Михаил Коссой - Вверх по стечению. Утопический роман

Проблема была в том, что на много сотен верст в округе подшипники были никому не нужны, совершенно так же, как и культура. Когда социализм отменили, оказалось, что возить к нам сюда сталь, а от нас подшипники, коммерчески не выгодно, и завод закрылся.

Его полуразваленные корпуса так и остались стоять к востоку от города, постепенно превращаясь в скелет титанического железобетонного динозавра. Природа же брала свое, прорастая сквозь асфальт деревьями, взбираясь мхами по остаткам стен и забрасывая семена на немногие уцелевшие крыши. Потихоньку завод стал излюбленной территорией фотографов. Там можно было щелкать вокруг себя с закрытыми глазами и получать восхитительные подборки на тему тлена, человеческого тщеславия, превосходства природной жизни над рукотворной смертью и всего в таком духе.

Вика тоже как-то раз устроила там себе фотосессию – тонкокожая трепетная живость на фоне брутального молоха времени. И еще, конечно, немного длинноволосой загадочности. Впрочем, Вика была не очень оригинальна, мало кто из городских девиц там не фоткался.

Дом культуры, будучи расположен близко к центру города, сразу после социализма стал торговым центром типа «рынок», потом типа «универмаг», а поднабравшись солидности и вовсе торгово-развлекательным комплексом. Часть его, включая бывший кинозал, трансформировалась в ночной клуб. Оставшихся раритетных букв от прошлой вывески как раз хватило на название «Шарик», тем более что его уже давно называли в народе именно так.

Примерно в то время, когда Вика еще только приближалась к «Кубику», Анатолий и Марина законопослушно поставили себе устройства местоположения. В местной поликлинике, где развернули пункт установки, даже очереди никакой не было, так что все получилось очень быстро. Надо понимать, не так уж много было в городе законопослушных граждан.

Молодой доктор и медсестра улыбались, будто их фотографировали для рекламного билборда. «Интересно, – подумалось Анатолию, – с чего бы? Сколько им за это платят?»

Оказалось, что у голландцев все продумано. Каждый чип был уже заряжен в специальный пластмассовый пистолетик и запечатан в прозрачный пластик. Медсестра протерла могучую ягодицу Анатолия спиртовой ваткой, доктор извлек пистолетик из упаковки, снял с дула бактерицидную пленку, приставил к протертому месту… Щелчок!

– Вот и все, одевайтесь, пожалуйста!

– И что, уже работает?

– Начнет, как согреется от тепла вашего тела. Чтобы полностью прижился, нужна пара дней, тогда сигнал выйдет на нужный уровень. Приложение вам все подскажет!

Анатолию помогли установить на телефоне нужную программку.

– А вот это ваш уникальный номер! – сказала медсестра, показывая на двенадцатизначную комбинацию букв и цифр. – Сейчас мы внесем его в базу, и все.

Сурового вида дама у компьютера провела сканером по коду и буркнула:

– Паспорт давайте… – она постучала по клавишам и протянула паспорт обратно. – Упаковку не выкидывайте, приложение не стирайте. Если будут вопросы, там телефон горячей линии. До свиданья.

Анатолий Антонович вышел в коридор, прислушиваясь к ощущениям в теле. Никаких! Мощности его ягодицы хватило бы для установки небольшого вычислительного кластера, что уж говорить о крохотной железке. Через пару минут из соседнего кабинета появилась Марина. Она улыбалась.

– Ты уже? Покажи-ка мне твое приложение… – попросила она и взяла его телефон. – Вот тут надо нажать, это твой код, видишь? Мне девушка объяснила. Ты его никому просто так не говори, но мне можно…

– Переписывать будешь?

– Нет! – Марина улыбнулась. – Повернись-ка!

Она вдруг поднесла свой телефон к чипонесущей мышце Анатолия Антоновича, нажала кнопочку, и телефон звякнул.

– Вот, все считано! Теперь я у себя смогу видеть твой сигнал! – она снова улыбнулась. – Не все же мэрии за нами следить. Здорово?

Все это произошло так быстро, что Анатолий Антонович не только возразить, но даже и понять ничего толком не успел. Он нахмурился:

– Ты теперь сможешь знать, где я?

– Конечно! – кивнула Марина, и поднесла телефон мужа к своей чипонесущей мышце. – А ты – где я! Потом и детей внесу в список.

Она вернула мужу телефон и улыбнулась открыто и весело.

– Здорово, и впрямь! – раздвинул Анатолий губы, надеясь, что жена не заметит, как у него зашевелились волосы там, где шея упирается в затылок. Это было ровно то ощущение, которое он испытал, когда попробовал посмотреть на картинки с Тикой и с семьей одновременно.

– Ты на работу? – спросила Марина.

– Угу.

– Люблю тебя! – на крыльце поликлиники она чмокнула его в щеку и пошла домой.

Анатолий Антонович пытался нащупать в каком кармане у него ключи от машины. Руки почему-то плохо слушались. В голове не было ни одной членораздельной мысли. Так бывает, когда не можешь найти достаточно сильного слова, которое бы адекватно описывало сиюмоментные эмоции.

А все потому, что не надо затаскивать и затрепывать ненормативную лексику, вставляя ее в каждое предложение – ничего не останется на по-настоящему острый случай!

Анатолий Антонович не совершил моей подростковой ошибки и на Марину внимание обратил, когда вернулся в город после службы в армии, обосновался на гражданке и уже занялся своим первым бизнесом. К тому времени у него уже сформировался образ себя как главы семьи, и появилось желание осуществить его в реальности.

Он увидел Марину в какой-то общей дворовой компании юности, вдруг вспомнил, что уже видел ее раньше, и присмотрелся. Она отвечала улыбкой на его шутки, радостно соглашалась на его ухаживания и, к его удивлению, ничего не требовала. Ей с ее внутренними картинками без нее самой и в голову не приходило, что можно чего-то требовать от окружающих вообще и от собственного ухажера в частности. Иными словами, она точно вписывалась в представления Толика о почтительной жене, а вдобавок еще и была весьма недурна собой. Он предпринял шаги, и Марина, как горшок с гортензией, переехала в дом его матери в Низовке, продолжая дружелюбно и радостно улыбаться.

Недостаток собственных жизненных ориентиров касательно того, как и что должно быть устроено Марина компенсировала чужими, уж благо за добрым советом в наших краях далеко ходить не приходится. В Низовке, любое их количество можно было найти в центре социальной жизни, то есть на площади, где располагались местный магазин, почта, автобусная остановка и рыночек с продуктами низовских огородов.

С переездом в Экотаун возможности сильно сократились. Район был свежезаселенный, люди друг с другом незнакомые, а манера жизни городская – во дворе никто никогда без нужды не задерживался.