Александр Черенов - По следам адъютанта Его Превосходительства. Книга вторая

Федулов молчал – но о его чувствах красноречиво говорило лицо. Сожалея о «случившемся неслучившемся», Аксинья Андревна вздохнула и развела руками.

– Дело в том, Лесь Богданыч, что проблема Ваша – настолько щекотливого свойства, что обратиться за содействием, к кому попало, я не рискнула. Да, здесь, в Париже, у меня – масса знакомых и по Киеву, и по Петербургу. Однако, перебрав всех их в памяти, я поняла, что довериться в таком деле никому из них не могу. На «той» же стороне у меня остались, как это ни грустно признавать, одни недоброжелатели. Зато у Георгий Сергеича «там» есть надёжный человек, который может обеспечить вам проникновение в погранзону и выход из неё с товаром.

Слова хозяйки дома «расколдовали» Федулова – и, вздохнув с облегчением, он промокнул платком выступившую на лбу испарину.

– Правда…

Аксинья Андревна замялась и многозначительно уставилась на Федулова. Но, судя по отсутствию надлежащей реакции ювелира на текст и мимику хозяйки, «товарищ не понял». Или не захотел понять. Пришлось Аксинье спрямить дорогу к мозгам гостя, а «по пути» – «обложить его флажками».

– Буду откровенной… Видите ли, Лесь Богданыч, прежде чем мы приступим к сборам в дальний путь, нам с Вами необходимо решить несколько вопросов принципиального характера…

Теперь Федулов всё понял. Понял – и улыбнулся.

– Я всё помню, Аксинья Андреевна, и готов обсудить Ваши условия. Предлагаемое мной вознаграждение…

– Не вознаграждение! – перестала лучиться Спиральская.

– ??? – не нашёл иного ответа Федулов.

– Двадцать пять процентов!

Хозяйка не стала томить гостя ни предисловием, ни избытком деликатности

– Фь-ь-ю!

Цифирь оказалась настолько «убойной», что Лесь Богданыч отреагировал на неё не вполне принятым в обществе способом.

– Однако!..

Аксинья Андревна не стала горячиться и немедленно бросаться на защиту выдвинутых условий с доказательствами в зубах. Она понимала, что свист Федулова – не более чем естественная реакция человека на неожиданность. Она была убеждена, что, поразмыслив, Лесь Богданыч согласится с этой цифрой, ибо других возможностей для решения своей проблемы у него нет. Ведь если бы они у него были, то он не стал бы обращаться за помощью к Аксинье Спиральской, известной всем и каждому полным отсутствием склонности к филантропии и альтруизму. Поэтому она молчала – и спокойно ждала иной, уже более осмысленной, реакции гостя.

Гость тоже не стал ударяться в риторику, и молча «переваривал» полученную информацию. Наконец, «переварив», он закряхтел и качнул головой.

– Согласен…

Вот теперь Спиральская улыбнулась.

– Всегда приятно иметь дело с умным человеком! Знали бы Вы только, Лесь Богданыч, как утомили меня проявления так называемых чувств: слюни, слёзы, сопли – извините за такую неделикатность!

Она мягко положила свою руку поверх руки Федулова.

– Ехать надо, не мешкая: документы на вас обоих уже готовы.

– Ого!

На этот раз удивление Федулова было, если и не приятным, то уважительным.

– Оперативно! Значит, Вы были уверены в том, что я никуда не денусь – и приму Ваши условия!

Спиральская очаровательно улыбнулась – и Лесь Богданыч припал губами к её руке.

– Вы – удивительная женщина, Аксинья Андревна!

Тут же его лицо приняла деловое выражение.

– И кто же мы с моим молодым попутчиком такие?

Спиральская встала из-за стола и проследовала к сейфу, вмонтированному в стену гостиной. Отперев ключом тяжёлую стальную дверцу, она извлекла из него два паспорта.

– Вы, уважаемый Лесь Богданыч – французский коммерсант Морис Лефевр, родственник известного ювелира. А Георгий Сергеич – Ваш референт Жорж Арман. Неплохо звучит, а: Морис Лефевр и Жорж Арман!

Думая о чём-то своём, Федулов нахмурился и рассеянно бросил:

– Главное – не в звучности фамилий, а, напротив, в том, чтобы ГПУ, как только ознакомилось с ними – сразу бы их забыло…

Ответ приятно удивил Жору: этот пожилой человек весьма трезво подходил к их, теперь уже общему, делу. Аксинья Андревна тоже по достоинству оценила рассудительность компаньона, и, согнав с лица неуместную улыбку, решила не отставать от него в плане деловитости.

– Выезжаете завтра. Поезд Париж-Берлин-Варшава-Москва. При себе иметь минимум вещей: только самое необходимое, так сказать, стандартный дорожный набор. Учтите, что нагрузки на обратном пути будут несколько большими. Хотя…

– «Хотя»? – стимулировал её активность Федулов.

– … не лучше ли будет реализовать ценности на месте? Ну, во избежание непредвиденных осложнений? Это значительно упростило бы Ваше возвращение.

Выслушав «совет на дорожку», Федулов скептически пожевал губами.

– «Упростило бы»? Возможно. Только Вы, любезная Аксинья Андревна, забываете, что мы едем не в Швейцарии, а в Советскую Россию, где иностранных банков нет. А без этого Ваше предложение лишено смысла: куда вкладывать деньги, вырученные от продажи? И, потом: неужели Вы всерьёз думаете, что такие ценности можно продать в Совдепии? Я сомневаюсь в том, что там найдётся покупатель на них. Нет в Совдепии таких денег – даже у нэпманов. Так что, в реализации клада на месте нет ни необходимости, ни возможности! Да и, какой смысл в этой затее? Ведь здесь мы можем реализовать ценности без проблем и с куда большей выгодой! Кроме того, вещи будут компактней пачек с банкнотами – и намного! Так, что, уважаемая Аксинья Андревна…

Не стирая с лица скептического выражения, Федулов молча развёл руками.

– Ну, смотрите сами, – дёрнула плечиком Аксинья. – Вам, как говорится, виднее…

…Назавтра два элегантно одетых парижанина – пожилой и молодой – заняли места в экспрессе, следующим через несколько европейских столиц в Москву – и путешествие за бриллиантами началось…

Границу с Советской Россией путешественники миновали без проблем. Паспорта, хоть и оформленные на вымышленные фамилии, были подлинными: Аксинья Андревна честно зарабатывала свою долю.

Путь из Москвы в Киев также не обогатился происшествиями. По прибытии в столицу «радяньской» Украины Жора первым делом отправился в справочное бюро: о прогулке иностранцев в предместье и речи быть не могло. Если бы Пинский остался верен своей хибаре, его пришлось бы вызвать на встречу в центр. Через пять минут юноша уже имел на руках бумажку с адресом. Адрес был новым: Аркадий Леопольдыч, оказывается, уже переселился в самый центр города, на Крещатик. Необходимость в организационных хлопотах отпала.

Жора взглянул на часы: все нормальные советские чиновники давно уже должны были быть дома. Он щёлкнул пальцами – и через минуту «карета прошлого» везла их по знакомым до слёз улицам прекрасного города.