Павел Нефедов - Я облажался

В общем, самое начало в армии, развило во мне сильное чувство любви к родному дому, и к моим близким. Я и знать не мог, что оказывается дома, – это чутко, это сладко, это добро! Мои внутренние слезы, спрятанные за рожей звереныша, постоянно писали письма домой. Где я мечтал всех увидеть. И неважно, что я просто хотел скинуть с себя шинель маразма. Главное, под ней, я якобы был одет в мамины объятия.

Я не буду раскрывать все секреты земной любви. И то, почему ее всегда пытаются объяснить. Мол, почему и зачем. Есть, и «Хай живе і пасеться!», как любила говорить моя бабуля, даже, не имея близлежащих корней в Украине. Просто, она не знала тогда, что мы оказались почему-то разными. С разными руками, головами, щупальцами вместо ног, и глазами, у одних из глазной жидкости, у других из водянистой влаги.

Наступил мой КМБ. Зарождение цветущего сада, цвета хаки.

– Это, что за возня? – Спрашивал какой-то чувак внутри меня. – Мало тебе садика, школы, ты еще сюда полез? Что ты делаешь? Устал просто сидеть, стоять, лежать? Захотелось делать это под команду?

Во мне возмущался кукловод, который потерял контроль управления надо мной. Он так яростно истерил, что даже передумал всевозможные варианты, о которых думают все трусливые новобранцы. В общем, все. Просто скрывают.

Мы занимались строевой, физической подготовкой. Зубрили теорию про то, кто кого е… и кормит. Постоянно наводили порядок, мыли, мели, протирали, красили, убирали мусор, и еще раз мусор. Опять строевая. Заступали в наряды. Нет, не боевые, или даже учебные. Нам в основном доверяли мойку и мусорку. И конечно же тумбочку дневального. Не пост, а именно тумбочку. Снова занимались строевой. Разучивали песни для утренней, дневной и вечерней поверки. Строевая, строевая. И это радовало, хотя бы строевая подготовка напоминала нам, о том, что мы в армии.

Мы познали ПХД, где по уши скрывались в мыльной пене. Процесс был очень прост. Ведро, вода, мыло, лезвие, чтобы накрошить мыло в воду, и веник, чтобы вначале взболтать пену, а потом нанести ее на нежное тело роты. Мы как грациозные лебеди исполняли балет на взлетке, стирая при этом, сапогами черточки, от тех же самых сапог, но сделанных ранее.

Наряды в столовую я полюбил сразу. Это место, где неважно кто ты, повар или полотер. Свой кусок ты всегда урвешь. Знаете, я никогда не смотрел на пищу с диким вожделением. Но армия, подарила мне чувство голода. Особенно, в первое полугодие службы. Я не понимал, что со мной происходит. Я худел на глазах, при том, что я ел огромными порциями. Никогда, и никого не стесняясь, я брал добавку бикуса (вода с грубыми кусками картошки и капусты) и сечки (так мы называли любую кашу, и не только сечку, но и перловку, просто, слово было модное) после того, как брал добавку. Деликатесом, являлось сливочное масло. Маленькая кругленькая беленькая таблеточка счастья. Она размазывалась на свежий белый хлебушек, который был вкуснее любого пирожного, а сверху ложился второй кусочек хлебушка. Да с чайком. Эх! По мере взросления росла и привилегия на кухне. Знакомый повар, или ребята с наряда, всегда помогали с сахаром, маслом, и какой-нибудь жареной ерундой, завалявшейся в углу. А сами наряды в столовую дарили много чего вкусного, особенно жареного, чего так не хватало. Общая кухня включала в себя только вареное меню. Жаль, к концу службы еда потеряла свой блеск меда. Сколько хочешь хлеба, гора масла, жареное все, словно правила общака поменялись, посылки, заначки, мазоны, передачки, хоз. работы, магазины, офицерская кухня, – все это зло убило прелесть голода.

На КМБ мы первый раз познакомились с чудесным миром хозяйственных работ, за пределами части. Которые плотно вошли в нашу жизнь, на протяжении всей службы. Я построил пол страны. Честно. Я сменил много частей, КМБ, учебка, еще учебка, линейка, бесчисленные командировки. И везде, я загружал, строил, разгружал, носил, месил, и подносил. Было абсолютно не важно, кто ты, старослужащий, сопляк, или писарь президента. Все посещали хоз. работы, ведь они приносили денюжку. Срок службы и должность влияли лишь на определение исполнительности. Короче, херачишь или пальцем показываешь. И это при том, что я не служил в стройбате. Хотя, вы знаете, свобода – понятие растяжимое. Поэтому, на работах, но за пределами части, чувствовался дух пьяной свободы. Причем пьяной, даже иногда, в прямом смысле этого слова. Ну, а что, мы не люди?

Я всегда любил «учиться». Поэтому и армия, не стала исключением. Я нахватался там армейских специальностей. Учебка за учебкой, то сержант, то еврей, то спец, и получилась дырка. В общем, я хорошо провел время в армии! Тем более я знал, как нужно вливаться к начальству в доверие. Секрет прост. Испытательный срок ты идеален. – Значит принят. Потом ты самый настоящий косяк (идиот), главное, чтобы не грубый и не хам. А когда у начальника вскипит мозг. Смотрите, не переборщите, баланс, есть баланс! Нужно его подсекать. – Показать самый лучший свой результат. Ведь, все для этого есть: практика и опыт, да и конечно же смекалка (история наблюдательности, пока вы изображали идиота, так как под гневом, человек теряет бдительность, как и остальные, что потирают ручки, мол, вы дурак). Так и в армии. Вначале, я был косым, хромым и тупым, а потом становился лучшим другом. Вот почему в армии, по духанке, я держал все ценное дедов и дембелей у себя. Соответственно, с процентом. Это мой секрет. А в конце службы, и у меня имелся банкир со своим банком, и моими сторонними инвестициями. И все при том, что я никогда и никого, даже пальцем не тронул, не говоря уже об издевательствах. Это был удел гомиков, над которыми издевались больше всего до этого, в их жалкой голове. Поэтому, когда им везло, и «в старости» они вырывались в одиночное пенсионное плавание, они творили всякую каку. Смотрелось смешно, но скорее всего, не ребятам, что были молодыми.

– Да и бог с ними, оплеуха всегда исходит от того, кто ее хочет дать, тому, кто ее хочет получить. – Обратился я к своей фантазийной аудитории, поменяв позу на песке. – У нас с вами другая цель, вспомнить, кто я такой!

Продолжим.

Нет, я может и не трогал. Но со мной случалось. Это вообще, моя фишка по жизни. Быть хорошим, но прибавлять шрамы на теле. Эдакий справедливый герой, в вечной борьбе с несправедливостью. Но шепну вам тихо на ушко, это мой предохранитель по жизни. Иногда получить, слаще, чем умереть. Правда, эта истина изменила свои полярности, на момент этого повествования.

После карантина для малышей, КМБ, и всех учебок, меня перевели в линейную роту. Она явно отличалась от курса молодого бойца, где за каждый наш синяк спрашивали.

Перед армией все те же дембеля староверы, научили меня одной мудрости: «Не соглашайся, не делай, бей первым. Покажи, что ты спортсмен. Даже, если один раз рожу начистят, в следующий раз отстанут. Мол, лучше бить того, кто не сопротивляется.»