Александр Черенов - По следам адъютанта Его Превосходительства. Книга вторая

Лесь Богданыч перевёл взгляд на часы, потом и на солнце – и покачал головой.

– Заболтались мы с Вами, друг мой – а за нами наверняка уже снаряжена погоня. Так, что, пора в дорогу. Но теперь мы пойдём другим путём: боюсь, что там, откуда мы пришли сюда, нас уже ждут «товарищи».

Он перевёл взгляд на чемодан.

– Мне уже не осилить этот вес, Жорочка… А идти нам – ой, сколько много километров!..

– Нет проблем, Лесь Богданыч!

И Жора решительно взялся за чемодан.

– Ну, а Вам остаётся вещмешок. Надеюсь, там не запас провианта в дорогу?

Федулов рассмеялся.

– Нет, мой юный друг: его содержимое ничем не отличается от того, что находится в чемодане – разве стоимостью…

– Меньше, – понимающе кивнул головой Жора.

– Больше! – обошёлся без кивка Лесь Богданыч.

Юноша отвесил челюсть: неужели есть что-то масштабнее того, что ему уже довелось увидеть?! Но челюсть провисала недолго: Юра уже понял, что Федулов – не из тех людей, кто набивает себе цену.

– Верю Вам на слово, Лесь Богданыч… Очень хочу верить!

Федулов улыбнулся.

– И правильно делаете! Тогда – в путь!

Подхватив вещи, кладоискатели углубились в лес в направлении, известном только Федулову. Через несколько минут могучие стволы деревьев и густой подлесок скрыли их фигуры, сгибающиеся под тяжестью груза. Но своя ноша, как известно, не тянет. Особенно – такая…

– Что это такое?!

Начальник генерального штаба армии Его Величества никогда ещё не видел своего шефа в такой ярости.

– Я Вас спрашиваю, сэр Генри, что это такое?

Палец военного министра ткнулся в какую-то бумагу на его столе.

Дорабатывая лицом, генерал Уилсон растерянно пожал плечами: он не знал, что отвечать. Не ответишь же министру, тычущему пальцем в бумагу, что это – бумага? Это будет смешно – но ненадолго и только для сэра Генри. Потому, что дальше смеяться будет один только сэр Уинни, а сэру Генри придётся выражать эмоции уже другим, менее приятным способом. Да и эмоции будут другими – ещё менее приятными, чем способ их выражения.

– У Вас не слов?

Министр ещё продолжал бушевать, но появившиеся в его голосе саркастические нотки явно свидетельствовали о том, что волна гнева пошла на убыль.

– Знаете, и у меня – тоже!

Голос министра был уже настолько язвительным, что сэр Генри смог, наконец, перевести дух. По своему опыту начальник генерального штаба знал, что «высочайший» сарказм обычно заключает фазу открытого неудовольствия, и сейчас разговор перейдёт в исключительно деловую плоскость.

И действительно: министр взял из лежавшей на столе коробки любимую безразмерную – как только во рту помещалась! – сигару, и медленно раскурил её. Это был верный признак того, что «отвод» души состоялся.

– Садитесь, Генри! – прожевал министр, и показал глазами на кресло.

Не перебирая с вольностью, генерал разместил зад на самом краешке кресла. Спина его при этом была прямо перпендикулярна полу.

– Сигару?

Уилсон на дух не переносил табачного дыма – но разве можно отказать шефу? И, потом: такое великодушие сэр Уинни проявляет чрезвычайно редко и по отношению далеко не к каждому посетителю этого кабинета.

Давясь удушливым «горлодёром», Уилсон из последних сил пытался изображать восторг от получаемого им «удовольствия». Сэр Уинни, разумеется, знал о действительном отношении генерала к табаку, но ему доставляло искреннее наслаждение наблюдать за тем, как из-под маски блаженства на лице Уилсона то и дело проглядывало страдание.

– Девяносто миллионов фунтов, сэр!

Тыча пальцем в бумагу, министр ненароком стряхнул на неё пепел с сигары. Со стороны этот выглядело не вполне аристократически. Но Уилсону, испытывающему невероятные физические и моральные страдания, было не до анализа поступков начальства.

– Девяносто миллионов фунтов!

Уронив на бумагу ещё одну порцию пепла, министр сокрушённо покачал головой.

– И хотя наш Форин-оффис не заслуживает ни малейшего доверия, этой бумажке я почему-то склонен верить! Думаю, что они ещё и преуменьшили цифру: подлинная наверняка привела в ужас даже их, не слишком озабоченных защитой интересов империи!

Багровея и обливаясь слезами, генерал воспользовался представившейся ему возможностью вынуть сигару изо рта – вроде бы для того, чтобы оказаться лучше понятым.

– Сэр, могу я узнать, что это за цифра?

Министр усмехнулся.

– Вообще-то, я хотел узнать это от Вас, но коль скоро и Вы не в курсе, то скажу: это – цифра наших затрат на русские армии.

Уилсон покрутил головой. Трудно было разобрать, что означает это телодвижение: то ли желание протолкнуть в одном из направлений очередную порцию дыма, то ли действительное удивление цифрой расходов. Но, понимая двусмысленность реакции, он тут же постарался развеять сомнения шефа в своей искренней озабоченности положением дел.

– Невероятно!

Уилсон даже прослезился – правда, опять по причине ядовитого дыма, буквально выедающего его глаза.

– Можно даже сказать – чудовищно!

Министр раздражённо пыхнул наполовину искуренной сигарой.

– Вот и я так думаю, сэр Генри!

Дымящийся окурок полетел в пепельницу.

– Вы захватили с собой документы, о которых я Вас просил?

Понимая, что неофициальная часть общения закончена, Уилсон немедленно вскочил на ноги: поджарая фигура позволяла сделать ему это почти без одышки.

– Да, сэр, конечно!

Он немедленно развязал шёлковые тесёмки папки с тиснёными золотом буквами «Для доклада».

– Вот, сэр, прошу!

Министр, не спеша, просмотрел бумаги.

– На первый взгляд, всё гладко и чисто…

Он был словно недоволен тем, что не удалось сходу обнаружить вопиющий компромат.

– И, всё-таки, меня смущает эта цифра… Смущает своей явной чрезмерностью…

– Кхе…

Начальник Генерального штаба осмелился вклиниться в размышления шефа, который и в самом деле абстрагировался от него, и сейчас обращался, скорее, к себе, чем к начальнику генерального штаба.

– Что, Генри?

– Осмелюсь напомнить, сэр, что ещё в девятнадцатом году, как раз перед наступлением «волонтёров» на Москву, Вы лично говорили мне, что нам не следует экономить на поддержке «белых» армий. Вы ещё сказали, что эти армии – Ваши армии, и защищают они там от большевизма не столько свои интересы, сколько наши!

Министр надул щёки и мрачно поиграл бровями: напоминание было явной дерзостью – но, увы, соответствовало факту.

– Да, Генри, я, конечно же, помню этот разговор. Но это не значит, что мы должны бросать деньги на ветер. Не значило тогда – и сейчас не значит!

Уилсон немедленно подобрался всем телом.

– Вы хотите сказать, сэр, что…

Ужасная догадка округлила его водянистые глаза.