Максим Сычев - Стажировка

– А мне понравилось. Может, повторим?

Я представил, что из меня опять будут высасывать все жизненные соки, и отрицательно замотал головой. Судьба чукотской абитуриентки осталась загадкой. Жилище героических авиаторов так и не было осмотрено со всех ракурсов. Ну хоть веник символически возложил в дань памяти подвигу первооткрывателей неба…

Глава 6. Прощай Саратов! Здравствуй, Петровск!

…В общаге СЮИ все тихо и спокойно. Никто не дебоширит. Все спокойно лежат штабелями и спят. По центру комнаты, укрывшись милицейской шинелью спит Боб. На всякий пожарный случай он выставил над собой безымянный палец с обручальным кольцом, как знак радиационной опасности – «Не влезать! Убьёт!». Он недавно женился и все эти шуры-муры ему не к чему. В не таком уже далеком Петровске мирно спит старший прапорщик Григорьев. Ему сниться прекрасный сон. Он на охоте. Бесконечная стая диких уток садиться на лесное озеро. Он стреляет, а патроны всё не заканчиваются, а утки всё падают и падают. Совсем рядом с ним, в соседнем подъезде таким же безмятежным сном спит капитан Кольцов. Ему снится учебный полет. Из последних сил, на одном крыле он дотягивает верный Л-410 до полосы, сажает и обессиленный вываливается из кабины. Навстречу ему бегут верные друзья и любимая жена. В холодном поту просыпается майор Смирнов. Он вскакивает на кровати и будит спящую рядом с ним прекрасную жену Викторию.

– Представляешь, Вика. Мне приснилось, что в нашем городке объявилось два каких-то монстра! И они тут такое устроили, ТАКОЕ!

– Не переживай, любимый! Ведь это просто сон.

– Как знать, как знать…

Из Саратова в Петровск ходило два автобуса, утром и вечером. Утренний мы благополучно проспали, поэтому надо было как-то коротать день. Студент Лисичкина при свете дня оказалась абсолютна непригодна, как объект сексуальных притязаний. Сначала она прочла нам долгую лекцию о великом литераторе Чернышевском, который жил тут неподалеку, а после обеда и вовсе засела за уроки. И вдруг, кто-то из юристов, как бы невзначай предложил: «А давайте в карты поиграем? Например, в „секу“?»

Только не расплывись, ТОЛЬКО НЕ РАСПЛЫВИСЬ!!! Вот зараза – Боб всё-таки расплылся в довольной ухмылке. К счастью, кроме меня на это никто не обратил внимания. Всё дело в том, что я «срисовываю рубахи» и Федя об этом прекрасно знает. На заре карточных игр кто-то наблюдательный заметил, что в процессе игры на обратной стороне игральных карт остаются отметины, по которым легко определить, какие карты сданы противнику. Поэтому эту сторону стали украшать характерным узором – «рубашкой», чтобы отметины не так сильно бросались в глаза. Но для человека с хорошим зрением и фотографической памятью, при должной тренировке, не составляет труда различать карты и по «рубашкам». И вот я, как раз, в себе этот навык за долгие годы учебы в медицине развил. Особенно в «секе». Три-четыре раздачи, и я прекрасно вижу по «рубашке» тузов и джокера. Остальные карты смысла запоминать нет.

Теперь главное вести себя сдержанно, чтобы не спугнуть. Плетнев заступил на дежурство, с остальными ментами у меня тесных отношений не было – можно играть в полную силу. Сека – такая игра, в которой очень нужна удача. Видь ты хоть все карты насквозь, но, если тебе не сдают выигрышные комбинации, на одном блефе далеко не уедешь. У меня ситуация пока терпимая, а вот Боб ушел в минус. Очень некстати. С учетом того, что на кону стоят наши последние деньги. НЗ! Наконец-то он взял банк, сейчас мы увидим знаменитые загребущие толстые пальчики. Выявился везунчик среди студентов, к нему уже перекочевало больше половины денег всех игроков. Неужели он мой «коллега» или вообще колода крапленая? Я пристально понаблюдал за ним несколько раздач. Нет, рубахи не пасет – реально «везунчик». Ничего, мы это сейчас поправим.

И вот, наконец-то раздача, которая делает игру. По «рубашкам» вижу, у меня три лба (три туза) – максимальная комбинация, 33 очка. И я сижу первым, после сдающего. А последний туз и джокер у «везунчика». Для игры даже две эти карты неплохая комбинация, а если ещё и третья карта одной масти с тузом, то 32! На одно очко меньше, чем у меня. Это как стритфлэш и флэшрояль в покере. Иду «втёмную». Это значит, что я делаю ставку, не глядя в свои карты, наудачу. Теперь все, кто хочет продолжить розыгрыш должны делать двойную ставку. И так каждый круг. Федя все понимает без слов и поддерживает. Чем больше человек участвует в розыгрыше, тем больше банк, тем труднее от него отказаться. А сейчас это самое главное – зацепить. «Везунчик» удваивает! Значит все-таки 32. Делаем ставки ещё пару кругов. Всё. Банк солидный, дальше смысла «темнить» нет. Теперь всё будет зависеть от моей актерской игры. Надо максимально выразительно изобразить сомнение. Типа карта не очень, а банк внушительный – жалко сбрасывать. Беру в руки карты и начинаю спектакль. Покривлявшись минуту, иду ва-банк! Боб скидывает карты. Теперь у «везунчика» два выхода: или также скинуть карты и тогда я выиграю, или поставить на кон все, нажитое непосильным трудом. Он ставит всё! Вскрываемся. Сейчас начнётся моё любимое: «Да как так-то? Две максимальных комбинации, да ещё и „втёмную“! Так не бывает!» Бывает, всё бывает. Только надо подождать.

Я сгребаю к себе практически всю наличность, участвующую в игре. Как правило, после такого розыгрыша игра прекращается. Так и произошло. Ну что же, поместье чужое мы, конечно, не отжали, но на новый ящик «Арагви» заработали. Пора и честь знать. Провожали нас уже не так радостно, как встречали. Но юристов можно понять. Лисичкина даже не вышла! Заточка!

Ага! Щас! Десять ящиков «Арагви»! Магазин на автовокзале не имел в своём ассортименте вообще никаких коньяков. Только сомнительного вида жидкость в мягкой пластиковой бутылке под названием водка «Белый орел». Взяли пару штук, не ехать же совсем с пустыми руками…

…А в деревне Гадюкино идут дожди. В Петровск мы приехали уже после заката солнца. Местный вокзальный «сусанин» указал нам направление в сторону военного городка «напрямки». «Прямки» проходили через огромный пустырь по узкой глиняной тропинке. Как и все уважающие себя пятикурсники, военную форму мы везли в сумках, а одеты были по последнему слову питерской моды. В том сезоне в Санкт-Петербурге в моде были: легкие саламандровские туфли «инспектор» с мелкими дырочками по всей поверхности, брюки-слаксы, турецкие шелковые рубашки и короткие кожаные куртки. Петровская погода смеялась над столичной модой. Прям ржала в голос! Туфли после каждого шага в очередную лужу выпускали вверх фонтанчики из каждой дырки, как перевернутый дуршлаг. Брюки промокли до самого пояса и только куртки, сшитые из качественной кожи подкладок армейских сапог, чудом сохраняли сухость корпуса. А огоньки все так же далеко, как и в начале пути. Мы с Федей продумывали страшный план, как завтра утром заполним сразу весь дневник стажировки и сбежим из этого гиблого места! Потому что тут жить нельзя! Боб пару раз срывался на рыдания. Я пытался его успокоить: