Максим Злобин - Белая Рать

– Получилось, – сказал Бажен Нежданович.

Чуть ранее сторож запихал всю их с Пересветом одежду в сумку и взвалил сумку на осла. К спине животного он привязал палку, а к палке морковку. Получилось так, что корнеплод болтался прямо перед серой мордой скотинки.

Ну-да, ну-да, – подумал осел, – э-ка ты меня обманул, хитрюга хуев.

Презрительно фыркнув, осел побрел по дороге. Запах пота и крови ратников побрел вместе с ним.

Сами ратники схоронились в кустах орешника, что неряшливо рос у ближайшей избы. Когда обманутый Влад вместе со своими людьми скрылся за горизонтом – а в Нижних Низинах горизонт располагается довольно близко, – ратники вылезли из укрытия.

Опасность миновала.

По этому поводу одноухий испытывал целый пучок различных чувств. Некоторые из них были весьма странными. Например, он испытывал гнетущую пустоту внутри себя из-за того, что никто не пытается его убить. Ни ведьма, ни бледное проклятие, ни Влад.

Даже Лампа предательски молчит и не норовит предложить очередное затейливое самоубийство.

Никому нет дела до бедного Пересвета Лютича. Его будто бы бросили за ненадобностью, как старую игрушку.

Эх, старые добрые покушения на жизнь Пересвета. Как говорится, имел, да не ценил. А погоня? За последние два дня он накрепко привык к погоне. И теперь без нее так тоскливо и пасмурно стало на душе, что впору идти колотить палкой осиное гнездо.

Наступил полдень. Сегодня было еще теплее, чем вчера. А завтра, скорее всего, будет теплее, чем сегодня. Хорошая выдалась весна, целеустремленная. Безо всяких там нечаянностей. Прет напролом и навязывает миру свои цветочки-бабочки вне зависимости от того, чего этот мир хочет.

Сторож стоял, уперев руки в боки. В отличие от Пересвета, который сгреб свое достоинство в ладошку, Бажен Нежданович не смущался наготы. Ведь как известно, стыдно тому, у кого видно. А у сторожа ничего такого не видать. Его срамота надежно укрылась под нежной рыхлостью висячего пуза.

– Распогодилось, – почесываясь, отметил Бажен Нежданович.

– Ага, – подтвердил Пересвет. – Что будем делать дальше?

– Я бы перекусил.

– Может, сперва найдем одежду?

Одетый в рубин, ремень и сумку через плечо, Пересвет чувствовал себя неловко. Особенно здесь. На дворе чужого дома чужой деревни.

– Попросим одежду у местных, – Бажен указал на ближайшую избу. – Там же и пообедаем.

– Нет!

– Почему?

– Ты голый!

– Я знаю.

– И что, тебя ничего не смущает?

– Нет. Вот если бы я просил одежду, будучи одетым…

– А еще в этой деревне нас считают упырями!

– Глупость. Мы белые ратники.

– Так-то да, но деревенские уверены в обратном.

– Пересвет, люди твоего склада ума должны колоть дрова или дубить кожу. Оставь общение с людьми и составление планов мне. Я могу легко доказать, что я не упырь. Любым общеизвестным способом. Могу подолгу находиться на солнце. Могу войти в дом без приглашения. Могу выйти из мелового круга.

– Войти в дом? На солнце? Из круга? – Пересвет хохотнул. – Упырь ты или нет, будут проверять при помощи киянки и деревянного колышка.

Бажен Нежданович помотал головой и сочувственно посмотрел на Пересвета. Так же породистая борзая смотрит на дворнягу, которая пытается догнать свой хвост.

– Пересвет, – выдохнул он, – это известное заблуждение. Никакой колышек тебе не поможет. Упырю нужно отрубить голову.

– Вот именно так им и скажешь.

– Именно так и скажу.

А что? Жирный дело говорит ! – проснулся Голос.

– Послушай, Пересвет. Мы – Белая Рать. Мы вправе требовать от людей помощи. Так же, как они требуют ее от нас.

– Ы-ы-ы, – послышалось невдалеке.

– Прячься! – шепотом прокричал Пересвет.

– Зачем?

– Ы-ы-ы, – еще ближе.

– Прячься, я сказал!

Сторож не послушался. Тогда Пересвет обхватил его обеими руками, прижался к нему крепко-крепко и прогибом бросил через себя. Обнаженная тушка Бажена Неждановича пропала в кустах.

– Ы-ы-ы-ы, – раздалось уже совсем близко.

Лишь чудом женщина не заметила Пересвета, ползущего в орешник вслед за сторожем. Покряхтывая, она прошла мимо, поднялась на низенькое крыльцо и вошла в избу. Изнутри послышались голоса.

– Делай, что говорю! – вполголоса проорал Пересвет.

– Не буду.

– Нас чуть не обнаружили!

– И что?

И что ? – подумал Пересвет, – А как тебе это?

Одноухий ударил сторожа в пузо. Тот согнулся пополам. На лбу сторожа проступили думательные складочки.

– Аннушка, – раздалось из окна, – принеси-ка маслице.

– Бегу, бабушка!

И грянул грохот. И крик, и визг, и лязг железный, и мокрый всплеск, и деревянный скрип. И чего только еще не послышалось из избы. А когда все стихло, чей-то голос злобно произнес:

– Еб твою мать. Ах ты ж дура косорукая!

– Мамочка, я случайно!

– У тебя все случайно!

– Я не хотела!

– Это я тебя не хотела!

Дверь распахнулась и из нее стрелой выбежала зареванная девушка. Предположительно, косорукая дура. Вслед за ней с полным ушатом чего-то розового вышла разъяренная женщина. Выглядела она так, будто бы ее только что переехали груженой тачкой по лицу – на такие вещи невольно обращаешь внимание.

– Весь праздник насмарку! – крикнула она и вылила ушат прямо на орешник. На ратников обрушился град из некогда чистой белой одежды, картошечки, капусточки и свеколочки.

– Ай, – вырвалось у Пересвета.

– Хм? – спросила женщина с помятым лицом.

– Мяу? – предположил ратник.

– Ебучие коты! – крикнула она.

Женщина решительно погоняла остатки борща по дну ушата и еще раз окатила кусты. Вскоре она ушла.

– Хотел просить помощи у местных? – спросил Пересвет. – Вот тебе, пожалуйста. И одежда, и еда.

Кушать ратники, конечно, не стали. А вот к примеркам приступили сразу же.

Одноухий быстро нашел себе подходящую рубаху и подходящие штаны. Хотя слово «подходящий» в данном случае немного извращено. Мужики в Нижних Низинах – под стать названию деревни, – были весьма приземисты. Розовая рубаха Пересвета кокетливо приоткрывала пупок, а розовые штанишки еле-еле доходили до щиколоток. Тем не менее, Пересвет оделся .

А вот с Баженом Неждановичем пришлось повозиться. Все портки, которые удавалось натянуть на его массивный зад, рвались при первом же движении, а рубахи оказывались слишком приталенными для человека с выпуклой талией.

Зато сторожу пришлось впору платьице старшей сестры Аннушки, которая как раз была на сносях.

– Нужно выбираться отсюда, – сказал Пересвет.

– Куда пойдем? – спросил Бажен.

– Ты к границе княжества, как и хотел. А я, – и тут одноухий понял, что совершенно не знает, что же ему делать дальше. – А я не знаю куда. Наверное, буду искать пленных ордынцев. Покажу им лампу, попрошу о помощи. Мое проклятие так никуда и не делось.