Валентина Спирина - Девять Жизней. За час до полудня

В маленьком городе с красивыми пейзажами как-то трудно,
Поэтому приходится домысливать, додумывать, фантазировать.
Знаете, как выглядит в провинциальном городе обычное утро?
Как платье старинное, дорогое, лет двести назад, а теперь – с дырами.

В свете лучей оно выглядит ещё вполне привлекательно,
И толстый слой пыли не виден, пока ты её не касаешься.
Но первый же ветра порыв разбудит сонный мир этот окончательно,
И пылинки взлетают алмазными блестками, а ты чихаешь и маешься.

Рядом с домами многоэтажными сектор частный живет со своими правилами,
Петухи-будильники поют по часам, заливаются, кукарекают,
Это где-то, в другом измерении, жизнь другая и происходит всё самое главное,
А в маленьких городах, свой мир со своими жителями-человеками.

А вечер, знаете, как выглядит у нас, в городской провинции?
Да точно так же, как утро – выбрось часы и разницы не заметишь,
Здесь время остановилось, здесь собственный мир со своими границами,
Словно старый художник нанёс и смыть забыл, так и засохла ретушь.

Солнце скользит по берёзовым веткам-рукам,
Тёплым дыханием листья зелёные гладит,
Луч по стволу опустился к корням-ногам,
Распустила красавица бело-зелёные пряди.

Ветер-проказник в траву на секунду прилёг,
Затих и не дышит, но как же покой обманчив,
Тут же сорвался с места и как озорной щенок,
Вот уже в поле с ромашками прыгает, скачет.

Идиллия утра – хрусталь в каждой капле росы,
Столик уютный, из ротанга плетёное кресло,
Время застыло, не тикают больше часы,
С душицею чай, да шальной соловей-маэстро.

Шоколадом залипло, застыло небо перед грозой,
Пеной крепкого каппучино вздыбились нахальные тучи,
И воздух с пряным озоном – вкусный такой,
Что, кажется, нет ничего сейчас во всем мире лучше.

Два дерева рядом стоят, друг к другу прижались,
Ветками, как руками, сплелись – держатся.
Макушкам зелёными поддерживают провода из стали,
Гроза же пройдет, а они останутся и будут нежиться.

И вот рухнула, взорвалась плотина небесная,
Вниз, на землю потоки воды ледяной хлынули,
Белые гребни на волнах реки – как фата невесты,
Да всполохи молний с запахами горько-полынными.

Мать-природа бушует, остервенело, дико и грозно,
Словно всем вокруг доказать хочет, мол, я тут главная,
А гроза уже успокоилась и небо такое нежно-розовое,
И утро нового дня встречает жизнь распахнутыми ставнями.

Вечер за окнами полз на горячих лапах,
На раскалённый асфальт, попадая, шипел,
И от ожогов он дождиком мелким плакал,
Вечер в прохладную ночь превратиться хотел.

Сверху, как сыр, половинка луны свисала,
Ей было жалко, до слёз, на страданья глядеть,
Звала темноту, даже тучи за ворот хватала…
А вечер повис на заборе, как старая плеть.

Услышало сонное небо мольбу о прохладе,
И с севера ветер на помощь внезапно пришел,
Попрятались звёзды, луна в антрацитовой вате,
И мягкий от зноя асфальт прошептал: «Хорошооо»…

Однажды лифт на сотом этаже
Себя с воздушным замком саллегорил,
Он видел даже женщин в неглиже
И тайны сохранить в себе позволил.

Он так устал, он слишком долго жил,
Десятки тонн различных самых грузов,
Людей и мебель, и потоки лжи,
И пьяных мужиков с огромным пузом.

И думал лифт: «Ведь, замку я сродни,
То в облаках, как призрачное счастье,
То камнем вниз – там кто-то позвонил,
Как будто, утонув в огромной пасти».

И сквозь окно глядел на звёзды лифт,
Мечтал по крыше погулять немножко,
Но кнопок разноцветные огни,
Ему пищали: «Ты же лифт! Не кошка!

Вот твой туннель, и тянет тебя трос,
Живёшь, пока по проводочкам-венам,
Электроток бежит, как паровоз,
Но глянь вокруг тебя какие стены!»

Вот так и замок, что воздушный твой,
Хоть в облаках парит, но знаем точно —
Как высоко бы не взлетел, порой —
Мечта любая под собой имеет почву.

У ворот на кладбище сидит,
За глухим укрывшись капюшоном,
Девушка, на вид лет двадцати,
И лицо мне кажется знакомым.
– Можно? Я присела рядом с ней.
– Да садись… Коль, смерти не боишься.
У тебя в запасе пару дней,
Да и день второй.. Он, явно, лишний.
У меня, на миг, пропала речь,
Руки онемели и замёрзли.
Захотелось просто молча лечь,
И уснуть под шум листвы берёзы.
– Смерть? Моя? Ты здесь? Ты ждешь меня?
Ты пришла за мной? – она молчала.
Только низко голову склоня,
Капюшоном медленно кивала.
– Но зачем? И кто же так решил?
Я же молода, вполне здорова!
Блин.. Прошу.. Послушай! Не спеши!
Да и умирать я не готова!
Повернулась Смерть ко мне лицом,
Чёрные глазницы смотрят хмуро:
– Ты вчера поссорилась с отцом,
Маме сгоряча сказала «дура»
А потом ушла из дома прочь,
Всех ругая, ничего не видя.
Ты не обернулась, слыша «доооочь!»
Ты зачем родителей обидела?
А потом вы пили до утра,
Дым столбом, случайные мужчины,
Вот я и подумала «пора!» —
Очень даже веские причины.
Ты сама не хочешь просто жить,
Радоваться жизни не умеешь,
Видишь на своей ладони нить?
Тонкая. И с каждым днем слабее.
Вот сегодня-завтра пропадет
Ниточка, что связывает с жизнью.
А я здесь, с тобою, у ворот.
Кстати, заказала тебе Тризну.
Слушала её и пот ручьем,
По спине моей бежал упрямо,
А потом вдруг стало горячо,
И я дико закричала.. «Маааамааааа!»
И очнулась. В доме тишина,
Только шёпот: «Доченька очнулась…»
– Мама… Мамочка.. Ты очень мне нужна!
Мамочка, прости меня за глупость…
Милые родители мои,
Дочь свою, пожалуйста, простите,
Долгими пусть будут ваши дни,
Каждый миг и каждый час цените.
В комнате темно. Мелькнула тень..
Смерть в углу стояла, улыбаясь.
– Ай, живи пока. Возиться лень…
Ухожу. Но помни – не прощаюсь.
На ладони нить – твой тайный знак,
Обещай, что будешь помнить твёрдо,
Если что-то, вдруг, пойдет не так,
Я вернусь к тебе из царства мёртвых.