Ирина Вязова - Ворчало

На маленьком дощатом причале безмолвно и сонно топталась половина группы. Та половина, которая отправлялась в лодочный поход впервые, поэтому нервничала и пришла пораньше. Вторая половина, состоявшая из «бывалых» путешественников, подтягивалась еще полчаса. Стандартная ситуация для начала любого лодочного похода. Хвостолапы загружали лодки рюкзаками, продуктами и другой дребеденью. Уже просматривались лидеры, трудяги и лентяи. Пока неярко, но все же выделялись суетливые и шумные пылевглазапускатели. На этот раз народ подобрался в возрастном диапазоне от шестнадцати до пятидесяти. Что с ними делать – известно только Богу. Как сколотить команду, когда характеры, взгляды, привычки и все остальное, уже только по возрастному цензу находятся на противоположных полюсах? А если не получится команды, значит, будет не поход, а сплошная склока и нервотрепка. Необходима была цель, при достижении которой у группы не останется времени заниматься всякими дрязгами. Нужно, чтобы все, дружно, очень захотели чего-то одного: большого и гладкого, зеленого и загадочного, блестящего и круглого, но обязательно труднодоступного. Тогда все будет в порядке.

Первый симптом несовместимости проявился при распределении по лодкам. Кто-то с кем-то не хотел в одну лодку и, наоборот, в другую пытались пристроиться столько желающих, что лодка могла просто затонуть. Пришлось вмешаться и волевым решением рассадить хвостолапов более-менее равномерно.

Итак, ранним утром, немного поскандалив, моя группа из шестнадцати обитателей турбазы «Лисицкий Бор», включая меня, разместившись на четырех лодках, отправилась в двадцатидневный поход вверх по реке – кормить комаров, в поисках приключений, романтики и другой дряни.

Махать веслами в течение дня – удовольствие весьма сомнительное, особенно если без привычки. Во-первых, у всех участников сразу появляются мозоли, в-третьих, казалось бы, не очень утомительное занятие выматывает народ так, что к вечеру никто уже ничего не соображает, и следующий день также можно считать пропавшим. Зная это, я действовал по давно отработанной схеме и поначалу давал группе минимальную нагрузку.

Через пару часов лодки уже шли ровно и не кидались из стороны в сторону, как курицы. Трудяги в лодках постепенно начинали понимать, что нужно, а чего вовсе и не обязательно делать, чтобы продвигаться вперед.

Обед решили не проводить, подзакусили на ходу, зато пораньше стали на прикол. С небольшими разборками из серии «кому что делать» поставили палатки, собрали и напилили дров, приготовили шикарный ужин из макарон и тушенки. К вечеру разлеглись у костра. Началось самое замечательное время баек, душистого чая, гитары и комаров величиной с собаку.

Вот тут-то я и решил начать свое черное дело по глобальному и беспрецедентному обману пятнадцати индивидуумов, очень разных, еще незнакомых, но уже интересных. Подловив момент, когда возникла неожиданная и томная пауза, я, звонко прикончив комара на своей щеке, предложил народу одну легенду, услышанную мною от местных жителей. (Эту легенду мне действительно рассказала Баб Нюра, прожившая в Лисицком Бору все свои девяносто три года, в качестве благодарности за проделанную мной работу по починке не вовремя забарахлившего самогонного аппарата.)

Разомлевшие хвостолапы с радостью согласились внимательно меня выслушать.

Потрескивали сухие ветки. Искры улетали вверх, к вершинам черных елей. Световой круг от костра ограничивал мир. Рядом, в темноте, угадывалась невидимая живая река. Я неторопливо, с долгими, но оправданными паузами, начал свой рассказ.

Случилось это в далекие, далекие времена, когда родной прабабушке Баб Нюры от роду было всего десять лет, и она, беззаботная и босолапая, бегала со своими подружками купаться в реке. В те времена деревня Лисицкий Бор была небольшой, но с зажиточными дворами. Нужды её жители не испытывали, книг не читали, в политической жизни царства-государства не участвовали. Все необходимое они получали от земли, реки, леса и пастбищ своим трудом – и этим были счастливы.

Но вот однажды из Городни пришла дурная весть. Весть принесли два монаха, которые на лодке плыли вверх по реке и остановились на ночлег в деревне. Монахи рассказали, мол, на Городню идет войско: «мечами звенят – пощады не жди». Монахи везли в лодке святые книги, злато, серебро и каменья драгоценные, чтобы спрятать все это в тайнике, известном только им, от налетчиков кровожадных. Они всегда так делали, когда над Городней нависала напасть. Переночевав, монахи ранним утром уплыли. Жители деревни попрятались в домах и стали молиться.

То ли молитвы помогли, то ли то, что Лисицкий Бор располагался на другой стороне реки, но злая участь обошла поселок стороной.

В Городне же порезали всех. Не помогли даже каменные стены церкви, которую построили городенцы. Всего неделю продержались они за её крепкими, белокаменными стенами. Прошел слух, что это сам Царь-Государь Иван ходил с войском по землям и наказывал подданных своих за непослушание. Так ли было или со страху врали хвостолапы – неизвестно. И монахи те, говорят, сгинули. И тайну свою унесли в могилу.

Я замолчал.

Длинную паузу прервал Володя:

– А тайник нашли?

Галка выкатила свои огромные глаза и почему-то шепотом ответила:

– Сказали же тебе: унесли с собой в могилу!

– Тайник?

– Да не тайник, а тайну!

– Значит, тайник остался? И где-то сейчас есть? И мы плывем по Волге там же, где плыли монахи?!

В темноте, со стороны реки, зашуршало. Все притихли.

– Ну ладно, хватит. Пора спать, завтра снимаемся, – заявил я и отправился в свою палатку. Народ не сразу последовал моему примеру. Они еще долго сидели у полупотухшего костра и о чем-то шептались.

«Пусть созревают», – подумал я и с чувством исполненного долга уснул.

Утром оказалось: хвостолапы за ночь неожиданно быстро созрели. Это проявлялось в прекрасной организованности при решении насущных бытовых проблем. Все были предупредительны и крайне доброжелательны друг к другу, без напоминания хватались за любую работу. В глазах у каждого горел загадочный огонек. Создавалось впечатление, что группа – единый организм. Честно говоря, я не ожидал такой быстрой реакции, но все равно искренне порадовался.

Меньше, чем за час, мы позавтракали, свернули лагерь, упаковались в лодках и дружно замахали веслами. На следующей ночевке, вечером, разговоры у костра постоянно вертелись вокруг легенды о городенских монахах. Каких только предположений я не услышал. Среди них были и весьма разумные. Степаныч, по-видимому, самый мудрый среди нас, поделился своими догадками. Он, как оказалось, неплохо знал историю здешних мест. В его гипотезу о местонахождении клада входили все известные ему факты о тех временах и нравах. Он считал, что вполне можно допустить существование нетронутого клада. Весомость аргументов не только окончательно доконала мою группу, но и меня самого несколько смутила. После его выступления Галка заерзала, закатила глаза и предложила наплевать на поход и завтра же утром срочно отправиться по следам монахов, и немедленно найти тайник.