Александр Черенов - По следам адъютанта Его Превосходительства. Книга вторая

– Они же не знали точного места. Они знали только координаты района поиска. А это – непочатый край работы! Поэтому они не могли выйти на «точку» раньше нас. Они пришли сюда одновременно с нами. Точнее, они «вели» нас. Ну, то есть, сопровождали, передавая от одного другому. Хотя правильнее будет сказать, что это мы «вели» их. «Наводили», так сказать…

Лесь Богданыч дружески похлопал по плечу расстроенного юношу: энтузиазм Жоры в деле защиты друга от клеветы заметно пошёл на убыль.

– Вы ведь помните, Жорочка, что мы пошептались с Пинским уже перед самым выходом на ложный тайник. Это не могло его насторожить: все классические владельцы сокровищ именно так и поступали. Доверять секреты другим со старта дураков нет! Это – классика, мой друг! Зачем я, всё же, поделился с ним секретом? Потому что якобы опасался насчёт «чистоты места». Вероятно, он подумал, что я нарочно подвигаю его к жертве. Это совпадало и с его планами – и он тут же вызвался провести, как это говорят военные, «рекогносцировку на месте». Ну, чтобы якобы не подвергать опасности всю группу. Такое, вот, благородство. Я, разумеется, не возражал – и Пинский направился к месту. Вероятно, это и был сигнал чекистам открыться.

Федулов усмехнулся.

– Да будет Вам известно, Жора, что это не было экспромтом с моей стороны. Я проиграл этот вариант сотни раз, прежде чем позвонить в ворота дома Спиральской.

Упорно не желая расставаться с иллюзией, Жора в очередной раз встрепенулся.

– Но ведь они могли просто выследить нас?

Судя по минимуму энтузиазма в его голосе, он израсходовал последний довод в пользу невиновности друга. Федулов почти сокрушённо покачал головой.

– Я понимаю, как нелегко поверить в измену того, кого считал другом: сам прошёл через это – и не раз. Но факты – упрямая вещь…

Он полез в карман, вынул оттуда скомканную бумажку и протянул юноше. Тот поспешно развернул её.

– Какие-то цифры… Ну, и что? Что это доказывает?

– Что доказывает?

Федулов взял из его рук бумажку.

– Вот смотрите: вот эта пятёрка с шестью нулями – видите?

– Вижу. Ну, и что?

– А то, что это – цифра названной мной примерной стоимости этих вещей в золотых рублях. Стоимости, весьма далёкой от реальной.

Лесь Богданыч выразительно поработал бровями.

– Нарочно далёкой. Пристал ко мне Ваш друг, как банный лист – извините за выражение: сколько это примерно будет стоить? Ну, я и сказал. Примерно. Весьма. Должен сказать, что это его весьма впечатлило.

– Не довод: это любого бы впечатлило, – буркнул Жора.

– Хорошо: идём дальше. Значение этой загогулины Вам объяснять не надо: это – знак умножения.

Соглашаясь, Жора кивнул головой – и вынырнул взглядом исподлобья.

– А что означают эти цифры – двойка и пятёрка?

– А это – «двадцать пять», друг мой…

Лесь Богданыч выразительно поработал бровями.

– …процентов.

– Процентов?!

Жора так и замер с открытым ртом: он понял всё. Или почти всё. С трудом ему удалось «отработать» челюстями назад.

– Вы хотите сказать, что Леопольдыч сделал это, потому что… ну, что всё это – от сравнения пяти процентов и двадцати пяти?!

Федулов не стал уводить взгляд в сторону.

– Не буду Вас разубеждать, Жорочка. Не буду и не хочу. Да и нет в этом необходимости: Вы всё правильно оценили и расставили по местам.

– Но почему – двадцати пяти? Откуда эта цифра?

– От закона, – улыбнулся Федулов. – Уже тогда, в Киеве, по лицу Пинского я понял, что пятью процентами он не удовлетворится. Я нисколько не сомневаюсь в том, что сразу же после нашего ухода он позвонил своему другу в ГПУ и сообщил ему о том, что на подходе – огромные ценности. И ценности эти существуют в виде клада, за обнаружение которого ему по закону полагается двадцать пять процентов их стоимости! Вот Вам – двадцать пять процентов! Вы представляете, Жора: пять процентов – и двадцать пять! Есть разница?

Юноша удручённо вздохнул.

– Вот именно! – тактично обошёлся без назидания Лесь Богданыч: молодёжь – ещё научится! – Словом, дрогнула мелкая душонка Вашего приятеля. Я убеждён в том, что в путь вместе с нами он отправлялся, уже заручившись согласием ГПУ на получение двадцати пяти процентов! Он не возразил бы и все сто захапать – да без помощи дружка ему было не обойтись! Но и двадцать пять – это двадцать пять! И я совсем не исключаю того, что свои проценты он получил бы «в натуре»: при наличии «таких связей» сделать это – не проблема. Просто клад ещё до описи уменьшился бы на эти двадцать пять процентов – а всё «полагающееся ему по закону» Пинский, как честный советский гражданин, «пожертвовал» бы на нужды мировой революции. Ну, или ещё на что-нибудь в этом духе.

Подавленный несокрушимой логикой компаньона, Жора печально покачал головой. В процессе развенчания друга он только и занимался тем, что вздыхал, мрачнел и сокрушался. И не только – по молодости и неопытности. Вероятно, потому что только так и надо расставаться с иллюзиями.

– А зачем же, в таком случае, Вы приняли его услуги?

– А как бы я попал в погранзону? У меня таких знакомых нет!

И потом, есть такая поговорка: предостережён – значит, вооружён! Я «расколол» нашего «друга – и мог теперь спокойно действовать по своему плану. Главное заключалось в том, чтобы не дать ему понять, хотя бы ненароком, что я его давно уже «раскусил»… Ну, а бумажку эту я стянул у него, когда мы остановились на отдых у какой-то речки. Помните, он ещё предложил искупаться, так как пот с него катился уже не градом, а ручьём?

Впервые за время разговора Жора усмехнулся и покачал головой уже в ином контексте.

– Никогда бы на Вас не подумал… Значит, когда я отдыхал, Вы работали? А что навело Вас на эту мысль? Ну, проверить его карманы?

– Наблюдательность, – улыбнулся Федулов. – Я увидел, что он что-то царапает на бумажке – ну, и решил полюбопытствовать: прежде я не замечал у Пинского склонности к эпистолярному жанру. Думаю, Вы не станете упрекать меня в неблагородном поступке?

Юноша усмехнулся.

– У меня много недостатков, Лесь Богданыч, но в их числе никогда не значилась чёрная неблагодарность…

Федулов мягко положил свою ладонь поверх Жориной.

– Я рад, что не ошибся в Вас. Ну, так вот… Прочитал я эту бумажку, и подумал: «Не такой ты, оказывается, умный человек, каким хочешь себя выставить. Другой-то давно избавился бы от этого компромата». А он сохранил! Может, по забывчивости: сунул в карман – и забыл. А может, и намеренно: глянет на цифры – и словно елей по сердцу растекается… Ну, и…

– А если бы Вы не нашли этой бумажки? Что тогда?

Федулов равнодушно пожал плечами.

– А ничего! Это ведь только подтверждало мои предположения. В любом случае, всё открылось бы на месте. «Ложный аэродром» для того и создавался, чтобы обмануть противника, заставить его раскрыться и дать мне время сориентироваться в обстановке. Проще говоря, попытаться «дать дёру»! Ну, или хотя бы интеллигентно «отмазаться»!