Максим Злобин - Белая Рать

Тем временем вурдалак взбодрил конечности и побежал быстрее. Видать, ведьма пришпорила его каким-то чародейским способом.

Нечистый сделал рывок и поравнялся с повозкой. Зловеще прихрюкнув, он повернул свою морду в сторону ратников.

Страшную и несуразную, эту морду как будто бы сшили из почерневшей капусты, потонувшего бредня и той неприятной склизкой штуки, которая вылезает во время родов вместе с малышом.

И не было в ней никакой упорядоченности. Вон там болтается на лице вурдалака какой-то мясной лоскуток, вот тут свалялся упитанный колтун из серой шерсти, а здесь, кажись, растет поганка. Один глаз заплыл, второй вот-вот вывалится. Зубы натыканы кривым частоколом, а носа, вроде бы, вообще нет.

А взгляд мертвый. Подернутый беленой.

– Ми-и-исьцо-о-о! – с нежностью в голосе проревел вурдалак.

Пересвета Лютича проняло. Он отвернулся от нечистого и принялся остервенело насасывать рубин. Помогало слабо.

Вурдалак чувствовал страх. Вурдалак слышал страх. Вурдалак видел и обонял, а может быть даже питался страхом. Так или иначе, он не сводил глаз с одноухого.

А теперь вспомните, что чаще всего говорят матери своим детишкам, когда те преследуют повозку с беглыми преступниками… ну или просто носятся по двору. Правильно. Чаще всего в таких случаях матери говорят: «смотри под ноги».

Вурдалак со всей дури влетел в придорожный пень. При этом раздался мерзкий чвакающий звук, будто бы ударили лыжей по куче прелого компоста.

– Мисьцо, – досадно промямлил нечистый, распластавшись на дороге.

– Ух, как приложился! У меня так старшая сестренка померла.

– Расшиблась о пень? – спросил Бажен Нежданович.

– Да, – не раздумывая ни секунды, ответил Вавила.

Тройка насквозь проехала рыночные ряды. Благо, в столь ранний час они пустовали. Сцена крушения овощных развалов, так обязательная для погони, не состоялась.

Дальше дорога стала куда хуже. Повозку затрясло и лошадки сбросили скорость. На этот раз не корысти ради, а для того чтобы не переломать себе ноги.

Моравна круто нырнула вниз. Теперь она летела, чуть не цепляя ногами крыши домов.

Ведьма освободила одну руку от метлы и расчертила руну огня. Тут же рукав Вавилы задымился, как занимающийся стог сырого сена.

– Проживаете в Старом Пороге, али проездом будете? – спросил лихач.

– У тебя рукав горит, – ответил Пересвет.

– Душа у меня горит, – Вавила затушил огонь ладошкой. – Видят боги, не хочу требовать с милсдарей еще один целковый на новый тулуп. Не хочу ! Так ведь и отказываться некрасиво.

– Бажен Нежданович, – сказал Пересвет.

– Что? – ответил Бажен Нежданович.

Ах, да, – вспомнил Пересвет, – сторож ведь ебанутый.

– Выдайте извозчику еще один рубль.

– Рубь с полтиной, – сказал Вавила, сбивая огонь с коленки.

– Послушай, извозчик…

– Для вас просто Вавила, мусье ратник.

– Вавила, выручи нас. Прошу, уйди от погони. А мы заплатим тебе двадцать рублей. Согласен?

– Да разве я могу опечалить вас отказом? Нет, милостивые государи, никак не могу.

– И больше никаких торгов? – уточнил Пересвет.

– Никаких торгов.

Через плечо, лихач оценивающе глянул на Моравну.

– От погони, говорите, уйти?

– Да.

– Это от ведьмы что ли?

– Ага.

– Плата вперед.

Пересвет отобрал у сторожа мешок с деньгами и отдал его извозчику.

– Это же на письменные принадлежности! – возмутился Бажен. – Как я теперь буду работать?

– Бажен Нежданович, если вы до сих пор не поняли, то мы в бегах.

– Мы в бегах, – повторил сторож.

– Именно так. Вся Белая Рать сейчас уверена, что мы отступники.

– Мы отступники, – сказал Бажен Нежданович.

Он покатал эту фразу по небу, просмаковал ее вкус и добавил от себя:

– Мы плохие ребятишки.

– Нет, Бажен Нежданович! Это Влад плохой, а мы – хорошие.

– Ну конечно же, Пересвет. Я прекрасно понимаю суть всей ситуации. Влад продал душу Нави и использовал свое положение, чтобы обвинить тебя в связи с ведьмой. По всей видимости, ему очень нужна лампа и он будет тебя преследовать. Досадно, что я оказался к этому причастен. Влад очень целеустремленный мужчина. Он нас убьет.

– Убьет?

– Обязательно убьет, – пообещал сторож.

Упряжка свернула налево, в охотничью слободу.

Тут домики стояли почти вплотную друг к другу. Вместо кустов и грядок, местные дворы украшала различного рода расчлененка. Растянутые шкуры, куски вымоченной кожи, оленьи рога, связки куропаток и мясо дичи на продажу.

Казалось бы, на этой улице должно быть жутковато. Ан нет, уютненько.

Вавила повернул еще раз.

Вдали показались распахнутые настежь городские ворота. Впрочем, они были распахнуты всегда. Да и зачем их закрывать? Стены-то при них нет. Справа канава, а слева заросли репейника.

Эту нехитрую конструкцию из трех бревен, стоящих буквой «П», соорудили сугубо для услады глаз. Начнись осада города, так эти ворота, пусть даже и закрытые на тридцать три замка, смогли бы удержать только очень тупого и очень воспитанного супостата.

Лихач встал на передок. Он примерился и перепрыгнул на спину той лошади, что бежала посередке.

С полминуты Вавила возился со всевозможными застежками и ремешками. Что-то треснуло, что-то свистнуло, что-то звякнуло. Вавила рывком стянул с лошадиной морды шоры и поспешил вернуться обратно в повозку.

– У тебя так никто не умер? – поинтересовался Пересвет.

– Бабка моя покойница. Уж больно любила на полном скаку цветы собирать. То ее и погубило.

– У вас очень занятная семья, – сказал Бажен Нежданович.

– Что есть, то есть, – согласился Вавила.

Освобожденная лошадка не верила своему счастью. Она продолжала бежать в тройке даже несмотря на то, что вожжи больше не удерживали ее. Теперь они целиком оказались в руках у извозчика.

Лихач покопался еще чуть-чуть и превратил их в длинную-предлинную веревку. А городские ворота, тем временем, были уже совсем близко.

– Приятно иметь с вами дело, сеньоры, – сказал Вавила. – До новых встреч.

Хлестким ударом, он намотал веревку на верхнюю перекладину ворот и подпрыгнул.

Упряжка помчалась дальше, а Вавила взмыл ввысь. Так особо бесстрашные дети делают на качелях «солнышко».

Будучи на самом верху, извозчик отпустил вожжи и полетел дальше. Он был похож на гонимую ветром пушинку одуванчика, при том условии, что вместо семян на одуванчиках росли бы пьяные мужики по имени Вавила.

Как хорошо, что мне суждено умереть, поперхнувшись свиным копытом, – подумал Вавила, вспоминая пророчество гадалки. С этими мыслями он обхватил руками колени и ядром своего тела врезался в пролетавшую мимо ведьму.

Сказать, что Моравна этого не ожидала, все равно, что не сказать ничего. Извозчик сшиб ее с метлы и был таков.