Валентина Спирина - Девять жизней. Девичник

Грубо моё счастье оголяет.

Остаюсь сегодня в одиночестве.

Расплескавшийся сосуд внутри заполню

Смехом, радостью, всем, чем захочется.

Все прекрасное, что было – разом вспомню.

Зацелованный солнцем умирающий снег

Укрывает траву от весны.

Время больше не спит. Ускоряет свой бег.

Забываются зимние сны.

Пыльный город свои открывает глаза.

Улыбаются окна домов.

Скоро вымоет улицы неба слеза.

Слышишь робкие песни котов?

И Нева затанцует, расставшись со льдом.

Увеличится солнечный день.

Жизнь и здесь и сейчас. Ничего на потом.

И бросайте уже свою лень!

Была бы фамилия Радость

У этого парня в шапке.

И он не творил бы гадость,

А ставил на душах заплатки.

Он улыбался бы ночью,

Спасая во сне прохожих.

Себя проверял на прочность,

Ценил бы других до дрожи.

Он радугу сыпал в карманы,

Смешил всех котов в округе.

И вечно на чемоданах.

Лечил бы любые недуги.

Но это в мечтах, а взаправду

Фамилия парня Ивкин.

Жене говорит неправду,

Берет к коньяку запивку.

Работает разнорабочим

И даже стихов не пишет.

А путь его, между прочим,

Фамилией в жизни вышит.

Зима, тебе пора уйти.

Избавь нас от своей метели.

Ты не ругайся, не грусти.

Тебя обидеть не хотели.

И проводили хорошо:

Пекли блины и пели песни.

Сожгли подругу ни за что!

Но это вовсе не из мести.

Нам просто хочется весны.

Устали кутать души в шубы.

Зима, твои дни сочтены.

Целуем на прощанье в губы.

Вдохновение любит молчать,

В темноте на стене рисовать

Краской ночи смешные картины.

Показать не спешит это миру.

Любит слушать оно под дождём

Как те двое спешат под зонтом,

И как капли шуршат под ногами машин.

Отражение дня в окруженьи витрин.

Любит плакать, грустить и страдать,

Мехового кота обнимать.

Прятать в шубу его свои слёзы.

Вдохновение любит морозы.

Не спеши, погрусти, приглуши в доме свет.

Вдохновение там, где его завтра нет.

И сквозь мысли оно упадёт на листы.

Это будет оно, но прочтешь это ты.

Стихи сочинять не просто.

Рождается мысль – пиши.

Но лучше стихи родятся,

Когда помечтаешь в тиши.

Приходят они, словно тени,

Минувших, как прошлое, дней.

Их словно диктует нам кто-то.

Ты лишь записать их успей.

Успеешь. Отлично, готово!

Ан нет – улетают они.

Малейшая мысль или слово —

Останется стих позади.

Стихи, как цветы на бумаге.

Играют, нас краской маня.

И лучшей нет в жизни награды,

Когда отражаюсь в них Я.

Меня вдохновляют строчки

Дождя на листвы бумаге,

Корявые в тексте точки,

Коньяк для тупой отваги.

Открытое настежь сердце,

Мурчанье кота в прихожей,

Но я не спешу раздеться,

Нырнуть в стихи голой кожей.

Так слишком интимно, скрыто.

Дождусь тихо ночи тёмной.

И снова окно открыто.

Рисую стихи в потемках.

Одиноко, бесцельно, не боясь опоздать,

Бродит ветер дворами, обнимая несмело.

Жаль, не сможет он душу мою оправдать.

Я немножко любила. До конца – не посмела.

Только осень до дрожи умеет любить.

Осторожно, взаправду любит лес свои сказки.

Ухожу от тебя, постараюсь забыть.

Мне приятнее верные дочери ласки.

Когда придёшь домой с мороза,

Проблемы скинь свои в прихожей.

Работа, пробки, слов занозы,

И кот встречает с кислой рожей.

Ждёт волшебство тебя на кухне.

Там чайник с чаем ароматным.

От чуда зло внутри затухнет.

Мир, вдруг, становится приятным.

Поверишь в сказку, в то, что двое,

Два добрых гнома чай здесь пили.

Теплом с душой тебя укроют.

Имбирь и мяту не забыли.

Пойдёшь читать свою газету.

Такие мысли сразу бродят.

Оставишь гномам две конфеты:

Пускай они ещё приходят.

Вот и сбросила осень последний наряд.

Обнажились стыдливо деревья и скверы.

Город пуст. Почему-то, я этому рад.

Даже осень меняет тепло и манеры.

Не укрыта листвой под ногами трава.

Всю убрали волшебные дворников руки.

Осень-женщина, вновь, бесконечно права,

Обрекая себя и всех нас на разлуки.

Я надеюсь, что скоро пойдёт первый снег.

Ляжет нежно на плечи белоснежная шуба.

Отогреет, оденет, укроет от бед.

Любит женщину-осень декабрь белозубый.

Спускается осень на город,

Желтеет деревьев листва.

Несётся к нам с севера холод.

В душе ничего. Пустота.

Подруги давно, как чужие,

Не знают совсем обо мне.

Ведь были недавно родные.

Сейчас это только во сне.

А новых искать очень сложно.

Не сразу, ведь, скажешь ты им:

– Девченки, а мне с вами можно?

Пройдемся, в кафе посидим.

Себе стала, словно чужая.

Я часто себя не пойму.

Откуда взялась я такая?

Такая вот я – почему?

Сегодня и завтра тоскливо.

А ветер срывает листву.

Совсем на душе некрасиво.

Когда я ответы найду?

Снова вальс осенних листьев.

Под ногами дождь.

По своей пустынной жизни

Молча ты идёшь.

Не заглядываешь в окна

В свете фонарей.

Освежаются мгновения

Хлопанием дверей.

Ветер волосы тревожит

Холодно и зло.

Но в душе все так-же будет

Радостно-тепло.

Одиннадцатилетний мальчик Миша верил в то, что в предверии Рождества добрые ангелы высыпают из волшебных мешков снежинки-желания на всех людей на земле и, чем больше снежинок упадёт на высунутый язык, тем больше желаний исполнится.

Он сидел на скамейке, кутаясь в старую потрепанную куртку, ждал свою маму с работы, и загадывал: «Я очень хочу, чтобы моя мамочка поправилась и нашла нам хорошего папу.»

Внезапно что-то уткнулось в его ладошку. Миша открыл глаза и увидел большую рыжую собаку. Пёс приветливо вилял хвостом.

– Привет! – поздоровался с ним мальчик, – Меня зовут Миша, а тебя?

Дворняга внимательно смотрела на парня и молчала.

– Мишаня, с кем ты там разговариваешь? – спросила подошедшая худощавая женщина. Она совсем ничего не видела левым глазом и подслеповато щурилась.

– Мама, это мой новый друг. Он совсем один. Давай его возьмём?

– Сынок, мы сводим концы с концами. Какая может быть собака? Пойдём домой.

– Ну, мамочка, он же замерзнет. Давай оставим его хотя бы до завтра? – попросил Миша.

Светлана вздохнула. Сил, чтобы спорить с сыном, не было. Она очень устала.

На следующий день Миша предвкушал прогулку со своим новым четвероногим другом и быстро справился с поручением мамы – сходил в магазин за продуктами.