Ал Райвизхем - Двадцать лет спустя (с половиной)

- Трах-тах-тах-тах-тах-тах-тах-тарахтах...- завыл пулемет, удерживаемый трясущимися руками несгибаемого борца за коммунизм. Несмотря на то, что расстояние до Планше и Д’Арнатьяна было всего метров пятьдесят-шестьдесят, неизвестный все-таки умудрился не попасть в них, несмотря на высокую кучность стрельбы. Пули свистели рядом с нашими героями, но не задевали их. Зато лимузин, ехавший по дороге, метрах в двадцати слева от наших героев, оказался нашпигован свинцом, как рождественская елка иголками. Взрыв, разметал обломки лимузина, один из которых ударил незадачливого стрелка по кумполу, и тот с громким душераздирающим криком упал. Через три секунды он поднял голову и прокричал:

- Папа! Убивают! - после чего вновь уронил голову.

Не прошло и получаса, как на пороге дома, зевая и рыгая, появился человек с благородной осанкой. В руках у него был перочинный ножик, которым он ковырял в зубах. Взглянув на происходящее, он зевая вновь скрылся за дверью, после чего, спустя несколько минут появился на крыльце в черном широкополом плаще, из-под которого выглядывал новехонький с иголочки мундир эсэсовца. На груди у него висел “шмайсер”, а в руках по-прежнему находился перочинный ножик. На глазах красовались черные очки с треснувшими стеклами, отчего незнакомец ужасно походил на кота Базилио. Фуражка с высоким верхом на голове, ужасно напоминала Д’Арнатьяну идиотское кепи Отоса, которое тот всегда носил, когда напивался до бесчувственного состояния.

- Эта фуражка ужасно напоминает мне идиотское кепи Отоса, которое он всегда носил, когда напивался до бесчувственного состояния, - пробормотал про себя гасконец.

- Неужели Отос? - с волнением в голосе, хрипло произнес, надеявшийся на обратное Д’Арнатьян. - точно, Отос! - решил для себя Д’Арнатьян, увидев, что незнакомец наступил на собственный плащ, и покатился по ступенькам лестницы. - Граф де Ла Фер, собственной персоной, мать его так! - слезы радости появились на глазах гасконца. Отбросив ненужную больше луковицу, он направился к незнакомцу. - Надеюсь, он уже забыл про полпистоля, которые я у него одолжил лет двадцать с половиной назад, - с надеждой подумал наш герой, приближаясь к своему старому другу.

- Отос! Старина! Это я Д’Арнатьян! - громко крикнул он, надеясь, что тот не станет сначала стрелять, а потом разбираться.

- Д’Арнатьян! Мой дорогой друг! - узнал Отос Д’Арнатьяна и выстрелил в цепь подъемного моста. Однако он промахнулся и попал в спящего на часах привратника с большим ружьем. Тот уткнулся носом в кнопку управления мостом и, тем самым, опустил мост, совершив, по мнению Отоса единственно полезный поступок в своей жизни, которая состояла из трех незамысловатых частей - жранья, спанья и посещения туалета.

Мост, состоявший из кривой доски, со свистом опустился, ударив неосторожного Планше по голове. Д’Арнатьян и Отос бросились навстречу друг другу. Поскользнувшись у начала моста, гасконец начал терять равновесие и врезался головой в живот Отоса. Спустя несколько секунд, друзья поднялись и обнялись.

- Д’Арнатьян, мой друг, - друзья еще раз обнялись, - надеюсь, Вы привезли мне мои полпистоля, - с надеждой в голосе и со слезами на глазах (после удара головой в живот) промолвил Отос.

- О, я привез Вам нечто большее, - ответил наш благородный гасконец, приклеивая на спину друга бумажку с надписью “Отос-дурак”. Я предлагаю Вам все, что захотите.

Отос, поморщившись оттого, что его все время называют Отосом, показал автору кулак и незаметно сплюнул Д’Арнатьяну на сапоги.

- Пойдемте в дом, друг мой, там все и обсудим, - предложил Отос (он же граф де Ла Фер). Да кстати, это мой приемный сын Рауль, - он показал на сумасшедшего с пулеметом.

К удивлению Д’Арнатьяна, тот оказался при ближайшем рассмотрении довольно молодым (лет двадцать) парнем. Показав лейтенанту королевских мушкетеров язык, отчего вдруг ужасно стал напоминать Отоса, он спросил у своего, судя по всему, приемного отца:

- Пап, можно я их убью немножко? - и показал на Д’Арнатьяна с Планше.

- Хороший мальчик, - криво улыбнулся гасконец, застегивая пуленепробиваемый жилет.

- И, судя по всему, воспитан как настоящий дворянин, - фальшиво добавил Планше, прячась за спины графа де Ла Фер и Д’Арнатьяна.

- Заткнись! - одновременно сказали Д’Арнатьян с Отосом, пиная Планше.

- Вот Рауль, познакомься, это шевалье Д’Арнатьян, о котором я так много рассказывал, - с любовью в голосе, сказал граф де Ла Фер, ткнув длинным указательным пальцем в живот Д’Арнатьяна.

- Ты тот самый Д’Арнатьян, который должен папе полпистоля? - спросил любознательный Рауль, направляя на Д’Арнатьяна дуло большого пистолета.

- А у тебя есть права на ношение оружия? - сориентировался находчивый Д’Арнатьян. - Кстати, могу продать, есть даже права на ношение атомной бомбы.

- Рауль, прекратите! - строго заметил граф де Ла Фер, дав своему тупому сыну подзатыльник. - К тому же перед тем как угрожать кому-нибудь пистолетом, его надо снять с предохранителя.

Рауль замигал и заплакал.

- Ты обещал, что я смогу в кого-нибудь пострелять, - с обидой в голосе заревел Рауль де Бражелон (это у него фамилия такая).

- Ну ладно, ладно, скоро ты поедешь в Париж на военную службу, там встретишь много гвардейцев. А здесь просто не в кого стрелять, - успокаивал сына Отос, - к тому же налоговые инспектора после того случая, со взрывающейся декларацией больше не ездят, так что подожди до Парижа, - обнадежил как мог граф де Ла Фер своего придурка-сына.

- А Вы, друг мой, идемте в дом, - обратился Отос к Д’Арнатьяну, доставая из-за пазухи своего эсэсовского мундира старую, засаленную от частого употребления колоду карт.

Оставим пока Д’Арнатьяна проигрывать фальшивые алюминиевые пистоли Замарини и вновь обратимся к политике.

Политика - грязное дело, это известно даже глупому котенку, который гадит в хозяйскую обувь. Сейчас во Франции сложилась следующая ситуация:

Уже не было в живых ни справедливого короля Блюдовника Тринадцатого, ни великого интригана кардинала Ширелье. Первого кто-то заставил принять холодный душ и, схватив воспаление легких, тот откинул сандалии. Кардинал Ширелье же, погиб в автомобильной катастрофе. Когда его тело извлекли из-под обломков роллс-ройса, то на лице обнаружили застывшую глупую улыбку, свидетельствовавшую о том, что даже в свою последнюю минуту, кардинал думал о судьбе Франции.

Его место занял некий Пьер-Луиджи-Мария-Хосе Замарини., бывший налоговый инспектор, отличавшийся весьма усердным шмонанием в чужих карманах.

Королева Анна Австрийская, скоропостижно потерявшая своего горячо надоевшего мужа, и имевшая от него сына, стала регентшей до вступления своего сына Блюдовника Четырнадцатого в совершеннолетний возраст. Но поскольку Ее Величество не могла управлять королевством без помощников, то такой помощник вскоре нашелся. Им стал новый кардинал, помогавший королеве с утра до ночи управлять Францией. Маленький король горячо ненавидел своего “нового папу” и. не имея возможности повлиять на события, ограничивался тем, что подкладывал кнопки, покрашенные под цвет стульев и кресел кардинала, приклеивал их к ручкам дверей и стульчаку унитаза.