Бобби Милл - Московские будни, или Город, которого нет

надо туда поехать, да и сошедшие будто с картинки какие-то слишком правильные швейцарско-австрийские красоты стали будто утомлять глаз, хотя, конечно, свою Юнгфрау она ни на что не променяет. Юнгфрау – она была поистине ее, она ни с чем не спутает ее силуэт, она узнала ее даже на выцветшем плакате в коридоре душной летней Каширки. По тому коридору, будто по Тверской, сновали люди, а плакат висел одинокий, сникший, совершенно никому здесь не нужный. Но, завидев Веру, он сбросил с себя больничную пыль да подмигнул ей, будто подбодрил ее. И тогда она тут же поняла, что увидит Юнгфрау вновь, и, забравшись на горную тропку следующим летом, без всяких сомнений, поцелует землю.

Но она засиделась – надо одеваться, а то все прощелкает. Да, точно, как же она забыла, у нее еще Чехия на носу, замки, кнедлики, пиво – хотя она, конечно, его сроду не пила, но отчего-то кружка с вытекающей пивной пеной вызывала у нее чувство спокойной радости, значит, все хорошо, если пенка еще вытекает. Напевая под нос мотив песни «Где ты, птичка?», Вера помыла посуду и прошла в большую комнату.

В то время, когда москвичи европеизировали свои хрущевские малогабаритки, срывали ковры со стен, ненужным хламом сжигали стенки (а вместе с ними и многотомные собрания сочинений – на что они теперь?), отлепляли проржавелые гармошки, меняли окна, в то время, когда каждый солидный москвич уже успел закупиться «плазмой» (и не одной!) да провести интернет, эта комната в девятиэтажке на Щелковской так и не изменила своему советскому облику: два дивана (один, на котором некогда спал сын Веры, ныне заставленный красочными книгами по искусству с глянцевыми страницами да бархатными пакетиками и синими коробочками Swarovski, с ковром на стене позади, и второй диван – ее), из темного дерева стенка, сплошь заставленная книгами да фотографиями, напротив стенки – шкаф, а между ними ученический стол со стулом; возле окна – стол с телевизором и кипой тетрадей да красное кресло. Вера до сих пор помнила, как хаотично выбирала мебель для своей новой квартиры, не думая и не гадая, что настанут времена и выбор мебели можно будет подчинить дизайнерской идее. Впрочем, она вовсе и не хотела ничего менять, лучше уж так, нежели то, каким манером отделала идентичную квартиру этажом ниже ее вторая бывшая невестка: этот «Версаль в хрущевке» отдавал, к Фрейду не ходи, комплексами да отсутствием всякого вкуса.

Закончив с одеждой, прической и макияжем, Вера повязала на шею темно-салатовый шарфик, привезенный из Баден-Бадена, и окинула оценивающим взором созданный образ. Она была красива – не мила, не симпатична, а именно красива, чарующе красива: падающие на глаза золотистые кудряшки, идеально ровная кожа, полный азарта взгляд – кому здесь шестьдесят? Вера закрыла дверцу шкафа да вышла в прихожую, где уже стояла подготовленная сумка. Застегнув сапоги да надев шубу (как-никак все еще стояли морозы), Вера поцеловала ладонь и погладила ею знатного орла, раскинувшего свои мощные крылья на приклеенном к стене плакате, а затем, будто спохватившись, глянула на висевший рядом календарь и аккуратно спустила красный квадратик вниз, к следующему месяцу, остановив его на первом дне весны. Она знала, что это неправда – но обманывать саму себя ведь не значит врать?..

На работе все было как обычно: гул единой офисной комнаты, которую делили все сотрудники компании за исключением директора, голоса, смех, кашель, перестук клавиатур, писк мобильных телефонов, райский аромат кофе-выпечки, в котором хотелось искупаться, вытекающий из отделенной стеклянной перегородкой кухни; импортные планировки – русские люди, люди, которые хотят, чтобы их оценили и похвалили, люди, которые хотят, чтобы их подбодрили, люди, которые хотят, чтоб их выслушали, люди, которые хотят-хотят-хотят. Вера тяжело вздохнула, первые минуты в офисе были всегда самыми тяжелыми, будто поток настроений уносил ее куда-то, и она вмиг забывала, кто она и зачем пришла. Повесив шубу в тесной гардеробной, Вера решила украдкой пройти на кухню, что располагалась при входе возле коридора, но тут же была замечена одной из сотрудниц. «О, Вера Анатольевна!» – Вика стояла, опершись согнутой в колене ногой на стул, и, не жалея собственных связок, кричала что-то коллеге в дальнем углу и одновременно прижимала телефон к уху. Завидев Веру, она окликнула ее и подала ей знак, подняв указательный палец вверх – мол, секундочку. Вере не оставалось ничего иного, как только зайти да поздороваться, хотя рано или поздно, подумала Вера, это все равно бы пришлось сделать.

– Всем доброе утро! – Вера постаралась вложить в голос как можно больше кокетства, но сыграть блондинку на сей раз удалось не слишком убедительно.

– Доброе утро, Вера Анатольевна! Вера Анатольевна, доброе утро! – посыпалось со всех сторон на разный манер. Слава Богу, фальши никто и не заметил, все были слишком заняты собой. По этим утренним приветствиям Вера уже точно могла определить, кто подойдет к ней сегодня после урока, было что-то недосказанное, неуверенное в их взгляде и тоне.

Договорив и небрежно бросив на стул свой рабочий мобильный, Вика подбежала к Вере. Ходить вокруг да около было не в ее правилах.

– Вера Анатольевна, а могу я с вами поговорить две секунды?

– Да, я вот собиралась кофе перед занятием выпить…

– О, отлично! Я тоже!

– Чудесно…

Несмотря на то, что над кофемашиной красовалась подробнейшая инструкция, как сделать латте, которую повесили специально для Веры, она все же не чувствовала, что после этого отношения с этим агрегатом потеплели.

– Ой, Вера Анатольевна, давайте я помогу! – Вика несколько отстранила Веру, посмотрела на экран и из дальнего отделения машины принялась вытаскивать контейнер с водой. – Все нормально! Воду просто долить надо!

– Ясно… – Вера потупилась, она же преподаватель английского, в конце-то концов. – Я всегда говорю, что с ней надо по-особому общаться, не для блондинок! – Вера давилась искусственным смехом – надо отказаться от кофе!

– Так вот… собственно, что хотела сказать… – заметно тише пролепетала Вика.

– Да? – это интересней, по крайней мере, здесь она не профан, сейчас реабилитируется.

– Ну, в общем, – не желая смущать кофейную машину пристальным взглядом, Вика спиной повернулась к столешнице и положила на нее локти, – вчера… к маме пришла подруга, и… ну, чего-то они там поговорили, а потом, когда я подошла к ужину, она, значит, говорит, ну, мол, как ты, что нового, и, естественно-естественно, давай меня про личную жизнь спрашивать, причем вот так, исподтишка, – Вика подняла ладонь, делая Вере знак подождать, ибо та уже набрала в легкие воздух и открыла рот, – типа, Вииик, слушай, а у тебя парень-то есть? Абсолютно ни с того ни с сего выпульнула слова, как из пулемета. И вот из-за того, что это было так неожиданно, я… я начала оправдываться, мол, да, вот у меня Андрей есть, но он вроде и женится, и нет, и… все сложно. Это было так жалко, так мелко, вы даже не представляете… Будто я у нее денег в долг взяла и отчитываюсь. Блин, кошмар просто! – Вика прикрыла лицо ладонью. – Ну то есть мне тридцать четыре года, ну почему я должна себя так вести?

Читать дальше