Георгий Огарёв - 1000 притч

Некий человек пытался вбить в стену гвоздь обратным концом.

– Балван! – сказал ему Дахо. – Ведь это гвоздь от противоположной стены.

Сидел однажды Дахо дома. Вдруг кто-то постучал в дверь.

– Кто там? – спросил Дахо.

– Это я, – послышалось в ответ.

– Ты, свинья, – живо отозвался Дахо.

Жена Дахо стала его укорять:

– Разве можно так обзывать людей?

– Еще как! – прикрикнул на нее Дахо. – Я так долго искал рифму, а она сама в дом ломится. Ты что, против того, чтобы я слагал стихи?

Надумал Дахо отправить письмо своему другу, но так и не смог вспомнить его адреса. Тем не менее он все-таки написал письмо, сделав приписку: «Если до вас это письмо не дойдет, срочно сообщите, я напишу еще раз».

Жили-были в горном ауле трое ученых, один из которых постиг все тайны науки логики, но больше ничего, второй прекрасно владел искусством врачевания, но так же, как и первый, больше ничего не умел. Третий был крупным специалистом по гаданию. И вот они решили спуститься с гор в долину, чтобы, соединив свои познания, достич богатства и найти красивых невест.

Дорога в город не была пройдена еще наполовину, как опустились теплые сумерки. Переночевать к себе их впустил Тимур-ага, старый отшельник. Чтобы проверить своих гостей, он попросил приготовить их ужин. Однако ужин готовился медленно. Логик долго ставил котелок на огонь, размышляя, что первично – огонь или вода. Специалиста по гаданию укусила лесная муха и он объявил, что это плохая примета, поэтому от ужина необходимо отказаться. Врачеватель нашел, что коренья и зерна пшеницы, которые им предоставил отшельник, вредны для желудка. Оставшись голодными, трое ученых промучились всю ночь, так как не смогли прийти к общему мнению по поводу травяных накидок, которые служили им в качестве одеял.

Дахо пришел домой поздно вечером. Он был очень голоден и сразу уселся ужинать. Но как только Дахо подносил ко рту ложку, его кошка начинала жалобно мяукать, приходилось часть еды отдавать ей. Вскоре Дахо заметил, что кошке достается большая часть ужина. Он уселся на четвереньки возле нее и сказал:

– Теперь ты ешь, а я буду мяукать.

Некий трус увидел спящую змею.

– Эх, жаль, что здесь нет мужчины и камня! – воскликнул он.

В это время мимо проходил другой трус, но гораздо самолюбивее первого, и он с достоинством заметил:

– Как жаль, что змея спит!

Лил проливной дождь. Ага Акил, самый большой ханжа в городе, бежал под дождем, ища укрытия.

– Как смеешь ты бежать от божественной щедрости, от небесной влаги? – загремел на него Насреддин. – Если ты набожный человек, ты должен знать, что дождь – благословение для всего живого.

Ага забеспокоился о своей репутации.

– Я не подумал об этом, – промямлил он и замедлил шаг. Домой он пришел промокший до нитки.

Вскоре после этого, сидя у окна, он заметил Насреддина, спешащего укрыться от дождя, и окликнул его:

– Почему ты убегаешь от божественного благословения, Насреддин? Как смеешь отвергать благо, которое содержит в себе дождь?

– Ах, – сказал Насреддин, – будто ты не понимаешь, что я не хочу осквернять его своими ногами.

– Возьми этот мешок и отнеси его ко мне домой, – сказал Насреддин носильщику на базаре.

– Я к твоим услугам, Эффенди. Где твой дом?

– Мулла посмотрел на него, пораженный ужасом.

– Ах ты, хулиган, неужели я когда-нибудь скажу тебе, где находится мой дом!

Однажды Насреддин попросил соседа одолжить ему денег.

– Зачем они тебе?

– Чтобы купить слона.

– Но если у тебя нет денег, ты ведь не сможешь прокормить его!

– Я ведь просил денег, а не советов!

Насреддин с другом шел по пыльной дороге, как вдруг им захотелось пить. Они зашли в чайхану, но там выяснилось, что денег у них хватит только на стакан молока. Друг Насреддина сказал:

– Давай, пей свою половину первым, так как у меня есть немного сахара и я хочу добавить его к своему молоку.

– Брат, добавь сахар сейчас, и мы оба попробуем сладкого молока, – сказал мулла.

– Нет, сахара не хватит, чтобы сделать сладким все молоко.

Насреддин отправился на кухню и вернулся обратно с солонкой в руках:

– Послушай, друг, я выпью свою половину с солью, и ее то уж хватит на весь стакан.

Заркуб, старый друг Ходжи Насреддина, зашел как-то к нему.

– Я счастлив видеть тебя после столь долгой разлуки. Однако я собираюсь нанести несколько визитов. Пойдем вместе, и мы сможем поговорить, – сказал мулла.

– Одолжи мне приличный халат, – сказал Заркуб, – на мне одежда, не подобающая для визитов.

Насреддин одолжил ему очень красивый халат. В первом доме Насреддин представил своего друга так:

– Это мой старый товарищ, но халат, который сейчас на нем, мой!

По дороге в следующую деревню Заркуб сказал:

– В самом деле, глупо говорить: «Халат мой». Не делай больше этого.

Насреддин пообещал.

Когда они удобно расположились в следующем доме, Ходжа Насреддин сказал:

– Это Заркуб, старый друг, он приехал навестить меня. Но халат… халат – его!

Когда они ушли, друг Насреддина был обижен еще сильнее, чем в первый раз.

– Зачем ты сказал это? Ты что, сумасшедший?

– Я только хотел исправиться. Теперь мы квиты.

– Если ты не возражаешь, – сказал Заркуб, медленно и тщательно выговаривая слова, – больше не будем говорить о халате ничего.

Насреддин пообещал.

В третьей и последней деревне, куда направились друзья, Насреддин сказал:

– Разрешите представить вам Заркуба, моего друга. А халат, халат, который на нем… Но мы не должны ничего говорить о халате, не так ли?

– Кто из вас старше, ты или брат? – спросили у Дахо.

– В прошлом году считали, разница была в один год, – ответил Дахо. – Год уже прошел, теперь мы, наверное, ровесники.

Дахо надел тулуп наизнанку.

– Зачем наизнанку надел?! – спросил его кто-то.

– Ты что, умнее барана?! – ответил Дахо.

Вор украл у Дахо сундук с халатами. Сельчане стали кричать:

– Дахо, твой сундук вор утащил!

– Не беспокойтесь, ключ-то у меня!

Мусорщик, проходя через парфюмерный ряд, вдруг упал, как мертвый. Люди принялись опрыскивать его ароматной водой, чтобы привести в чувство. Но ему от этого становилось еще хуже.

К счастью, мимо проходил бывший мусорщик. Он тут же понял, в чем дело, и поднес к носу пострадавшего что-то дурно пахнущее. Мусорщик тут же пришел в себя и радостно воскликнул: