Павел Нефедов - Я облажался

Да, студенчество. Новые знакомства. Подростки, которые строили взрослые планы, причем, совсем не по-детски. Это были уже не жалкие разговоры, а сложно сконструированные фантазии. И они имели под собой почву, которая взросла. Теперь многие мои знакомые, с того времени, всего добились. Правда, они столкнулись с одной проблемой. – Как теперь от всего этого избавиться, чтобы обрести юношескую свободу.

Я не исключение. Я не имел ничего. Не имею сейчас. И не знаю, как от этого всего избавиться!

Порой, нам не хватало на жизнь. Ведь запросы становились мощнее, богаче, и роскошнее. Родители были не резиновыми. А глянцевые страницы журналов, напористо задавали ритм жизни читающим. Они же не раскрывали всех секретов режиссерской постановки. Как и не раскрывают сейчас, что под красивой одеждой интернетных героев надето.

Мир восприятия, как неваляшка! Только ты заработал на золотую цепь, как она есть у всех, и это даже вульгарно и безвкусно. Ты стал юристом, весь мир юристов. Получил звание генерала, а мир ведет лишь войны в СМИ. Написал автобиографию, а это вчерашний день. И есть люди, которые после написания тысячной книги, стали знаменитыми, лишь после своей смерти.

А о чем это говорит? Не нажраться, когда жрешь! Самый вкусный деликатес, это кусочек черного хлеба, после месячного потребления лишь воды. И этот первый укус происходит дома, в маленькой кухоньке, в полной тишине. Просто в трусах, без масла и икры. Но этот кусочек черного хлеба, скрывает всю пользу и вред, и все оттенки болтовни о нем. Он просто-напросто, бесподобен! Как и прекрасен шумный, и выжимающий все жизненные соки мегаполис, после годовалого заточения в шалаше, на краю мира, в самом глухом лесу.

Понимаете, о чем я? Если нет, тогда закройтесь в монастыре одного монаха. Пройдите путь вакуумной тишины. Очиститесь от всей грязи и пошлости этого мира. Лет, эдак десять. А потом вернитесь домой. Выйдете на балкон, скинув с себя рясу, обнажив свое тело. И так громко, на весь мир, крикните: «Я имел вас всех в ж…, вы все с…!»

Просветление, други мои! Просветление, мать его.

Нам не хватало денег! Вот, на чем я остановился. И мы зарабатывали, как могли. А могли мы неумело, и мало. Учеба и разгульная жизнь, отнимали все основное время. Возможно, кто-то нашел себе нормальное применение. Но только не я. Я залез туда, откуда получал истощение своего кармана. – Заварил щель в золотом кольце порока.

Это были, в основном, бары и рестораны, ночные клубы и танцполы. Народный ансамбль, в детстве, дал мне шанс танцевать на ночных сценах. И не только в одежде. А любовь к аппаратуре, позволяла, по совместительству, крутить пластинки, и дергать за ползунки, прибавляя, и убавляя громкость микшера.

Короче, я днем учился, иногда заливая свое горе провальным экзаменом. Вечером я работал до ночи, глядя, как все резвятся. Иногда заглушая, то, что залил днем. А с ночи, и до утра, я воплощал то, чего мне страстно хотелось, глядя на тех, кто отрывается на танцполе. Вот, какую круговую поруку я имел в виду, когда говорил о золотом кольце порока.

В принципе, не жизнь, а сказка. Что можно было еще желать молодому парню, в самом расцвете сил. Но силы оказались не безграничны. Но, не спешите с выводами. Копайте глубже.

Тело было не убиваемым. А вот мозги, нет! Как и всегда, и везде, и во всем, рыба начала гнить с головы.

Меня даже от армии отмазали.

Но я настолько нажрался этой жизни. Что пережрал до блевотины и бледного состояния!

Однажды, я собрал всю свою семью, и сообщил им, что ухожу в армию. Это, тот я, который не годен. Поверьте мне, в таких вопросах, всегда есть лазейка отступления. Долг, есть долг! Любая инвалидность забудется, когда ты принесешь долг в ладошках.

Сопли, слезы. А что поделать? Ведь твой отпрыск, еще со времен своего первого техникума, носит прическу с пушком на лбу, мягко говоря. Туда ему и дорога, в места, где травка зеленая круглый год, самый черный асфальт в мире. А люди настолько счастливы, что каждый день, вечер, и даже ночь, поют песни хором. Одной большой и дружной семьей.

Я был подготовлен к армии. Я много слышал рассказов дембелей на гражданке, когда они сменили портупею на бутылку и гитару, в руках другого человека.

Так я и сделал.

Я знал, что на призывной пункт нужно идти в старых лохмотьях, чтобы в дальнейшем, твои хорошие вещи не ушли к праотцам. И я одел все самое новое. Меня так и раздевали по дороге, до места, где я проходил КМБ. В каждом пересыльном пункте я оставлял частичку своей разгульной и богатой жизни.

Староверы поведали мне, что лучше ехать туда своим чуваком, с уставной прической. Мы добирались до места так долго, что я успел обрасти, хотя перед самым призывом, блестел, как колено. Поэтому, я познал ручную машинку, которая была очень тихой, но сильно кусачей. Как говориться, все приходит постепенно, и электрические машинки тоже.

В принципе, я сильной боли не ощущал. Всю дорогу, мы опустошали запасы спирта, что вез в себе поезд с призывниками. Такой же, как дембельский, но более дисциплинарный. Мы и в пьяном состоянии немного тряслись от предстоящего. Тем более, кто-то шепнул, что прапора так молчаливы, потому что запоминают тех, кто плохо себя ведет. Чушь! Они просто-напросто в пьяном угаре спали с открытыми глазами. Представляя свою раннюю пенсию, с множеством боевых наград, и огромной материальной поддержкой, за каждый день этого цирка.

Даже в тот вечер, когда нас привезли, и стригли, мы еще разряжали армейский воздух своим спиртовым зарядом. Никто вечером и слова не сказал. Мол, привычно. И в первый день службы, мы бродили, ели, спали, сидели на лавочке, курили. Даже те, кто до этого не курил.

Все те же бывшие дембеля, вернувшиеся с «войны» на гражданку, нам говорили: «Кто не курит, тот работает!» Перекур, по их словам, было святым делом в доблестном мире строй подготовки.

Второй день, третий. Мы жили, как в сказке. Я даже отпустил все мысли и страхи. Я наслаждался здешним великолепием. Мы дружно смеялись над этими дураками, что постоянно суетились, и занимались несусветной ерундой. Хотя, я поехал служить на два года, но в эти три дня я понял, что два года пролетят незаметно, как в пионерском лагере.

На гражданке нас забыли предупредить, так как память была заспиртована, излагая лишь несуществующие подвиги. Это был, своего рода карантин, для свежего мяса. Психологический прием жизни. Когда все степенное, менее болезненное.

Четвертый день нас встретил пинком и оскалом. Возможно постепенное наше внедрение в строй российской армии, подразумевало эволюционную ступень отношений. Ну, именно после трех дней карантина. Но армия, есть армия. Сказано три дня, значит три дня – ни, ни. А вот закончились они, фас. А глаз и ушей там было много. Оказалось, что свежее мясо смеялось, разговаривало, и передвигалось, хотя должно было мертвецки исчезнуть с глаз, что хотят очень жрать.