Марта Кауц - Мандарины, вперёд!

– Да, тут точно без вариантов, – сдерживая улыбку сказала женщина.

– Вот и я говорю. Тем более, что в сентябре овощи и фрукты дешевые. А дальше уже не сезон будет.

– А почему не летом все-таки? Тепло же, красиво.

– Так все равно в отпуска разъезжаются, – Аля достала из кармана джинсов сложенный листочек. – Я уже у всех узнала. Ивановы и Мальцевы точно на все лето уедут, Козловы в июне в Турцию летят. Дядя Боря, крестный мой, путевку в санаторий на август взял. А без него точно нельзя, он на баяне играет. Нестеренко вот жаль никуда не собираются. Я бы их вообще звать не стала, но потом теть Света мамке все нервы вытрепет же. Да и не получится летом, дел много. Точно не успеем. В сентябре самый раз будет.

– Ты что, в Гурьевске свадьбу играть собралась?

– Конечно! У вас же тут дорого все. А я уже и с завклубом договорилась, он мне скидку обещал, – Аля доела хлеб и передала пустую тарелку. – Спасибо, очень вкусно. Только я вот пожирнее варю.

– Это на втором бульоне. Я сейчас на ПП, – женщина убрала посуду в раковину и включила чайник.

– Аааа, понятно, – непонимающе сказала Аля. – А жить, вы не подумайте, мы не там будем. У нас же в райцентре совсем делать нечего. Из развлечений только самогон и «Музыкальный сюрприз».

– Господи, а это что еще такое?

– Это когда по телевизору тебе сначала поздравления на день рождения читают в стихах, а потом клип ставят. Очень классно, у нас весь Гурьевск в субботу смотрит. Меня в прошлом году аж три раза поздравляли, а Вальку, подругу мою – пять. Она потом полгода нос задирала. И так он у нее длиннющий, как у Буратино. Когда в гости приходит, так сначала нос в комнате появляется, а потом уж через три секунды Валька.

– А тебя зовут-то как? Я ж даже не спросила.

– Алевтина. Можно Аля.

– Красиво. А для солидности можно и Тина.

– Ага, как Канделаки.

– Да уж точно не Тернер, – женщина усмехнулась и стала наливать чай. – Меня называй Вера. И никаких «Афанасьевна», иначе подружки ржать будут. Мы с ними в последнее время молодимся изо всех сил. Вечером, кстати, познакомишься. А пока отдохнуть с дороги тебе надо.

Около семи вечера Аля, протирая глаза, вышла в гостиную. За столом помимо хозяйки сидели две незнакомые женщины, одна из которых делала Вере маникюр.

– А вот и моя компаньонка, – Вера помахала девушке свободной рукой. – Знакомьтесь, Аля.

Гостьи обменялись приветственными кивками.

– Это Соня, – Вера указала на маникюршу. – Но мы называем ее Мармеладова.

– В смысле? – Аля сделала большие глаза. —Мармеладова, она же…

– Проститутка? – засмеялась Соня. – Да знаю я. Но мне очень нравится, как звучит.

– А вот Сима, – Вера показала на щупленькую женщину, сидящую справа.

– Гулливер?

– Какой Гулливер? – удивленно переспросила Сима.

– Ну, в «Интердевочке» проститутка была Сима-Гулливер. Или вы все-таки не по этому принципу себе прозвища придумываете? – смутилась Аля.

Женщины захохотали.

– Садись уже, Интердевочка, – вытирая слезы от смеха сказала Вера. – Чайник только вскипел. Маникюр не желаешь новогодний? Соня, как только на пенсию вышла, сразу курсы крутые закончила. У нее весь наш район обслуживается.

– А я подумала, что это ваша основная профессия, – обратилась к Соне девушка. – Обычно пенсионерки таким не занимаются.

– По специальности-то я проектировщик. Но вот, жизнь заставила. Сима сертификат нутрициолога год назад получила. Мы всем подъездом теперь по ее методе питаемся. Это Вере у нас хорошо. Она математикой своей всю жизнь репетиторствует, гениев выращивает. Ей не пришлось, как нам, квалификацию менять.

– А ты, Аля, кем работаешь? – помешивая ложечкой в кружке бесцветную густую массу спросила Сима.

– Учителем истории. Я еще в детстве узнала, что в один день с историком Бережковым родилась, и сразу поняла, что это судьба. У нас с ним 24 июня день рождения.

– Хорошо, что не с Энштейном. А то б тебе пришлось атомную бомбу в сарае собирать, – хихикнула Соня. – Ну, а к нам по какому поводу пожаловала? Пронестись по городу музейным галопом?

– Нет, девочки, – Вера засунула под лампу накрашенную руку. – Аля планирует найти в Питере высокодуховного спутника жизни. Причем срочно.

– А она забавная, – Сима выпила залпом содержимое кружки и поморщилась. – Деточка, вы мыслите стереотипами. Любовь к поэзии и знание пары архитектурных памятников – это не залог счастливого брака. Пригодится только кроссворды разгадывать.

– Вот-вот, – засмеялась Соня, нанося новый слой лака на ногти Веры. – Мне Семен Петрович третий день в парке Мандельштама с Бродским читает. Как заведет свое «бу-бу-бу», хоть головой в сугроб лезь. Я ему: «Уважаемый, я не гуманитарий, я технарь. Мне ваш хорей никуда не упирается.»

– А он? – спросила Вера сквозь хохот.

– А, – махнула рукой Соня. – Там тяжелый случай. Все не теряет надежды меня поставить на путь истинный.

Женщины еще долго смеялись и весь вечер пили шампанское из фужеров, украшенных мишурой.

– Ты представляешь, что Сима учудила? – Вера встретила в коридоре Алю, вернувшуюся со свиданий. – Повелась на какие-то Рождественские скидки и купила в кредит массажное кресло. За сто с лишним тысяч! Ну, вечно не в говно, так в партию. За такие деньги я бы целого массажиста себе купила, молодого и красивого. А ты чего без лица совсем?

– Полный провал, Вер, – Аля чуть не плача стягивала ботинки. – Домой хочу.

– Это у тебя ломка без «Музыкального сюрприза». Сегодня ж суббота, – Вера потрепала девушку за плечо. – Ну, перестань. Кавалеры что ль не пришли?

– Один не пришел. Это тот, который сразу испугался, – всхлипнула Аля. – Второй оказался лысым мужиком сорока пяти лет. На сайте фотку сына вместо своей выставил.

– А третий?

– А третий как начал мне стихи без остановки читать. Вот реально, одно «бу-бу-бу». Потом попросил заплатить за его кофе и по карманам бесплатные печенюшки стал тырить. Позорище!

– Тьфу, ерунда какая. Пойдем лучше обедать, а то у меня скоро занятие начнется. Будущий Нобелевский лауреат Лев Валерьянов собственной персоной прикатит на папиных Жигулях. Или ты печенья налопалась?

– Да я ведь уже всем дома растрындела, что к жениху еду. Как возвращаться теперь? Валька громче всех смеяться будет, я ее знаю.

– Слушай, Алевтина, – Вера сделала серьезное лицо. – Запомни одно: ты никому ничего не должна, кроме себя самой. Вон хотя бы на сына моего посмотри. Сколько сил и труда в него было вложено. А он в один прекрасный момент вдруг понял, что машины любит сильнее таблиц Брадиса, и плевать хотел на то, что я подумаю или друзья скажут. Зато живет счастливо и деньги зарабатывает. И ты на всех плюнь. Так живи, как тебе хочется, а не как мамка велит или Валька правильным считает.