Александр Олсуфьев - Эмигранты

– Колька, да, ты не спал! – удивлённо воскликнула Женька.

– Почему это не спал. Очень даже спал, – Колька соскочил на пол, потянулся, подняв руки над головой и, шлёпая босыми ногами по полу, побежал в ванную комнату.

– Ма, ну, как там вода? Тёплая? – послышался оттуда весёлый Колькин голос.

– Тёплая и солнце горячее. Сегодня будет чудесный денёк! – Женька нагнулась, расстилая одеяло. Подняла плюшевого медвежонка и посадила его в изголовье на сложенные одну на другую подушки. – Как тебе спалось?

– Хорошо. Вот, только, что снилось не помню, – Колька вышел из ванной, вытирая лицо полотенцем. – Ма, а мы завтракать пойдём?

– Конечно! Давай-ка одевайся, а то там без нас всё съедят. Сейчас и я переоденусь.

Каждое удовольствие или неудовольствие можно сравнить, соответственно, с каким-нибудь другим удовольствием или неудовольствием. Перекрёстное сравнение, конечно же, допускается, но какой смысл сравнивать взлёты с падениями, а минусы с плюсами, и так всё понятно, хотя… почему бы и нет, в этом сравнении присутствует определённый интерес и это тоже может быть достаточно поучительным. Однако сравнивать подобные или близкие по природе своей вещи как-то привычнее. Конечно, если есть с чем сравнивать.

Но с чем сравнить ощущения человека, который, спускаясь по лестнице, почувствовал запах свежесваренного кофе и печёных булочек, когда перед этим не ел почти сутки и плавал всё утро как заводной.

Опять же, зависит от человека. Другой, не дрогнув, пройдёт мимо, чтобы совершить еще что-нибудь, чтобы дальше испытать на прочность свою волю, свою силу и решимость совершать подвиги… Здесь главное не перейти разумные пределы, а то на следующий день можно угодить в раздел «Происшествия» в местных газетах – самый любопытный, кстати, и дающий достаточно материала для раздумий о сумасбродности человеческой натуры, когда ни физические, ни моральные, ни материальные ограничения не признаются.

А вот Женька с Колькой определили сразу, что идут в правильном направлении и, что самое главное, идут туда вовремя. Но, даже твёрдо зная куда и зачем они идут, всё же не ожидали найти такого разнообразия, от которого Женька чуть было не впала в состояние ступора, откуда её смог вывести только Колькин прагматизм, да детская непосредственность. И пока она в нерешительности, не зная с чего начать, прохаживалась между рядов с подносами, где были выложены разнообразные колбасы и сыры, овощи и фрукты, диковинные морепродукты и золотистая выпечка, а рядом скворчали сковороды с жареными сосисками, рыбой и готовились на заказ омлеты, а напротив шли ряды с молочными продуктами, Колька, схватив тарелку, уверенно продвигался вперёд, выкладывал на неё всё, что ему более или менее понравилось и когда содержимое блюда перестало помещаться в границах, определённых фарфоровыми краями, он, наконец-то, добрался до десертного стола, где и застыл с открытым от удивления ртом, разглядывая десятки разноцветных пирожных и печенье.

Во главе этого стола, руководя процессом потребления, стоял одетый во всё белое мастер– кулинар – мужчина солидный, упитанный, с грозными усами, но веселыми глазами. Он с интересом наблюдал, взирая сверху вниз, за душевными муками и безграничными сомнениями маленького мальчика. Поняв, что пора вмешаться и избавить молодого человека от страданий, повар поставил перед Колькой чистое блюдце, на которое, ловко орудуя блестящей лопаточкой, бережно выложил то пирожное, какое он посчитал самым аппетитным и жестом пригласил Кольку попробовать. Колька же закрыл рот, прищурившись, презрительно взглянул на сиротливо лежащее посередине тарелки одинокое пирожное, молча развернулся и ушёл прочь.

Удивлённый таким необычным поведением, повар недоумённо пожал плечами и принялся было перекладывать пирожное обратно, когда перед ним, словно из-под земли, вновь появился тот самый мальчик, но на этот раз в руках он держал самое большое, пустое блюдо, какое удалось раздобыть в ресторане. Установив блюдо на столе, Колька начал показывать пальцем что именно он хотел бы видеть у себя на тарелке. В результате чего образцы почти всех сортов перекочевали на блюдо и, когда первый ряд занял всё допустимое пространство, пришлось выкладывать горкой ряд второй. При этом Колька как архитектор руководил строительством, указывая пальцем, что и откуда брать, а дяденька– повар, как прилежный каменщик, отдуваясь и потея, согнувшись над столом, орудовал своей лопаткой, выкладывая слой за слоем.

Когда же Колька с гордым видом принёс свою тарелку через весь ресторан к столу, где сидела мать, то у Женьки от удивления округлились глаза и такое лёгкое и спортивное настроение, с каким она вернулась с купания, существенно испортилось.

Дело в том, что она так и не добралась до десертного стола, а закончила свой выбор где-то чуть дальше середины, но даже это короткое путешествие привело её к глубокому душевному смятению. А происходило всё приблизительно так: подойдя к первому подносу и внимательно изучив произведение местной кулинарии, Женька решила, что это достойный выбор и положила кусочек к себе на тарелку, определив про себя, что сегодня проплывёт до буйка не один раз, а два. Пройдя к следующему подносу, она почувствовала, как рот наполняется слюной, и поняла, что до буйка сегодня придется плавать не два раза, а может быть все четыре. Далее были выставлены паштеты и суфле…

И когда Женька принесла свою тарелку к столу и с обречённым видом оценила количество калорий, которое ей, скорее всего, предстоит проглотить, то решила, что плавать сегодня к буйкам нет никакого смысла. Сразу после завтрака нужно будет подготовиться к заплыву вокруг островов. Более короткая дистанция не поможет сжечь все калории, а это значит, что жировые отложения по бокам увеличатся.

Но эти скромные оценки и расчёты были произведены до того момента, когда Колька принёс к столу свою тарелку. Женька взглянула на пирожное ассорти и поняла, что у неё осталось лишь два пути: либо отныне и навсегда забыть дорогу в этот рассадник чревоугодия и питаться сырой рыбой да морскими водорослями, коих ей самой же предстоит добывать в прибрежных водах, но после этого она будет выглядеть как настоящая морская охотница: жилистая, что сушёная вобла и загорелая, как негр, или … не отказывая себе ни в чём – живём-то мы один раз, наслаждаться произведениями местных кулинаров, но зато плавать как чемпионка мира с самого утра до глубокой ночи. Речь о том, чтобы оставить своё решение привести фигуру в порядок, даже не шла. Целеустремлённая и волевая натура, что тут поделаешь…

После такого плотного завтрака Женька с Колькой отправились на пляж, где и «провалялись», загорая и купаясь до самого обеда, а ближе к полудню Колька познакомился со своим коллегой – архитектором и строителем замков на песке, мальчиком в очках по имени Густав.