Георгий Огарёв - 1000 притч

Когда он возвратился домой, его птичка спросила, какие новости он ей привез.

– Боюсь, что мои новости опечалят тебя, – ответил купец, – одна из твоих родственниц свалилась к моим ногам и умерла, когда услышала о твоем плене.

Не успел купец произнести это, как его птичка, потеряв дыхание, свалилась на дно клетки и затихла.

«Известие о смерти родственницы убило ее», – подумал купец. Опечаленный, он достал птичку из клетки и положил ее на подоконник. Птичка тут же ожила и вылетела в открытое окно.

Она села на ветку дерева перед окном и закричала купцу:

– Теперь ты понял, что печальные новости, как ты их называл, были для меня доброй вестью. Мне было передано через тебя послание, как поступить, чтобы вырваться на волю. И птичка улетела, наконец-то освободившаяся от своего мучителя.

Си Джеха и двое его друзей гнали с базара двух овец и одного барана. Придя домой, друзья спросили:

– Си Джеха, как мы поделимся?

– Вы, – ответил Си Джеха, – возьмете одну овцу, а я и баран – другую.

Однажды, сев на осла, Жха отправился путешествовать. На равнине он увидел стоянку богатых кочевников. Приняли они его очень гостеприимно. Но прошло три дня, отпущенных по обычаю для исполнения долга гостеприимства, а Жха все не уходил.

По истечении недели шейх сказал грустным голосом:

– Мой бедный Жха, умерла твоя матушка. Иди и похорони ее.

Жха долго плакал и причитал. Но в конце концов успокоился и сказал:

– Теперь я сирота, оставьте меня у себя.

С тех пор Жха жил у кочевников.

Когда Жха, шут султана, состарился, его перестали допускать к повелителю. А жил он очень бедно. И вот наступил день, когда у него совсем не осталось денег.

– Фатима! – объявил Жха своей жене. – Мы обнищали и скоро умрем от голода.

Старуха, не отвечая, расплакалась. После долгого раздумья старый Жха сказал:

– Попробуем-ка сыграть шутку с султаном. Может быть, она сойдет удачно.

– Что ты задумал?

– Широко распахни двери нашего дома. Мы оба ляжем на циновку и будем лежать неподвижно. Кто-нибудь тут же донесет султану, что Жха и его жена мертвы.

И впрямь нашлись люди, которые донесли султану, что Жха и его жена умерли. Султан вместе со своей свитой отправился к дому Жхи. Подойдя ближе, он сказал:

– Хотел бы я знать, кто из них опочил первым. Возле того я положил бы этот мешочек с золотом.

При этих словах Жха зашевелился и воскликнул:

– О повелитель! Да благословит тебя Аллах! Я умер первым.

Султан не смог удержаться от смеха. Он приказал отвести Жху и его жену во дворец. Их одарили одеждой и дали в придачу тысячу динаров.

Как-то раз в изнуряющий жаркий полдень Бухлух повстречал человека, несущего большую гроздь соблазнительно выглядевшего винограда.

«Небольшое количество лести стоит такого чуда», – подумал Бухлух и сказал:

– О великий шейх, дай мне немного от этой царственной грозди!

– Я не шейх, – сурово ответил человек, ибо он был дервишем, одним из тех странствующих созерцателей, которые не терпят фальши и избегают крайних форм выражения в речи.

«Вероятно, это человек еще большей значимости, и я выказал неуважение к нему», – подумал Бухлух, а вслух сказал:

– Валахадрата (ваше высочество)! – дай мне только одну виноградинку!

– Я не высочество! – опять рассердился дервиш.

– Ну ладно, не говори мне, кто ты такой, – осмелился вдруг Бухлух, – а то мы ненароком выясним, что этот виноград – тоже не виноград! Давай переменим тему, только угости меня тем, что ты держишь в своей руке.

Один царь так любил своего коня, что как-то раз сказал:

– Я снесу голову тому, кто сообщит мне о его смерти.

Прошло время, конь умер. Никто не смел сообщить о случившемся царю. Один из конюхов все-таки решился и пал повелителю в ноги.

– Ваше величество, – начал он, – ваш конь… ваш любимый конь…

– Умер?!? – воскликнул царь.

– Это вы сами сказали, ваше высочество, я этого не говорил, – ответил сметливый конюх.

Однажды в осенний праздник светила особенно яркая луна, и на площади собралась огромная толпа горожан, любовавшихся ночным небом. Некий человек, держащий в руке шляпу, находился тут же; он громко жаловался своему спутнику на проделки Насреддина и при этом отчаянно жестикулировал. Эти неутешные жалобы услышал сам мулла Насреддин. Недолго думая, он тихо подкрался к тому человеку, осторожно выхватил у него из рук шляпу и, не убегая, спокойно надел ее себе на голову. Тот человек почему-то решил, что какой-то вор украл его шляпу, и стал громко звать на помощь и браниться. Тогда Насреддин окликнул его и спросил:

– Где же ты держал шляпу, которую у тебя украли?

– Вот здесь, она была у меня в руке, – ответил человек.

– Неудивительно поэтому, что ты ее потерял. Посмотри-ка на меня: я держу свою шляпу на голове, и уж у меня ее точно не украдут.

Однажды в местной мечети собралось много богомольных женщин. Мулла Насреддин заключил с друзьями пари, что поцелует всех их. Недолго думая, он положил на алтарь несколько мандаринов и сказал монахам:

– Эти мандарины я поднес богам. Не позволяйте никому трогать их.

А сам спустя некоторое время потихоньку унес все эти мандарины. Потом он важно подошел к алтарю, демонстративно осмотрел его, сморщился от негодования и закричал:

– Кто украл мои мандарины и съел их? Они были поднесены богам! А ну, признавайтесь живо, кто взял мандарины?

Видя, что мандарины и в самом деле исчезли с алтаря, женщины в мечети стояли в крайнем смущении, не зная, что и сказать.

– Кто-то же украл их! – грозно продолжал Насреддин. – Если вы не признаетесь, я буду вынужден вас обыскать, а если и тогда мандарины не найдутся, я должен буду обнюхать ваши рты. Тогда и узнаю, кто съел мандарины!

Так мулла Насреддин и сделал – и выиграл пари!

Однажды преподобный Антоний Великий вопросил: «Господи! Почему одни живут немного, а другие до глубокой старости? Почему одни бедны, а другие богаты?»

Ответ, который получил Антоний, был прост: «Антоний! Себе внимай!»

Моисей, странствуя по пустыне, однажды услышал, как один пастух молился Богу.

– О Господи, – говорил пастух, – как бы мне сойтись с тобой и сделаться твоим рабом! С какой бы радостью я обувал тебя, мыл бы ноги твои и целовал их. Как бы стирал тебе одежду, убирал бы твое жилище и приносил бы тебе молоко от моего стада!

Услышав такие слова, Моисей рассердился на пастуха и сказал: