Андрей Арсеньев - Арсеньевое

– В смысле, столько времени?

– Вы ведь сами сказали, что Филлини вышел из кабинета, примерно через мееенуту после вас. А коридор, по-моему, здесь не такой длинный, чтобы не успеть его за это времяяя пройти. Что вы делали мееенуту в коридоре?

Бородька, довольный собой, уставился в ожидании ответа на Волчонкова, который отвернулся от него и испуганным взглядом посмотрел на меня, но, не дождавшись моей помощи, опустил голову и, стыдясь, проговорил:

– Я хотел подслушать, о чём они будут говорить в кабинете.

– Да?! – воскликнул Козлов, попытавшись сделать удивлённое лицо. – И что же вы там услышали?

– Клянусь, это было в первый раз! – умоляюще оправдывался свидетель. – Просто всегда, когда я приносил обед, хозяин и Филлини молча смотрели на меня и ждали, когда я уйду… И вот сегодня я решил подслушать, о чём они будут говорить. А когда я услышал, что Филлини попросился в туалет, я быстро кинулся бежать… но не успел. Клянусь, это было в первый раз!

– Ладно, – сказал я, перекинувшись с Бородькой взглядом, – не было ли у убитого в последнее время каких-либо разногласий с женой, телохранителем или кем-либо ещё?

– Нет, при мне ничего такого не было. Да я и провожу практически всё своё время на кухне.

– А какие у вас были отношения с убееетым? – спросил Козлов.

– Нормальные… я просто работал у него поваром, и всё.

– А сколько платил вам судья?

– Тысячу. А что?

– В сутки?! – вместе спросили я и Козлов.

– В месяц, – ответил Волчонков, не понимая, зачем нам это нужно.

Стукнуло восемь, когда свидетель оставил нас в кабинете одних.

– Ну, что думаешь? – спросил меня Бородька, когда я стоял у открытого окна.

– Не знаю, – возбуждённо ответил я и рванул к выходу, – завтра поговорим.

– Что, опять на свидание спешишь?

– Не твоё дело.

– Пора бы уже утихомееерить свои животные инстинкты.

– На себяяя посмотри. Ты лучше к завтрашнему добудь всё на свидетелей, проверь всё, что они тут наговорили, и… всё, пока, – сказал я и захлопнул дверь.

Перед тем как покинуть дом, я заглянул в туалет. Это была небольшая комнатка 2 × 2, без окон, с унитазом, раковиной и стоявшей в углу мусорной корзиной.

«Интересно, в которую из них Филлини справляет нужду?» – поинтересовался я у себя и захлопнул дверь.

На улице было темно. Я решил пройтись пешком. Всё это время я совсем не думал об убийстве. Все мои мысли этой ночью были заняты Ею. Я не спешил, давая Ей возможность предстать передо мной в своём лучшем наряде. О, сколько волков Ты обрела на одиночество! Скольких волчиц Ты оставила матерями-одиночками, похитив любовь их мужей! Я знаю, что не я один сегодня собираюсь к Тебе на свидание, но я верю, что Ты придёшь только ко мне. О, ты здесь! Ты уже стоишь на вершине холма и ждёшь меня! Я поднимаюсь к тебе! Я здесь! Я твой!

– Ау-у-у-у-у-у!!!!!

После проведённой бурной ночи мне совсем не хотелось вставать утром и идти на работу. Но к полудню я всё-таки там появился.

– О, глядите, Серлок Волкс пришёл! – крикнул один из наших бородатых полицейских при моём входе в участок. Со всех сторон послышался смех:

– Беее!

– Беее!

– Беее!

Штаб наш небольшой: волк да семеро козлят, ну а также их мамаша в своём кабинете. Это если не считать патрульных. Как я уже упоминал, мне нелегко было начинать работать в этом коллективе после той книжной истории. Но я свыкся, к тому же, когда я только поступил сюда, здесь было больше сотрудников, а начальником был козёл. Но когда его сменила наша нынешняя, Ебена Козлодоева, и сократила штаб до семи, то тут меня начали мучить кошмары: я поздно прихожу на работу, тогда мамаша раздаёт каждому козлёнку по самурайскому мечу, и они начинают крошить меня на мелкие кусочки, или вдруг я оказываюсь на последнем месяце беременности, начинаются схватки, меня привозят в роддом, и врач-гинеколог говорит, что придётся делать кесарево сечение, в палату входит начальница, делает когтём разрез и вынимает из меня маленьких козлят, затем она набивает своим говном мой живот и зашивает его, после чего твари, видя, как из меня сыплется козье дерьмо, обращаются к батюшке, и он сжигает меня за сатанизм. Не знаю, случайно так вышло, что на семи сокращение остановилось, или Козлодоева просто любит читать запрещённую литературу и хочет этим выкурить меня отсюда, что, скорее всего, у неё и получилось бы, если бы я не сдружился с Бородькой, который, посмеявшись сейчас со всеми, стоял и ожидал меня за нашим общим столом. Все мы работаем в одном большом помещении с семью рабочими местами, оборудованными пишущими машинками. Мне, видимо, начальница не доверяет, поэтому и приставила ко мне Козлова, который забрал себе половину стола и сидит всегда напротив меня, из-за чего со стороны может показаться, что он мой клиент. Ну, или я его.

– Начальница нас ждёт, – сказал Бородька, когда я подошёл к нему.

– А ты у неё уже был?

– Нет, тебяяя ждал.

– Ладно, пошли.

Мы постучались и вошли к Козлодоевой. Это был не очень большой и не очень уютный кабинет, пол здесь был уложен паркетом с узором из чёрно-белых зигзагов, в центре стоял стол в форме буквы «Т», во главе которого восседала толстая, рогатая коза, чья борода раскинула свои пальцы на клавиатуре компьютера. Позади начальницы находилось окно, закрытое бордовыми шторами, по причине чего здесь всегда царила интимная обстановка.

Мы сели за стол. Я слева от начальницы, а Козлов со своими бумагами справа от неё.

– Начинайте, – сказала Козлодоева, пристально смотря на нас.

– С чего? – спросил я.

– С начала, дебеел! – крикнула она на меня и обратилась к Козлову. – Как ты с ним работаешь? У тебя самый тупой помощник, которого я когда-либо видела.

– Вообще-то это он мой помощник.

– Заткнись! – скомандовала мне Козлодоева и снова повернулась к Козлову. – Начинай.

– С чего? – неуверенно спросил он.

– С начала, глупенький.

Бородька, выдохнув и взяв в руки лист, начал читать вслух:

– Вчера, предположительно бееез пяти час дня, было совершено убееейство судьи Мееехайло Мееедведева. Смееерть возникла в результате удара тупым предметом по затылочной части головы. Орудием убееейства эксперты считают страусиное яйцо, остатки которого были найдены на голове убееетого…

– А разве можно проломить яйцом череп? – перебила Бородьку Козлодоева. – Я как вчера это услышала, всё время об этом думаю. Даже если это и страусиное яйцо. Ведь судья был огромным меедведем, и череп, думаю, у него должен был быть крепче остальных.

– Да, мне тоже приходило это в голову, и поэтому я решил подробнее узнать об этом у патологоанатома, и он подтвердил, что это возможно, так как убееетый всю жизнь был лысым и ультрафиолет за это времяяя разрушил прочность его черепа. Но он добавил, что всё равно, чтобы его проломеееть, должен был произойти очень сильный удар.