Ник Никсон - Зооград

– Он все еще здесь, – сказала я на минимальной громкости речевого модуля.

Мы шли медленно, под ногами и лапами хрустела бетонная крошка. Гуляющий по цеху ветер заглушал дыхание убийцы. Волжанин указал взглядом на пол: следы львиных лап и капли крови. Он сделал жест: «пальцы – в глаза», что означало – смотреть в оба. Я кивнула.

Следы льва привели нас к металлической лестнице, ведущей на антресольный полуэтаж, к встроенным помещениям вагонного типа.

Как же я ненавижу лестницы…

Я прыгнула сразу на четыре ступени, приземлилась с таким грохотом, что вся лестница завибрировала. Волжанин жестом велел мне ждать внизу, сам медленно пошел наверх. Недовольная приказом, я вернулась на первый этаж.

Наверху располагались пять помещений в ряд. Все двери были открыты. Приложив к пистолету фонарь, Волжанин пошел вдоль металлического коридора, поочередно заглядывая в каждое помещение. Проверив последнее, он повернулся ко мне и вопросительно пожал плечами.

Быть может, лев сбежал, а запах всего лишь отголосок?

На крыше, прямо за спиной напарника, появилась огромная темная фигура.

– Осторожно! – закричала я.

Волжанин обернулся, но было уже поздно. Прыгнув, лев в воздухе ударил напарника передними лапами в грудь. Волжанин упал на металлическую сетку, пистолет отлетел на несколько метров от него.

Лев обернулся и угрожающе взревел. Его пасть и грива были пропитаны кровью. Волжанин нашел рядом какую-то железку, кинул в него. Та пролетела над головой зверя и попала в окно одного из помещений. Лев шуганулся громкого звука и падающих осколков стекла.

Я поняла, что напарник сейчас умрет!

Взяв разбег, я прыгнула в высоту. Приземлились лапами на площадку полуэтажа, грудью ударилась в металлические перила. Чудом ухватившись передними лапами за поручень перил, я сумела удержаться.

Волжанин лежа пятился назад – к пистолету. Лев накинулся на него сверху, попытался схватить за шею, как и первую жертву. Напарник кричал и отбивался руками.

Я прыгнула и ударила льва задними лапами в бочину. Испугавшись нападения, лев отскочил от человека. Обернувшись ко мне, он разинул огромную окровавленную пасть и заревел преисполненный жаждой убийства.

Я заметила речевой модуль.

– Мы из полиции! – закричала я. – Сдавайся.

Звериный и совершенно отрешенный взгляд хищника вдруг изменился на осознанный. Будто придя в себя ото сна, лев растерянно огляделся, не понимая, где он, и что происходит.

Волжанин добрался до пистолета. Увидев оружие, лев подорвался и резко помчался в мою сторону. Я отпрыгнула вправо, лев пробежал мимо. Прогремели выстрелы. Перемахнув через перила, царь зверей приземлился на пол цеха и выскочил на улицу.

Волжанин, обессилев, уронил руку с пистолетом на пол.

– Вы как?

Лицо, одежда и руки напарника были в крови, но каким-то чудом он не получил ни одной царапины.

Я помогла ему встать.

– Только брюки постирал, – он отряхнулся.

– Радуйтесь, что живы остались.

Волжанин убрал пистолет в кобуру, посмотрел в сторону, куда сбежал лев.

– Был бы у тебя ствол, мы бы его не упустили.

– Я спасла вам жизнь.

– Если б ты этого не сделала, я бы пожаловался на тебя начальству, – он осмотрел окровавленные руки – между пальцами застряла шерсть. – Зачем разговаривала с ним?

– У него был речевой модуль. Я его видела.

Напарник глубоко вздохнул.

– Тогда ты понимаешь, что нас ждет.

– Что?

– Большие проблемы.

***

Волжанин отказался ехать в больницу, заверив врачей, что чувствует себя отлично, и мы сразу направились к полковнику Хмелецкому. Выглядел начальник полиции максимально сдержанным, хотя было заметно, что последние часы выдались для него непростыми. О нападении льва на девочку говорил весь город.

Мы рассказали ему о случившемся в цеху.

– Мне через двадцать минут идти на пресс-конференцию, а вы говорите, что лев, убивший человека и чуть не задравший ребенка, – осознанный?

– Улики говорят в пользу этой версии, – сказала я.

– Улики? – переспросил Хмелецкий. Все это время он смотрел на Волжанина и только сейчас соизволил взглянуть на меня. – То, что я услышал, это какие-то догадки, основанные на ваших личных предположениях и на противоречивых показаниях свидетелей. А, хотите увидеть настоящие улики? Вот заключение судмедэксперта, – он опустил руку на папку. – Здесь сказано, что природа нанесения ран и их характер однозначно указывают на болванку.

– Это всего лишь мнение судмедэксперта, – сказала я.

– Мнение человека с двадцатилетним опытом работы! А что вы можете предложить, младший сержант Флотов?

– Я видела у него речевой модуль. В правой части челюстной кости – там, где он расположен у всех осознанных альтервидов, – для подтверждения я открыла рот и продемонстрировала свой.

– Он что-то сказал через него?

– Нет.

– А девочка слышала слова?

– Она так испугалась, что ничего не помнит. Даже не смогла подтвердить, что на нее напал лев.

– Свидетели на месте нападения слышали, чтобы лев что-то сказал человеческими словами?

– Нет.

– С какого расстояния вы видели модуль?

– Четыре – пять метров.

– Сколько секунд у вас было, чтобы рассмотреть его?

Я поежилась, понимая, куда все идет.

– Одна секунда.

– Какой был уровень освещения?

– Низкий.

Хмелецкий развел руки в стороны.

– Я сижу в двух метрах от вас, под яркой лампой, и не могу однозначно определить, что за штука у вас во рту.

– Я знаю, что я видела. И вот же еще кольцо.

Полковник взял в руку пакетик с уликой. Внутри лежало обручальное кольцо на веревке. Его нашли на куртке девочки – зацепилось за замок.

– Кольцо точно висело на шее льва, об этом говорит длина веревки, – сказала я. – Осознанные часто носят кольца на шее в знак уважения к браку со своим партнером.

– Что хозяева только не вешают на своих болванок.

Я вздохнула.

– Если бы у нас была кровь льва, мы бы проверили уровень Дегрокса в ней, – посетовала я. – Это бы однозначно доказало его осознанность.

– Крови у вас нет.

– Нет.

Как сыщик с огромным опытом Хмелецкий понимал ценность каждой улики и, возможно, в глубине души был согласен со мной, однако именно ему иметь дело с судьей и адвокатами, с журналистами и обществом, его шея будет подставлена под топор их скепсиса, и ему нужны более убедительные доказательства.

– Я видела его взгляд, – произнесла я как жест отчаяния. – Сначала это был зверь, а потом человек. Я не знаю, как это объяснить.

– Так и скажет прокурор на суде: младший сержант Флотов определила сознание подозреваемого по взгляду.

Я поникла.

– Ты что скажешь? – спросил Хмелецкий у Волжанина, швырнув кольцо на стол.