Вяч Кон - Ляпиков – художник искушения

Некоторые стали приходить специально чтобы показать другу (подруге) и принять в этом участие. Иногда он слышал в самое ухо «спасибо что вы снова с нами, Арбат без вас не Арбат». Тогда еще не знал, что мир отнимает его силы, тогда он еще отдавал себя целиком, выстаивая среди прохожих по 7 часов, отчего многие пройдя туда- обратно через весь Арбат, отсидев каком-либо кафе, подходили и бросали ему «сотню» за собственное удивление. Тогда он питался какими-то тайными, только ему известными ручьями души, которым казалось не будет конца и края, пока он, однажды, не услышал над своим ухом «Я Пудовкин, позвоните». Он промолчал, к концу лета уже многие кидали ему в баночку вместе в денежкой свои визитки и приглашали на какие-нибудь вечеринки, виде привлекательного и забавного украшения. И это даже стало привычным. «Я – Пудовкин, обязательно мне позвоните». На такую настойчивость Ляпиков «вышел из образа» и махнув головой как обычный человек посмотрел на незнакомца и произнес – хорошо. Наблюдатели с восторгом ахнули – он человек, зевак сразу стало больше и Ляпиков вновь превратился в Арлекина, заняв свою выжидательную позу. Любопытные сразу стали бросать в баночку монеты, желания увидеть вновь «живого человека», но Арлекин – мим, словно сделанный из пластилина и воздуха, только с мягкостью раздавал пинки и вручал медленно с ритме пантомим дама цветы и бабочки. Незнакомец удалился, случайные зрители этого маленького происшествия сменились другими, которые не знали, что скрывается за этой черной маской и высокой шляпой, и находили потешным опустить мелочь и позабавиться диковинкой, единственной в городе, подобием того что кому же приходилось видеть в Испании, и вообще никогда тем, кто приехал с глубинки страны.

Среди хаоса случающихся картин жизни, единственное что его по настоящему волновало это женское тело во всех его проявлениях. Я проявлений в его голове кружилось столько и по нескольку раз в день, что удержать это только воображении было абсолютно не возможно, иначе бы он просто взорвался. И потому запуская руки в брюки, он просто освобождался от взрыва, он давал почву новым и новым прозрениям через видения и фантазии. Словно проникая под кожу, вглубь, в суть, в таинство природы, Ляпиков открывал для себя могучую силу созидания, о которой он еще даже и подозревал. Но много думал и читал вокруг и около. Ему предстояло создать самому свою религию сотворения мира.

Одна из его вех, это отсутствие жены, как постоянной спутницы, он поймет мучаясь, что женщины могут к нему только приходит на час или сутки, но никогда не могут оставаться больше недели, иначе он терял свою вторую внутреннюю половину, свою женственность, и превращался в одного сплошного мужлана. В этом ему было плохо, и страдая, он проходит к выводу что всегда будет холостяком.

Пишу я это все в преддверии лунного затмения августа 2009 г. Когда с Лапиковым произойдет социальный подъем на новый уровень. Так по-крайней мере говорит мой близкий астролог – это происходит раз в 30 лет. То, что с ним было в его 12, когда он начал рисовать в мастерской художника, когда впервые познал оргазм из собственных рук, благодаря близкому другу, то что открыл книгу Г. Мопассана и словно всю свою будущую жизнь. Вот и сейчас открываются врата пророчеств на будущее. Ведь не зря одна из го любовниц объявила, что через 2 года он жениться на брюнетке, которая откажется от своих творческих амбиций ради него.

В основе возникновения жизни и огня лежит трение человеческих тел, отношений, мыслей, ветер о камень, зерно о землю, контакт противоположностей. Когда Ляпиков вошел к С. Пудовкину – «продюсеру всего» (так значилось на визитке) – в небольшой дом близ Смоленского Пассажа, как было обозначено что это нечто иное как особнячок в центре Москвы, при нем было две бутылки пиво украинского разлива. Его приветствовал молодой человек с улыбкой окинув содержимое рук Ляпикова, и пока они шли в кабинет проходя довольно просторный округленный коридор, оповестил что за рулем и не может притронуться к спиртному. Но усадил на небольшой диван через минуту принес высокий стакан с тонким стеклом. Ляпиков окинул взглядом кабинет. Он уже тогда догадывался что основной линией его жизни станет прозрение на скрытые для глаза мотивы жизни человека. И сейчас он словно сквозь поверхность предметов стал видеть, что его ждет в будущем. А тем временем заиграла музыка. Вынужденный аскетизм его жизни позволил сразу впоймать что это новый шанс его ступеней. Если бы сейчас заглянуть через веб-камеру в эту комнату то можно был бы увидеть, в одном углу словно на троне, в обычном компьютерном кресле восседает «мудрейший из мудрейший», подперев рукой голову внимательно следит за тем что в другом углу, на краешке дивана, зажав руки со стонам пива, между ног, распахнутыми глазами вниманием «талантливейший из талантливейших». Так по крайней мере они восприняли себя в данной ситуации по данному муз, произведению, лившемуся через черную защитную ткань динамиков, в деревянном коробочном обрамлении, стоящих чуть выше монитора компьютера на полке, вбитой в стену.

В голове всплывает сон, что ты в кабине пилота самолета и вы летите очень низко, что-то тебя очень тревожит, возвращается первый пилот и рассказывает о том что он иногда (для комичности себя самого) открывает форточку у руля и курит «по тихоньку». Ты удивляешься что так не возможно, но стюардесса отправляет тебя в туалет куда ты шел ранее и ты, совершив физ. потребности заглядываешь в соседнюю кабинку и видишь кровать, потом душ, «вообщем целый дом» – всплывает в голове и какие-то мысли о очень важном приходят с этим пониманием. Вроде бы отступление от повествования, или ключ к пониманию. К снам мы относимся или скептично или с непостигаемой тайной, но вплетая его в наш рассказ, мы точно понимаем, что это неотъемлемая часть нашей жизни, как героя так и автора.

От музыки ли, от обстановки, или самого хозяина кабинета, Ляпиков, словно волной, почувствовал, что наступает конец его нищете «А может она, Ольга наколдовала» – мелькнуло в голове о новой девушке, возникшей в его жизни во время курортного романа, где он был массовиком – затейником для молодёжи. Я сам только сейчас понимаю, что именно дух исходящий от человека, входя в недра Ляпикова, наполнял и приводил в действа все органы. Сам он было словно пустой сосуд который надо всегда чем-то наполнять, иначе звенит как медный колокол – безудержу и попусту. Вот и сейчас в подсознание влетела волна новой жизни.

– Да, это мой новый проект, который собираюсь поднять до невероятных высот в шоу-бизнесе, – донеслось до ушей Ляпикова, – а ты будешь под это вот так вот «оживать» странно, как ты это делал на Арбате. Ляпиков поднял глаза от стакана в другой угол. Сверлящий и напряжённый взгляд, что-то наполеоновское, что-то честное приковало его ко взгляду с другой стороны. Незримый воздух возможности развития завис в тишине. Философия случая брошенной монетки, карты, или чирикнувшего воробья за окном казалось единственной в этом напряжении сказать да, конечно. Ком в горле, остановившееся дыхание, выпахнувшее сердце, голова набекрень вряд ли смогу определить дистанцию и несколько шагов для того чтобы потянуть руку, если не в силах произнести, вряд ли пиво вскипевшее в стакане, но все внимание, все сосредоточие КАК его произнести вдруг стало чуть ли не значимостью пророческого гласа какого ни будь жреца, готовящего очередной конец света. И если в детском и юношеском возрасте подобный выбор между духом и материей всегда гораздо проще, от незнания их различий, то в созревающем периоде тяга к материи очень очевидна, особенно когда все вокруг об этом так твердят, под видом высокой духовности.

Читать дальше