Георгий Огарёв - 1000 притч

– Вот истинное благовоние!

Как-то вечером, когда Сичири Кодзюн читал вслух сутры, к нему вошел грабитель с острым мечом и потребовал кошелек или жизнь. Сичири сказал ему: «Не мешай. Деньги вон в том ящике». И возобновил чтение.

Вскоре он остановился и попросил: «Послушай, не забирай все. Мне завтра платить налоги».

Забрав почти все деньги, незваный гость собрался уходить. «Поблагодари, когда получаешь подарок», – добавил Сичири. Тот поблагодарил и скрылся.

Через несколько дней грабителя поймали, и среди прочего он сознался в нападении на Сичири. Вызванный в суд Сичири заявил: «Этот человек не грабитель, по крайней мере, в том, что касается меня. Я дал ему деньги, а он меня за них поблагодарил».

Рекан, мастер дзен, скромно жил в маленькой хижине у подножия горы. Как-то вечером туда забрался вор, однако оказалось, что красть там было совершенно нечего.

Возвратившись, Рекан застал вора.

– Ты верно, прошел долгий путь, чтобы меня навестить, – сказал он вору, – и ты не должен уходить с пустыми руками.

Пожалуйста, возьми в подарок мою одежду.

Ошеломленный вор взял одежду и выскользнул прочь.

Рекан сидел голый и глядел на луну.

«Бедняга, – отрешенно размышлял он, – как бы я хотел подарить ему эту прекрасную луну».

Однажды Ходжа Насреддин летел в самолете. Вдруг в салон вышел пилот и сказал:

– К несчастью, один из двигателей отказал, и мы будем на месте назначения на три часа позже.

Через пятнадцать минут он снова вышел к пассажирам и сказал:

– Еще раз прошу прощения, отказал второй двигатель, но не надо волноваться, мы прилетим на шесть часов позже.

Прошло полчаса, пилот опять сообщил:

– Леди и джентльмены, пожалуйста, не паникуйте. Сгорел третий двигатель, поэтому мы опоздаем на девять часов.

Спустя пять минут раздалось следующее сообщение:

– Если хотите, молитесь. Остановился четвертый двигатель.

Поднялась ужасная паника и хаос, однако Ходжа был спокоен. Леди, сидевшая рядом с ним, кричала в отчаянии:

– Господи! Господи!

– В чем дело? Зачем так волноваться? Самое большее, мы прибудем на двенадцать часов позже! – заметил Насреддин.

Один христианский монах проповедовал о том, что если тебя ударят по одной щеке, необходимо поставить другую. Любопытный крестьянин, прослышавший это, решил проверить монаха и дал ему увесистую оплеуху. Однако монах подставил без всяких слов другую щеку. Крестьянин удивился, но все-таки отвесил еще одну пощечину. Сразу после этого монах дико закричал и жестоко избил крестьянина.

– Что ты делаешь? А как же твоя заповедь? – кричал он жалобно.

– Я подставил обе щеки, – сказал монах, – заповедь полностью выполнена.

Долгую жизнь прожил старый сапожник. И вот он умирал. Послали за священником. И он начал свою службу словами:

– Веришь ли ты в Бога-Отца? Веришь ли ты в Бога-Сына? Веришь ли ты в Бога-Святого Духа?

Человек оглядел всех недовольно и пробормотал:

– Я тут умираю, а он загадывает мне загадки.

– Почему вы не ходите в церковь? – спросил местный священник хозяина гостиницы.

– Я не хожу, – ответил тот вежливо, – потому что там так много лицемеров.

– Но, пожалуйста, не позволяйте этому останавливать вас, там всегда найдется место и еще для одного.

Однажды ночью пастор небольшой деревушки исчез вместе со всей церковной казной. Однако местный констебль вскоре поймал его и притащил в церковь.

– Вот она, хитрая лиса, – с отвращением заявил он, – к сожалению, денежки он уже потратил, но я для этого и притащил его сюда, чтобы мы могли посмотреть, как он их вымолит обратно.

Джонс остановил свою большую и дорогую машину на сельской дороге, оглядываясь вокруг в недоумении. Он заметил молодого наемного рабочего, который стоял неподалеку, прислонившись к забору.

– Эй, ты! Далеко до Нью-Йорка?

– Не знаю.

– Ну тогда, как туда лучше проехать?

Парень, немного подумав, ответил снова:

– Не знаю.

– Ну хорошо, где ближайшая заправочная станция, на которой я могу приобрести дорожную карту.

Парень думал чуть-чуть подольше, но сказал:

– Не знаю.

Человек в машине сказал с вызовом:

– Ты довольно много не знаешь, не так ли?

– Я не заблудился, – сказал парень.

Человек заметил философа, который стоял плотно прижавшись ухом к стене и внимательно прислушивался. Подняв палец, чтобы сохранялась тишина, философ поманил человека подойти поближе и сказал:

– Послушай здесь.

Человек послушал некоторое время и затем сказал:

– Я ничего не слышу.

– В том-то и дело, – сказал философ, – и вот так целый день!

Насреддин горстями разбрасывал крошки вокруг своего дома.

– Что это вы делаете? – спросил его какой-то прохожий.

– Зазываю тигров.

– Но в наших краях нет тигров!

– Вот именно. Эффектно, не правда ли?

– Я человек гостеприимный, – заявил Насреддин в чайхане группе своих собеседников.

– Вот и чудесно! Пригласи-ка нас к себе поужинать, – не растерялись самые бойкие.

И вот в сопровождении целой толпы Насреддин направился к своему дому. Когда они уже почти подошли, ходжа сказал:

– Вы подождите здесь, а я пойду и предупрежу свою жену.

Но как только Насреддин сообщил жене эту новость, та принялась его колотить.

– Безумец! – кричала она. – В доме хоть шаром покати, а он зазывает гостей! Отправляй их обратно!

– Но это невозможно! – раздосадовался Насреддин. – На карту поставлена моя репутация гостеприимного человека.

– Тогда поднимайся наверх, а я скажу им, что тебя нет дома, – распорядилась проворная женщина.

Подождав таким образом почти час, гости начали беспокоиться. Они столпились у дверей Насреддина и стали кричать:

– Эй, Насреддин, впусти нас!

– Его нет дома! – ответил жена муллы, выйдя к гостям.

– Но мы видели, как он вошел сюда, и мы все время наблюдали за дверью, – запротестовали гости.

Женщина не нашлась, что сказать.

Тогда Насреддин, наблюдавший за всей этой сценой из верхнего окна, высунулся и закричал:

– Но я ведь мог выйти и через заднюю дверь! Разве не мог?

Однажды вечером, идя по безлюдной дороге, Ходжа Насреддин увидел группу всадников, приближающихся к нему.

У него тут же разыгралось воображение: он увидел себя либо схваченным и проданным в рабство, либо завербованным в армию. Тогда Насреддин бросился прочь с дороги, перелез через ограду кладбища и улегся в открытой могиле.