Александр Сих - День К. Сказки для взрослых

Однако Президента, на данном этапе политической эволюции, внутренний коррупционный вопрос занимал гораздо меньше, чем неожиданно обострившаяся проблема политико-экономического давления на его президентский суверенитет. Да ещё с подлым использованием нечестных силовых приёмов, в виде военно-промышленного комплекса. И Президент, естественно, комплексовал по этому поводу. Не имея возможности ответить равноценной угрозой, но имея равноценную манию величия, которая своим ярким пламенем подогревала амбиции, а те, по закону термодинамики, расширялись, росли и требовали всё большего внимания всей мировой элиты к своей скромной и доброй персоне, Президент нервничал и сильно переживал. Под персоной, кстати, всегда подразумевалась страна, с чётко очерченными границами, и народ, с чётко выраженной мыслью жить хорошо, а если есть возможность, то ещё намного лучше. Причём, в этом всеобъемлющем стремлении государственные границы для него принимали смутные очертания, а нравственные и вовсе исчезали.

К великому сожалению и раздражению Президента, играть какую-либо значимую, не говоря уже о ведущей, роль на мировой арене не представлялось возможным – вследствие слабых экономического и военного потенциалов, – а быть всегда на виду и слуху очень хотелось. Причём, – любой ценой, за которой он никогда не стоял, когда дело касалось его, государственной, репутации и иностранных займов, которые Президент готов был брать из всех географических сторон света, не особо заботясь о грядущих последствиях.

Прошло уже почти два года с момента последней встречи Президента с незнакомцем, и ровно год, как он взывал и ждал с тем встречи. Но тот либо не слышал отчаянных воплей, либо попросту их игнорировал, во что верить Президенту не хотелось. Ведь именно он был оскорблён и унижен последней выходкой незнакомца, который мог бы если не извиниться, то хотя бы приободрить. В политической жизни Президенту терпеть обиды приходилось, но он никогда не забывал и втайне мечтал о реванше. Но тут был другой случай. Могущество незнакомца вынуждало Президента прощать тому всё, даже не допуская намёка на мысль о возможной мести. Да и как он смог бы ему отомстить? Это то же самое, что посадить в тюрьму привидение. Поэтому, прощая всё, убеждал себя, что они по-прежнему лучшие друзья, а лучших друзей прощать надо всегда. Правда, хотелось аналогичной ответной реакции, но… Да, Президент готов с лёгкостью простить и забыть все прошлые обиды, и даже стерпеть будущие, лишь бы тот появился и выручил друга в данный момент. Примерно с такими сумрачными мыслями Президент каждую ночь отходил ко сну.

И вот однажды, в поздний вечер 25 марта, послав очередной мысленный клич, он влез под одеяло и собрался уже погасить свет, как вдруг какой-то шорох заставил его замереть и прислушаться. Сидя на кровати, Президент обвёл комнату взглядом, наполненным надеждой. Никого. Он разочарованно вздохнул. Наверное, послышалось?! Но шорох, напоминающий шелест бумаги, неожиданно повторился. Президент ещё раз, медленнее и тщательнее, прошёлся прищуренным взглядом по спальне. Никого не увидев, но заподозрив неладное, он пошёл на блеф:

– Ну, хватит, я знаю, что ты здесь! Нечего со мной играть в прятки и показывать пустые фокусы!

– Конечно, – непонятно откуда раздался голос со смешком, – только вам, правителям, можно играть с народом и показывать ему свои пустые фокусы.

– Народ любит игры и фокусы, – облегчённо вздохнув, ответил Президент и, отбросив одеяло, сел на кровати. – Да покажись уже!

– Да, – согласился голос, – это нас и спасает. Если бы народ чаще смотрел вверх, а не вокруг в поисках наживы, то увидел бы совершенно другую реальность. И нам бы пришлось туго, друг мой. Дурачить-то зрячих сложнее, чем слепых.

Метафоричную тираду Президент интуитивно воспринял буквально и, задрав голову, посмотрел вверх. На потолке лежал старый знакомый – такой долгожданный – незнакомец и бегло просматривал газету. Президент свесил ноги, сунул их в тапки и, не выказав ни малейшего удивления, задорно спросил:

– Что пишет свободная пресса?

– То же, что и не свободная: всякую чушь, которая, собственно, и отвлекает народ от главного. Пишут всегда то, что выгодно.

После этих слов, незнакомец скомкал газету, сунул её в карман пиджака и исчез.

– Читать это глупо, но весело, – голос раздался со стороны окна.

Президент опустил голову и посмотрел в нужном направлении. Незнакомец сидел в мягком кресле возле журнального столика, на котором в прошлый раз стояла ваза с цветами, а на этот раз – бутылка «Нарзана» и стакан.

– Когда пишутся глупости, это ещё может быть весело, но когда они совершаются в жизни, то становится грустно, – возразил хозяин и стал одеваться.

– Только в частных случаях мелкого масштаба, – парировал гость. – Глупостей же крупного масштаба не бывает. Всё закономерно и целесообразно. Событие может быть ужасным, жестоким и кровопролитным, но не глупым. Оно всегда несёт в себе глубинный смысл. К счастью, редко кто из людей постигает его до конца. Поэтому, совершать глупости – привилегия исключительно человека. Только он может позволить себе эту роскошь.

– Зачастую эта роскошь дорого ему обходится.

– На то она и роскошь, чтобы дорого обходиться, – ответил незнакомец и улыбнулся. – Чем большая глупость, тем выше цена. И опять-таки, к счастью, самые большие глупости, которые особо ценятся, у вас глупостями не считаются, а уважаются и почитаются. Именно на них основан наш с вами союз.

Президент, не будучи дураком, всё понял, поэтому от неприятной темы решил увильнуть:

– Ты, наверное, был очень занят, раз так долго ко мне не заглядывал? – спросил он, усаживаясь в кресло напротив. И добавил с лёгким упрёком. – Хотя я очень настойчиво звал.

– Да, я слышал, – небрежно ответил гость. – Но я действительно был очень занят. – Сделав паузу, объяснил. – Наносил визиты лидерам крупных религиозных конфессий, с которыми решал по-настоящему серьёзные стратегические вопросы. Уж извини, но, зная тебя, я был уверен, что тебе в голову пришла очередная блажь. Или я не прав?

– Конечно, не прав! – в запале воскликнул Президент. – Дело очень важное! Я бы даже сказал – архиважное! Оно касается всего мира! Всей планеты! Всего земного шара!

– О-о-о, – застонал гость разочарованно, – боюсь, что я в таком грандиозном деле тебе не помощник. Уж не взыщи.

– Почему? – то ли обиженно, то ли недовольно спросил хозяин, нервно заёрзав в кресле.

Незнакомец пояснил:

– Мне, конечно, лестно, что ты такого высокого мнения о моём могуществе, но вынужден тебя огорчить: я не вершу глобальных вопросов мира. – Затем усмехнулся и добавил. – Как, впрочем, и войны. Я лишь курирую локальную часть социума, его интеллектуальную, культурную и идеологическую составляющие. С некоторым, правда, правом автономии. Я же упоминал в прошлый раз, что у меня, в отличие от тебя, есть хозяин. – Президент не уловил в интонации гостя сарказма, но инстинкт недоверия заставил его подозрительно прищуриться и напрячься. – И хозяин могущественный и грозный. Но скажу тебе по секрету, – незнакомец пододвинулся поближе к собеседнику и перешёл на шёпот, – что даже он, управляя абсолютно всеми процессами, находится под неусыпным и всевидящим оком… Великого Кормчего. Только т-с-с, это между нами.