может остановить только наш негласный источник! Вот вам приказ! Всех двадцать правофланговых двух парадных расчётов к завтрашнему вечеру необходимо сделать нашими негласными помощниками на этот праздничный день!». Увидев на моём лице крайнюю форму оторопи, подполковник продолжил: «И всех их необходимо проинструктировать на самостоятельные действия в подобных экстремальных случаях». Услышав, наконец, от меня короткое слово «есть», сделав какие-то записи в своих блокнотах, пара суровых проверяющих выехали к себе на Лубянку с чувством выполненного долга. С ватными ногами я добрёл к подполковнику Паршину, который ещё более меня огорошил сообщением о том, что у проверяющих военных контрразведчиков из Главка сложилось обо мне негативное мнение. Слишком много с ними спорил. Услышав о последнем их распоряжении, Анатолий Михайлович усмехнулся и сказал: «Работай во фронтовом режиме. Или как военные контрразведчики пашут в Афганистане».

Успокоившись, этим же вечером вызвал в кабинет вначале десять правофланговых первого парадного батальона, а после них столько же из второго. Понятно, что беседовал по одному. Вошедший высоченный сержант-великан, венчающий парадную коробку и заканчивающий уже службу, степенно сел в кресло и со спокойствием удава уставился на меня. С места в карьер я влепил ему вводную задачу: «Вы стоите перед началом парада у подножия ГУМА. Как вдруг слева от Вас солдат достал из кармана патрон и незаметно пытается вставить в пустой, заранее отстегнутый от автомата магазин. Ваши действия?». На секунду опешив, сержант пришёл в себя и, глядя на меня, как на слегка чокнутого человека, с юмором выдал: «Так как мой „дембель“ в опасности, то я этого гада с помощью своих товарищей заставлю патрон тут же съесть! В связи с тем, что у него, конечно же, после этого возникнут проблемы с желудком, то через офицера мы выведем его из расчёта и передадим Вам. Ну, а Вы потом думайте, как после парада с помощью слабительного этот патрон у него достать, чтобы арестовать с поличным и отправить в места не столь отдалённые!». Еле сдержав смех от такого чёткого, в общем-то, правильного, но с юмором ответа, я вытащил свою красную корочку и строго (как мог) заявил: «От имени органов КГБ СССР так и действуйте!». Сержант ответил: «Есть!» и вышел. Через паузу с десяток секунд зашёл следующий правофланговый, успевший у предыдущего кратко узнать причину вызова в Особый отдел. Ему я задал уже другую вводную задачу: «Как будете действовать, если заметите, что солдат слева от Вас достаёт маленький пузырёк-флакон с фитилём (коктейль Молотова), заполненный бензином, а также спички?». Он разъяснил мне (по его мнению, бестолковому), что после парада 8 ноября все старослужащие, и он в качестве поощрения первыми в ОМСДОН будут демобилизованы, поэтому они не допустят никаких негативных проявлений на Красной площади. В отношении вводной задачи спокойно, но также с юмором сказал: «Флакон мы с товарищами у такого мерзавца отберём, любую жидкость, находящуюся в нём заставим выпить, а фитиль вставим ему между ягодиц и отправим к Вам. Разбирайтесь с ним со всей строгостью Закона!». Махнув перед лицом этого правофлангового удостоверением, я произнёс предыдущую фразу от имени КГБ. Следующим зашёл мой доверенный, который со смехом рассказал о том, как реагируют на вводные правофланговые. Общее мнение у всех, что за всю свою двухгодичную службу они таких приколов от военной контрразведки не слышали.

Чтобы не утомлять читателей, скажу, что остальные мои вводные, включая попытку уже напротив Мавзолея участнику парада поджать ноги и отказаться идти (ответ визави: «А мы его пронесём на руках»), все правофланговые успешно решили. Этот и последующие парады военнослужащие ОМСДОН имени Ф. Э. Дзержинского всегда проходили, да и будут проходить всегда только на «отлично»!

Мораль рассказа. ОПЕРА! Не кипятитесь и не спорьте с подобными проверяющими. Это не только бесполезно, но и вредно для Вас и нашего «оперного» дела. Они выполняют заказ, а Вам обеспечивать безопасность! Делайте так, чтобы и волки (проверяющие) были сыты, и овцы были целы!

После убытия комиссии (слава богу, что не во время её работы) из санчасти забежал в кабинет мой доверенный, который сообщил комично-драматичную информацию. Рядом с ним с перелом лодыжки в палате лежал ефрейтор второго года службы Баранов, который, проклиная судьбу-злодейку, рассказал ему об обстоятельствах полученного перелома. По его словам, дня два назад к нему обратился его земляк по посёлку и уличный приятель рядовой Заумный. Прослужив полтора года, один ноябрьский парад он прошёл, оставшись крайне недовольным изнурительными двухмесячными тренировками. Зная, что ефрейтор Баранов до армии занимался каратэ (японцев их мать), Заумный слёзно попросил земляка слегка травмировать его стопу лёгким и метким ударом. Получив вывих, или тяжёлое растяжение он, таким образом, хотел взять в санчасти справку об отводе от подготовки и участия в параде. Ефрейтор Баранов пытался, как мог, отговорить фактически потенциального членовредителя (на фронте вообще за такое могли расстрелять или отдать под трибунал) от подобного проступка. Однако тот настаивал. Угрожал, в противном случае, сделать это самостоятельно во время очередных стрельб. Разряжая автомат, обещал ногу прострелить. Вместо того чтобы отказаться от исполнения просьбы земляка и продолжать оказывать на него положительное влияние, ефрейтор Баранов нехотя согласился.