Натали Синегорская - И любовь к тебе придёт. Вторая часть дилогии «Колдовской плод»

– Откуда ты знаешь? – оживился Прелат. – Волшебного порошка на портрете так мало, что никакими определителями обнаружить его невозможно!

– Я владею маго-взором, – просто сказала я.

– Ты? Маго-взором? Невероятно!

Теперь он смотрел на меня с долей восхищения. Спросил:

– И ты можешь определить назначение магического артефакта?

– Не всегда, но в большинстве случаев, – кивнула я. – Я работаю… работала в институте Магии. Занималась сортировкой артефактов.

– Замечательно, – сказал он. – Это просто замечательно. А тебе никогда не приходило в голову, если уж ты, как уверяешь, моя дочь, изучить хорошенько мой портрет и определить его назначение?

– Назначение? – переспросила я недоуменно.

Мне и в голову никогда не приходило, что у портрета может быть какое-то назначение.

– Именно, – он кивнул головой. – Видишь ли, я не успел сказать жене перед последним полетом, что со мной можно связаться через портрет. На обратной стороне есть должна быть кодовая фраза, активирующая связь.

Вот демон! Я чуть не взвыла от досады. Неужели мама не знала про магические свойства? Если знала, почему не воспользовалась?

– Может быть, жена пробовала связаться со мной, – продолжал Прелат задумчиво, – но у нее ничего не вышло…

– Почему?

– Видишь ли. Довольно продолжительное время у меня были провалы в памяти… А потом я оказался в Общине, принял послушание и сан…

О! Это объясняло многое. Мама всегда говорила, что, если бы папа мог, он обязательно нашел бы способ передать нам весточку.

– Ты расскажешь? – попросила я. – Расскажешь, как все было? Знаешь, мама очень волновалась… Она волнуется до сих пор. Мы обязательно должны оповестить ее. Она все еще надеется…

– Не может быть, – прошептал он. – Боже мой. Она все еще надеется… А я… Я думал, она забыла обо мне и вышла замуж…

– Папа, – сказала я твердо, – если в Ордене есть переговорник, мы должны немедленно связаться с мамой. Я знаю ее код.

– Да, – кивнул он. – Обязательно. Но… что я ей скажу? Что она подумает? Что я негодяй, смывшийся из семьи? Или что я завел другую?

– Да ничего она не подумает! – закричала я. – Ей просто надо дать знать! И все!

Нет, ну вот почему мужчины такие странные? Откуда у них эти мысли – подумает, не подумает.

– Хорошо, – сдался он. – Обязательно. Но давай не сегодня.

Я застонала. Второй Истан! Они, эти Истаны, похоже, вездесущи. Давай не сегодня – их девиз. Но почему не сегодня-то? Что изменится завтра?

– Хорошо, папа, – сдалась я. – Давай не сегодня.

– Спасибо, – он перевел дух, кивнул и посмотрел с благодарностью. – Мне надо прийти в себя. Я думал, она завела себе другого, и я стану лишним. А тут… тут я нашел призвание. И даже дочь, которой у меня никогда не было.

Он улыбнулся.

И только тут до меня дошло.

Меня ведь действительно не было у него. Никогда. Все, что я помнила – это лишь ложные воспоминания.

Макер-тот, отказавшись от дочери, подселил в мою память придуманную жизнь. И не только в мою – в мамину тоже.

А вот в папину почему-то не смог.

Но почему? Потому, что папа, то есть, Дарц Сольгон-тонс, пропал раньше, чем Макер от меня отказался?

– Извини, – тихо сказала я и заплакала.

Я была для него совершенно чужим человеком. А он для меня – родным и близким.

– Ну что ты, девочка, – мягко сказал Прелат.

Встал, подошел, присел рядом со мной на корточки. Обнял.

И тут я начала рассказывать. Слова хлынули лавиной – про Данни, наследство, яблочный дом, Макер-тота.

Прелат слушал молча, не перебивая. Гладил по голове и лишь иногда произносил: «Бедная, бедная девочка».

– Значит, тебе подселили ложную память, – задумчиво сказал он, когда я закончила рассказывать. – И не только тебе, но и моей жене… До меня он не смог добраться, ведь я в то время был уже здесь, в Ордене… М-да. Непонятно одно – зачем Макер это сделал. То есть, почему выбрал именно мою семью. Возможно, решил отомстить…

– Отомстить? – изумилась я. – Папа, так ты что, знаешь Макер-тота?

– Знал, – поправил Прелат. – Правильнее сказать – знал. Он ведь, по твоим словам, умер, так? Хотя, зная его хитрость и коварство, могу предположить: он не умер, а просто затаился, придумав какую-то мистификацию.

– Ты его знаешь? Откуда?

– Я ведь сказал тебе про школу, закрытую школу, где учился управлять летуном? Так вот, Макер-тот преподавал у нас магию…

Ничего себе! Вот это новость! Макер еще и преподавал! Об этом периоде жизни ничего в дневниках не рассказывалось. Или я не все прочитала.

У меня было масса вопросов к Прелату. И я никак не могла решить, с чего начать. Но тут дверь открылась, и в проем заглянул Улям:

– Извините, Прелат. Вы еще заняты? Остальные… гм… гости рвутся на аудиенцию.

Прелат поднялся. Сказал:

– Мы уже заканчиваем. Мирохарда, – обратился он ко мне. – Вы ведь не против, если мы обсудим наши проблемы немного позже?

Выйдя из пещеры, я первым делом наткнулась на Даша и Ариенну. Они очень мило беседовали, сидя на солнечном пригорке. Чуть поодаль примостился Гвейнард. Он жевал травинку и созерцал городок, расположившийся на дне долины.

Мамы с дочкой не было, видимо, именно они отправились на аудиенцию к Прелату.

Я подошла к Гвейну и села рядом.

– Ну, и каковы перспективы? – спросил он равнодушным тоном, не повернув головы. – Станешь ты Привратницей или нет?

– Ты за что-то на меня злишься? – поинтересовалась я.

– Нет, с чего ты взяла? Я вообще очень редко злюсь.

– Заметно.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Какой? А, стану ли я Привратницей? Нет, конечно.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – он наконец-то повернулся и посмотрел мне в глаза. – Разве ты не за этим сюда приехала? Не за ключом и назначением?

– Конечно, нет. Ну… То есть…

– Вот именно, Мира. Вот именно. То есть.

Как ему объяснить, что нам позарез необходимо найти ключ и открыть-таки пещеру? И совершенно неважно, кто станет очередным Привратником.

– Давай прогуляемся по городу, – предложила я.

– Давай.

Мы встали и начали спускаться в долину. Солнце поднялось довольно высоко, и сейчас стояло в зените, освещая дома и башню в центре городка. Одноэтажные каменные дома, невысокие заборчики, мощеные камнем мостовые – все почти как в Тукумуке.

Почти, да не так. Не было грязи и луж, мусорных куч и полупьяных субъектов, праздно слоняющихся от забора к забору.

Благодать и умиротворение царили в городке. За заборчиками обосновались аккуратные прополотые грядки и пышные цветники. В воздухе стоял аромат яблок – не тот, надоедливый, коим я была сыта по горло в замке Макер-тота. Здесь разливался аромат медовый, и его хотелось пить, как живую водицу. То там, то сям раздавался петушиный крик. Изредка слышалось мычание коров.