Влад Костромин - Гнездовье котов

Вот Петрович. Петрович у нас звезда. Туристы от него просто в восторге. Он всегда отмачивает корки, выкидывает номера. Вы, кстати, не подумайте, что я сильно мудрено выражаюсь – была у меня одна, Светка с улицы Чехова, что теперь Малой Дмитровкой зовется. Впрочем, то дело давнее, быльем поросло, вернемся к нашим баранам. Вот и теперь Петрович не удержался от проказы: вскочил в фонтан, растопырил пальцы ног, промывая. Стоит, колеблется в водном потоке, струится, будто волнолом. Туристы и рады-радехоньки: стоят, улыбаются друг другу и Петровичу, ахают, хохочут, тычут пальцами и фотокамерами. В общем, ведут себя как обезьяны. А Петрович молодчик: стоит важно, чисто твой генерал на параде.

– Петрович, смотри, яички намочишь, – завистливо кричит Степанович.

Степанович видно приревновал Петровича к успеху у почтеннейшей публики. Степанович и сам звезда. Стоит, позы важные принимает, позирует что твоя рок-звезда на отдыхе. Приезжие и рады: телефоны и фотоаппараты навели и снимают, чисто твои папарацци. А Степанович то одну позу примет, то бочком станет, то в объектив взглянет выразительно, то полубоком. Вот и сейчас повернулся к какой-то то ли шведке то ли эстонке и снова крикнул товарищу:

– Чего молчишь, Петрович?!

А Петрович и в ус не дут. Шагнул влево, присел как в «Кин-дза-дза» спиной к зрителям, будто «ку» сделал и снова замер, ни гу-гу. Просто кремень! Как сказал классик: «Гвозди бы делать из этих людей!». Жалко только, что из Петровича гвоздь не получится – мы же не люди. Мы голуби с площади Европы.

Рассказ написан на II тур Девятого Чемпионата Прозаиков ЛитКульта

Был опубликован в №9 за 2019 год журнала «Испытание рассказом»

Наступал ранний вечер. Грузный мужчина преклонных лет и парень в бейсболке шагали по коридору к лифту.

– Оно ведь как, Юрьевич, – Гена смотрел жалобно, как приговоренный к кастрации кот, – пятница сегодня.

– Ну? – Юрьевич поправил очки с толстыми стеклами.

– Выпить бы… святое же дело…

Вошли в лифт.

– Алкоголь вреден для функционирования организма, – нажал на кнопку 1.

Лифт, обреченно словно услышавший о повышении пенсионного возраста вздохнув, потащился вниз.

– Мы по капельке… пивка возьмем… расслабимся мальца…

– Ладно, – двери нехотя открылись, – у меня как раз банка сока и два бутерброда есть. Не домой же нести. – Юрьевич и Гена вышли в вестибюль. – Уговорил.

– Сок какой? – облизнулся Гена.

– Томатный.

– Отлично, можно водки взять и «Кровавую Мэри» заделать.

– Посмотрим.

Вышли на улицу и застыли. Напротив висела летающая тарелка. Небольшая такая, но вполне себе реальная.

– Модель, – Гена поправил бейсболку с надписью «Россия, вперед!», – наверное…

– Какая же это модель? Там метра два в поперечнике.

– Да каких два?

– Это ты, вьюнош, масштаб не прикидываешь. Ты по окнам в доме посмотри.

– Ну… – почесал подбритый затылок с модной татуировкой.

– Вот тебе и «ну».

Тем временем вокруг собралась небольшая толпа зевак.

– НАТО…

– Опыты проводят…

– Рекламная акция…

– Инопланетяне прилетели – чемпионат смотреть, – неслось отовсюду.

– Надо бы полицию вызвать, – кашлянул осторожный Юрьевич, – пускай разберутся. Вдруг провокация?

Тарелка, словно засмущавшись, встала на ребро и скользнула в раскрытую дверь подъезда.

– Ого, – удивился Гена, – воно как? – вопросительно посмотрел на старшего.

– Факт, – веско подтвердил Юрьевич.

– Юрьевич, пошли посмотрим, а? – неожиданно предложил Гена. – Хоть одним глазком поглядим? Пока дверь не закрылась. Такое же раз в жизни бывает.

– А и пошли, – внезапно согласился Юрьевич.

Отделившись от возбужденной толпы, перешли улицу и юркнули в подъезд. Осторожно поднимались по стертым ступеням.

– Стыдно перед гостями, – Юрьевич пнул гору окурков, – грязно тут.

На пятом этажа дверь в одну из квартир была гостеприимно распахнута.

– Ловушка? – прошептал Гена, сделав страшные глаза. – Заманивают?

– А и бог с ним! – решительно сказал Юрьевич, резонно рассудивший, что после повышения пенсионного возраста терять уже нечего. – Пошли!

– А вдруг?..

– Хуже не будет! – решительно ухватил коллегу за плечо и поволок в квартиру, будто паук спеленатую муху.

В прихожей было сыро и сумрачно, стоял тяжелый липкий запах и тишина… Капнула капля в раковине в ванной и снова тихо. Мужчины переглянулись.

– Кто-то сдох? – прошептал Гена, покрутив головой.

– Вот тебе и пенсионный возраст, – непонятно ответил Юрьевич.

На цыпочках, насколько было возможно при массивной фигуре, прокрался вперед. Из комнаты выглянула коричневая перепелка с встопорщенными перьями и уставилась на мужчин немигающим змеиным взглядом.

– Пришелец… – побледнел Гена.

Юрьевич оглянулся на парня и покрутил пальцем у виска. Сделал еще шаг, поравнявшись с кухней. На диванчике, уронив рыжую голову на лежащие на столе руки, сидел мужик в растянутой майке неопределенного цвета. Пол предательски скрипнул под ногами. Мужик поднял голову и пьяно улыбнулся:

– О, брат по разуму! Иди сюда, – замахал рукой.

Юрьевич нехотя вошел в кухню. Гена, не рискуя остаться с перепелкой один на один, потрусил следом.

– Ого, вас много, – обрадовался мужик и протянул руку к стоящей на столе возле трехлитровой банки с солеными огурцами большой бутылке с желтоватой жидкостью. – Прилетели, касатики! Мир вам! Садитесь: пить будем, гулять будем!

Мужчины снова переглянулись.

– А это что? – Гена робко показал на бутылку.

– Это самогон, сам на травах гоню, на перепелиных яйцах настаиваю.

– Ну, – парень с сомнением посмотрел на Юрьевича, – может того?..

– Гулять, так гулять! – Юрьевич плюхнулся на кривобокий табурет и достал из сумки сок и бутерброды. – Мы не с пустыми руками.

– Молодцы, – хозяин смахнул слезу, – со своей закуской прилетели, – набухал в стаканы, которых на столе было почему-то четыре. – Ну, за прилет! – быстро чокнулся с гостями и хлопнул в себя. – Как вам наша земная?

– Ничего так, – Юрьевич осторожно выпил.

– Внушает, – кивнул Гена.

– Ой люли! – обрадовался хозяин и схватив бутерброд, откусил половину. – Колбаса совсем как у нас, – сделал вывод, пожевав.

– Белка у него, – прошептал Гена, заговорщицки подмигнув Юрьевичу.

– Наверное, – Юрьевич налил себе сока, солидно запил.

– Огурцы берите, вкусные. Теща моя, Лукерья Григорьевна, светлая ей память, делала.

– Давно? – Гена взял вилку с отломанным зубцом и, просунув в банку, хищно вонзил в беспечный огурец.