А. Х. Таммсааре - Новый Ванапаган из Чёртовой Дыры

«Корову и лошадь взял ты, сам своим трудом и отработаешь, как положено».

Делать нечего, сам Юрка у Антса остался, батрак же с его старухой в Чёртовой Дыре, словно это была его, а не Юркина, жена. И так дни сменялись неделями, а Юрка даже не знал, что именно происходило в Чёртовой Дыре. Хотя кое-что до него оттуда и доходило, но всё больше со слов очевидца Антса, поскольку он забредал по делам и в тот край. Наконец, охватила Юрку такая тревога, что глубокой ночью сбежал он в Чёртову Дыру. Но когда он захотел войти в дверь, та оказалась запертой. Юрка постучал и, когда никто не пришёл открывать, выломал дверь. В тот миг, когда он ступил в избу, батрак вымахнул в окно. Юрка сунулся за ним следом, но окошко оказалось для него чересчур мало. В гневе он хотел разломать оконный проём, но вовремя сообразил, что не стоит разваливать дом из-за голозадого батрака. Через разбитую дверь он пустился за беглецом, но тот уже во все лопатки удирал в лес, поэтому Юрка вернулся назад в комнату, где шагнул к постели старухи. Она спала. Спала сном праведницы.

«Жёнка!» – крикнул Юрка так, что содрогнулись стены избушки.

«Муженёк, миленький!» – воскликнула Лизете, просыпаясь, таким нежным голоском, какого Юрка никогда ещё прежде не слышал. «Как раз ты мне сейчас снился, будто приехал ты верхом на огромном вороном жеребце, у того из ноздрей с храпом дым и пламя».

«Что этот батрацкий бездельник здесь в комнате делал?» – перебил Юрка старуху.

«Миленький, о каком таком батраке ты говоришь? Я же тебя во сне видела».

«Почему не открыла, когда я стучался?»

«Я ничего не слышала».

«Но я выломал дверь, а батрак вымахнул в окно».

«Ах он, озорник этакий», – выругалась Лизете. «Я же с вечера оставила окошко открытым, чтобы приятнее спалось. Ну, возьмусь я завтра за него».

«Скажи ему, что если я его ещё раз в избе застукаю, то убью».

«Верно, муженёк, это бы ему и впрямь не помешало, большего он не стоит. По правде говоря, и этого он не стоит, – ведь шкуру с него, как с медведя, не снимешь».

«И с медведя не стоит шкуру снимать, поскольку её другие себе заберут», – рассудил Юрка.

«Если ещё одного медведя убьёшь, то повесим шкуру на чердак сохнуть. Оттуда никто не догадается её у нас отнять», – утешала его Лизете и добавила: «А то мог бы теперь со мной ненадолго прилечь, но кто тогда дверь починит. Батрак на это как мужик не годится. А без двери совсем никак не обойтись, хоть и летняя пора».

«Пожалуй, не обойтись», – согласился Юрка и в ночном полумраке приступил к починке двери. Когда он справился с работой, то заторопился к Антсу, поскольку там вставали рано. Итогом всего похода Юрки домой стали поломка да починка двери, и ничего другого.

«Эх, не вышло у меня батрака пристукнуть», – с сожалением размышлял он на обратном пути. Но вскоре он забыл про своё сожаление, поскольку предстоял напряжённый труд, который не оставлял времени на размышления.

Ночи стали уже длиннее, когда он однажды вновь предпринял поход в Чёртову Дыру. Он потихоньку вошёл в избу, поскольку дверь теперь была открыта. Осторожно приблизился к постели старухи, но когда, наконец, вытянул руку, чтобы нащупать ложе, то обнаружил, что оно пустое. Куда же делась старуха? Уж не дала ли дёру с батраком?

Юрка вышел наружу и полез на чердак искать постель батрака, но нигде ничего не нашёл. Зашёл в хлев: лошадь, корова и овца были на месте. Во дворе навстречу ему вышел котёнок и в ужасе дал стрекача за угол избы. Юрка призадумался. Наконец, он потерял терпение и крикнул, позвал несколько раз, всё громче и громче. Теперь оттуда, куда убежал котёнок, вышла старуха.

«Ты где таскаешься по ночам?» – спросил Юрка.

«Ну и чудной же ты, муженёк. Прокрадёшься домой иногда, словно тать в ночи, и сразу допрашивать, где я хожу. Сам знаешь, куда ночью ходят, когда прижмёт».

«Где батрак?»

«На чердаке он, где ещё. Чего ты от него-то хочешь?»

«Я спрашиваю, где он? Нет его на чердаке».

«Тогда он, должно быть, шляться ушёл».

«Вот я и думаю – ты шляешься, отчего же и батраку нельзя, а дом стоит брошенный».

«Как же брошенный, когда я здесь», – возразила Лизете.

Но тут Юрке пришло на ум, что за жилой ригой, в нескольких десятках шагов от дома, стоит сенной сарай, и что жена, должно быть, вернулась оттуда. Юрка потопал туда.

«Куда ты пошёл?» – спросила Лизете.

«Пойду, гляну, сколько в сеннике на ниве сена».

«Да потом глянешь, заскочи в избушку на чуток».

«Нет, я хочу увидеть прямо сейчас», – сказал Юрка и продолжил путь. Теперь попавшей в переделку жене пришлось пойти за мужем следом и громким голосом выговаривать:

«Да что тебе такое на ум взбрело, что посреди ночи лезешь на сено смотреть. В сеннике его ещё немного, копны ещё не свезены».

Но Юрка бросился бежать, а Лизете следом, крича:

«Муж, а муж, ты с ума спятил!»

Юрка действительно обезумел. Пыхтя, он добрался до сеновала как раз в то мгновение, когда батрак собирался оттуда сбежать. Но Юрка схватил его одной рукой за шиворот и отбросил, словно сена пук, назад в дверной проём сенного сарая. Сам же начал поспешно закладывать вход лежащими тут же дровами.

«Муж, окаянный, ты это чего задумал?» – закричала Лизете.

«Скоро увидишь», – ответил Юрка.

«Тогда и меня туда впусти», – запросилась в сарай Лизете.

«Тебя я потом прикончу», – пропыхтел Юрка и оттолкнул старуху в сторону.

Замуровав вход в сенник, Юрка достал из кармана спички. Снова взмолилась старуха, но Юрка, не обращая на неё никакого внимания, запалил сарай. Благодаря сильному ветру, сенник превратился вскоре в одно трескучее алое море огня. Пламя охватило и растущий рядом можжевельник, пожирая его с громким треском. Юрка заржал было своим, словно громыхавшим из бочки, смехом, но затем молча уставился на огненный шквал. Лизете сидела неподалёку на краю нивы и рыдала. Когда всё было кончено, а от сарая остались лишь тлеющие угли и куча дымящихся головешек, Юрка подошёл к старухе и сказал:

«А теперь, матушка, пойдём домой».

Но Лизете со своими заплаканными глазами вскочила с края поля, бросилась Юрке на шею и сказала:

«Теперь ты и сам видишь, что я тебе всё ещё дорога».

«Вроде бы так», – рассудил Юрка и после некоторого раздумья добавил: «Когда прикончу тебя, станешь ещё дороже. А вот сарай и сено жаль».

«Не жалей ничего. Кто знает, на кой всё это добро было нужно», – утешала старуха.

Когда утром Юрка явился к Хитрому Антсу, то рассказал там, что ночью кто-то спалил его сенник у нивы, много сена сгорело. Хорошо ещё, что ветер отнёс пламя в сторону, а так бы и вся усадьба сгорела. Они со старухой обсудили, что кто бы это мог сделать, и в конце концов «рискнули» предположить – уж ни парнишка ли батрак со своей самокруткой, поскольку вечером тот собирался идти поспать на свежем сене, а ночью нигде его было не сыскать. Там видно будет, явится он к утру или нет.