Илья Тамигин - Телевизор по имени Васька. Фантастические повести

– Чо в карманах? Предъявь! И сумку! – бдительно приказала она.

Сеня предъявил пустые карманы и сумку с хеком для кота. Удовлетворенная Митрофановна пропустила «футболиста», проворчав вслед:

– Играются, как дети малые! Ишь, распиналси, интеллихент!

Допинав банку до угла, наш спортсмен аккуратно поднял её и положил в полиэтиленовый пакет, после чего сел на автобус в сторону дома.

Около двери, на коврике, маялся Василий. По нему было видно, что он тоже провел ночь, полную приключений. На спине не хватало приличного клока шерсти, левое ухо было слегка порвано. Увидев хозяина, да ещё с рыбой, кот приветственно заурчал и стал тереться о брюки.

– Вася! Не надо этого низкопоклонства и пресмыкания! – погладил его растроганный котовладелец.

Войдя в квартиру, Сеня первым делом положил в миску тушку уже оттаявшего хека. Сожрав корм в три глотка, удовлетворенный желудочно Васька улегся на спину, и стал играть собственным хвостом.

– Эй, поосторожней! Не повреди антенну! – прикрикнул на него хозяин.

Тут раздался звонок в дверь – это пришел Сергей.

– Вы нас не ждали? А мы припёрлись! – жизнерадостно гаркнул он.

– Подарок дай! – завопил в ответ Семен.

Это было их обычным ритуалом.

Гость вынул из портфеля две бутылки белого болгарского вина «Траминер».

– Во!

– Отлично! Отдохнем от пьянства! Пельмени будешь?

– Я буду всё!

– Тогда – на кухню!

Запивая пельмени сухоньким, Семен увлеченно рассказывал другу принцип устройства кота-телевизора.

– Смотри: сигнал поступает на антенну, в качестве которой выступает дистальный отдел спинного мозга, то-есть – хвост. Затем происходит развертка полученного сигнала в гениталиях, причем, чем выше половая потенция, тем качественней изображение. Затем сигнал идет на печень, для усиления и фильтрации помех. Ну, а потом – на сетчатку глаз, где палочки и колбочки создают картинку, и в гортань, для воспроизведения звука. Смотреть приходится через стерео очки. Всё, как видишь, просто! А ты, давеча говорил: кастрировать!

– Да-а! Беру свои слова обратно! Покажешь, как работает?

– Щас, поедим, покурим – и покажу.

Сеня встал и вынул консервную банку из пакета.

– Что это у тебя за гадость?

– Это не гадость, это я спиртику на работе скоммуниздил. По-другому, ведь, не достанешь, а мне для одной реакции нужно.

– А как ты вынес? У вас же строго?

– Налил в банку, жидким азотом заморозил, сверху гудрона плеснул для герметичности, чтоб не парило. Ну, и пинал банку через проходную!

Сергей хохотал так, что Семен сделал ему замечание:

– Смотри, не тужься сильно-то! Грыжа может быть!

Отсмеявшись, друзья пошли искать кота. Васька, удобно расположившись в кресле, сосредоточенно вылизывал мошонку.

– Интересно, почему коты яйца лижут? – задумчиво вопросил Серега, попыхивая «Явой».

– Потому, что они это могут! – пожал плечами Сеня, стряхивая пепел беломорины в горшок с многострадальным фикусом, оставшимся сиротой после смерти хозяйки дома.

Докурив, наш изобретатель взял кота и специальными пассами ввел его в рабочее состояние. Положил осторожно на стол. Василий замер в позе сфинкса. Надев очки, хозяин приблизил лицо вплотную к кошачьим глазам и слегка подвигал хвост, ловя сигнал, после чего протянул очки другу. Тот неуклюже разместил их на носу и стал смотреть. По первому каналу шли новости.

– Ничего себе! – вдруг воскликнул Сергей, – В Чили – военный переворот! Президентский дворец Ла Монеда взят штурмом! Луис Корвалан захвачен путчистами! Генерал Пиночет объявил себя диктатором!

Он сорвал очки. Семен быстро выключил кота, дернув за ухо, тревожно глянул на друга Серегу.

– Извини, Сема! Побегу! Сейчас весь Комитет на ушах стоит, а я, ведь, офицер связи!

– Да понятно… Счастливо тебе, не пропадай надолго!

– Ни за что! Кстати, меня в Москву переводят! Скоро!

– О, то есть бардзо добже! Звони!

– А то! Пока!

День подошел к концу. Прибравшись, и попереживав за Чили, Семен лег спать.

Васька, покряхтев, прикорнул в ногах. Приятное тепло хозяина разнежило его, и он завел свой мурлыкающий моторчик. Вскоре оба уснули.

Следующие несколько дней прошли в напряженной работе. Синтезировав необходимый препарат, Семен вводил его коту утром и вечером. Печень отвечала лучшей стабилизацией сигнала, изображение больше не двоилось и цвет не плавал. Оставалась проблема звука, но это уже чисто биомеханическая проблема, связанная со строением гортани. Нужно было опять нырять в дебри 12-й хромосомы и переставлять несколько комбинаций генов, но прежде обмозговать капитально.

– Мне хлеба не надо – работу давай!

– Мне солнца не надо – так партия светит!

Эти слова напевал под нос Семен, поспешая очередной раз на работу. Уже войдя в институт, он вспомнил: сегодня – политинформация! А сделать её должен был он, комсомолец Штюрмер! Холодный пот ужаса выступил на его, как писали в старину, челе. Чувство безысходности парализовало его на миг, но исправить было уже ничего нельзя. Если он побежит в киоск за газетами, что бы хоть как-нибудь, косноязычно, зачитать выдержки из передовиц, то опоздает на работу и его грех усугубится. Решив отбрехаться, но на работу не опаздывать, наш горе-работник идеологического фронта открыл дверь и вошел в актовый зал. Весь НИИ Связи уже сидел там. Кто решал кроссворды, кто играл в карманные шахматы, кто вязал кофточку. В президиуме, за накрытым кумачом столом, сидел директор НИИ товарищ Беляев, его зам по АХЧ Смирнов, начальник отдела Убей-Волк, первоотделец Тихий и Анапа.

Смирнов встал и одернул перекрученный галстук.

– Что ж, уже время начинать мероприятие… Товарищи! Сегодня мы собралися, чтобы прослухать политинформацию о трагических событий в Чили, и выразить нашу дружескую поддержку братскому чилийскому народу и лично товарищу… э-э… Луису Корвалану, томящемуся в застенках кровавой хунты диктатора Пиночета. Докладает товарищ Штюрмер.

Семен обреченно, как на эшафот, поднялся на сцену.

– Подождите! – громко заметил Беляев, – А где доклад, газеты, наконец? Вы, что же, на память будете читать?

Семену совсем поплохело.

– Я… это… ага!

Все посмотрели на него с подозрением.

– Ну, раз так… Начинайте! – с сомнением разрешил Смирнов.

Семен набрал полную грудь воздуху и… Ни единого слова не приходило на ум! Пауза затягивалась.

– Что же Вы, Штюрмер? Вы, вообще, готовы докладать?

Семен отрицательно потряс головой.

– Как!? – страшным голосом, гулким и рокочущим, аки сходящая с гор лавина, взорвался Беляев, – Вы! Не! Готовы! К политинформации!!!???

– Я учил… – плачущим голосом промямлил Семен, отчетливо понимая, что он – мертвый политический труп.