Георгий Огарёв - 1000 притч

– И ты уже отправил его? – спросили любопытные люди.

– Нет, – сказал Насреддин, – жена забыла мне отдать письмо.

Монах по имени Сэйдзэй обратился к наставнику Якусану:

– Я обездоленный нищий монах. Молю вас, подайте мне милостыню спасения.

– Сэйдзэй! – крикнул Якусан.

– Я слушаю вас, – ответил Сэйдзэй, немного смутившись.

– Ты выпил три чаши отборного вина, а говоришь, что даже не попробовал его на язык.

У одного глупца была лысая голова. Кто-то ударил по ней грушей, а дурак стоит и чего-то ждет. Хулиган ударил его второй и третий раз, а тот все терпит и не убегает.

Окружающие, заметив это, спрашивают у глупца:

– Что же ты терпишь? Стоишь, а тебя колотят, колотят, вон уже и голову разбили!

А дурак и отвечает:

– Я изучаю этого человека. Вот посмотрите на него: во-первых, он заносчив и самонадеен, он слишком полагается на свою силу! А во-вторых, ему явно не достает разума: видит, что у меня на голове нет волос, и принимает ее за камень. Какой глупый!

Деревенский кузнец убил человека, и судья приговорил его к смертной казни. Жители деревни толпой пришли к судье и заявили:

– Кузнец-то у нас один! Если ты его казнишь, кто же будет подковывать наших ослов и мулов? Казни лучше бакалейщика, он нам не так нужен.

Судья задумался. И затем ответил:

– Нет, зачем же убивать бакалейщика? Он тоже один. Казним-ка одного из служителей бани, ведь их там двое.

У Дахо испортились карманные часы. Понес он их часовщику. Тот открыл крышку часов и обнаружил внутри дохлую, давно иссохшую муху. Взглянул Дахо на муху и тяжело вздохнул:

– Машинист-то умер, вот почему они встали!

Дахо собрался совершить паломничество и купил билет на поезд Тегеран – Рей. На вокзале он встретился со своими земляками и вступил с ними в беседу. Паровоз загудел, и поезд тронулся.

– Иди скорей, поезд трогается! – закричали друзья.

– Куда он уйдет, билет-то у меня! – ответил Дахо.

Однажды люди увидели, что Насреддин усердно копает землю в поле.

– Что это ты делаешь? – спросили его люди.

– Да вот, закопал здесь деньги, а теперь не могу найти.

– А разве примет никаких не запомнил?

– Как же, запомнил!

– И что за примета?

– Над тем местом было облачко.

У одного торговца был попугай, который постоянно выкрикивал священные имена.

– Мой попугай святой, – заявил торговец. Все люди вокруг пришли в восторг от святости этой птицы.

Раман был возмущен наглостью людей и принес с собой огромного кота со страшными глазами. Он посадил этого чудовище возле клетки попугая. И сколько ни приказывал торговец попугаю, тот так и не смог произнести ни одного божественного имени, а только жалобно ки кикал.

Как-то Дахо-джан занемог и велел привести врачевателя.

– Ой, ой, – жаловался больной, – бок у меня воспалился, нет мочи спать.

– Который же бок? – спросил лекарь.

– Да тот самый, которым я поворачиваюсь к стене, когда лежу на боку.

Заспорили как-то коза с овцой, кто из них главнее.

– Ты, может, и симпатичная дама, – сказала коза, – всегда при шубе, но что толку! Я вот даю отличнейшее молоко, и, знаешь ли, дети моей хозяйки никакого другого пить не желают!

– О да! – ответила овца, – но это еще не заслуга! Может быть, малыши и любят твое молоко, но многие говорят, что оно с запахом и чересчур жирное. Зато за моей шерстью охотятся все купцы в мире.

– Но ты, надо признать, такая неповоротливая в этой своей шерсти. Само неуклюжество! Я вот с легкостью могу скакать по горным склонам, а тебе остается лишь глупо топтаться на лугу.

И долго так препирались милые приятельницы, пока не выскочили из леса волки и не съели обеих.

Пришел как-то к мудрецу придворный поэт и стал рассказывать о своем паломничестве:

– Как только я добрался до обители Божьей, до Каабы, я нашел там священный камень и потер о него страницы своих стихов. Как ты думаешь, будут они отныне нести на себе печать Божьего благословения и приносить мне счастье?

– Отправляйся-ка опять в Каабу и пополощи лучше книгу своих стихов в воде святого источника, – посоветовал мудрец.

Один жалкий придворный поэт рассказывал Джами:

– Во сне я видел самого пророка Хызра, он вливал мне в рот свою чудодейственную слюну, чтобы сделать меня еще более красноречивым.

– Ты, вероятно, не так понял, – сказал на это Джами. – Хызр, верно, хотел плюнуть тебе в бороду, но ты в это время разинул рот. Что ж, бывает…

Падишах пригласил к себе гадателей и приказал им:

– Обучите моего сына гаданию на песке. Пусть он познает сокровенные тайны этой науки и научится постигать все скрытое.

И наследник, покинув дворец, ушел в обучение к гадателям. Когда же, по мнению учителей, они уже ничему больше не могли его научить, то отпустили царского отпрыска обратно к отцу.

Падишах, желая проверить искусство сына, велел ему отгадать, что спрятано у него в руке. А в руке падишах зажал свое кольцо.

Наследник открыл перед собой книгу гадания, кинул на нее горсть песчинок и, делая вид будто в их расположении есть какой-то тайный смысл, вывел наугад на бумаге круг.

– Так, так! – воскликнул довольный падишах. – Только у этой круглой вещи должно быть отверстие посередине и выпуклость с одной стороны. Теперь назови эту вещь!

После долгого раздумья наследник ответил:

– Выходит, что в руке вы спрятали мельничный жернов!

Падишах обвинил во всем гадателей:

– Вы из зависти к способностям моего сына научили его неправильным приемам гадания!

Когда гадатели узнали, в чем же состояла ошибка, то ответили:

– Нет, господин, мы учили его гадать, как гадаем сами. Но научить глупого уму – не в нашей власти! Сообразить, что в руке не может поместиться мельничный жернов, – дело ума, а не науки.

Умер падишах. По закону и обычаю страны на престол посадили его сына. Сын же, хотя и достиг совершеннолетия, был несколько придурковат и в разговорах частенько говорил бессмыслицу.

Стыдясь за молодого падишаха, визирь однажды ему сказал:

– О властелин, к вам приезжают великие люди, ученые и мудрые со всех концов света. Вы еще молоды и неопытны, некоторые ваши слова, с позволения сказать, бывают не совсем уместными и роняют ваше достоинство. Если позволите, на приемах я буду привязывать к пальцу вашей ноги волос, другой конец которого будет в моей руке. Как только вы скажете что-нибудь невпопад, я тихонько потяну за этот волос, и тогда вы сразу замолкайте!