Михаил Жванецкий - Собрание произведений в пяти томах. Том 2. Семидесятые

И этот кусочек. И ту косточку. И картошечку. Нет, левую. От себя.

Ну и жаркое, хозяюшка! И где вы такое мясо берете? Что вы говорите, где?.. А меня с ним свести не могли бы?.. А сейчас мы бы не успели?.. Значит, завтра. В три. Возле магазина. Вы меня запомнили?.. Не пейте, вы меня забудете! В три возле магазина. Где магазин? Возле кинотеатра. Справа от кинотеатра?.. Если стать к кинотеатру лицом, то слева. Тише все! А спиной – справа. Подвальчик. «Мясо – рыба». До завтра.

Мы еще... Я понимаю... Но мысленно я уже там. Физически здесь, мысленно там. А в мебельном, хозяюшка, никого?.. Все, спасибо и на том. И на том...

Что вы, хозяюшка, едите?.. А-а-а. Нет, нет, заберите. А чем именинник у нас занимается?.. Врач... Где врач?.. В чем врач?.. Ага. Имя?..

Послушай, Витя, ты не смог бы мне достать интенсаин?.. А в больнице?.. А на отделении?.. А у знакомых?.. Один флакон... А полфлакона?.. А четверть?.. Завтра в четыре. У диспансера. Адрес радостного заведения?.. Ступакова, четыре, трамвай двенадцать, два, шесть. Все-таки – два флакона?.. Ну хорошо, один. Ну ясно, ясно, половину. Ну черт с тобой, четверть. Только раздразнил.

Что, уходим, хозяева хотят спать?.. Значит, уходим, хозяева хотят спать. И сосед уходит? Как же я останусь, когда все уходят? Тоже уйду. А что это там белеет?.. Кусочек, пожалуйста, на посошок... (Жует.) Мнь-а! Мнь-а! Вкусненькое...

А что это там ребенок ест?.. Все, идем. До свидания. Спасибо. Будем заходить, а как же. Теперь-то уж точно.

Какая лестница темная... Что это у вас в портфеле твердое как камень?.. Диссертация? На какую тему? Идеальные объекты в физике... А вы сами где?.. В институте полупроводников? Постойте, мне там что-то было нужно... Ой! Мне там что-то было нужно... Ничего, ничего, я сяду в ваш трамвай. Вы скоро выходите?.. Мне там что-то было нужно... Не отворачивайтесь, вы меня забудете! Ай-я-яй!

У вас лекарства?.. Нет. Лекарства не у вас. Телефон?.. Не у вас. В универмаге?.. Никого. На санэпидстанции?.. Тишина... А где у вас знакомые? Только в своем институте? Может, у них есть знакомые в управлении гостиниц? Вы кто? Философ? Так же был один философ... Вы второй... У вас в буфете что-нибудь необычное?.. Сайра?.. Кета?.. Бок?.. Стойте, стойте! Ну, сходите, сходите!.. Да нет, я не схожу. Не имеет смысла. Какой холодный вагон.

Товарищ водитель, я случайно попал не в тот трамвай, я впервые в трамвае, я из деревни. Вы не могли бы в виде личного одолжения чуть дальше остановить? Приостановить? Вон возле того камня... А мне там удобней, за угол, и я попадаю... Ну, лично для меня... Ну, для меня... Лично... Во-во-во!.. Камень, камень!.. Не быстро, вы меня уроните (Равнодушно.) Спасибо большое.

(Двигает головой вслед за метлой дворника.) А вы не могли бы здесь подмести лучше? Вот здесь, возле моей двери? Пожалуйста. Ну, лично для меня... А теперь здесь. Протрите, пожалуйста. (Вращает головой, следя за тряпкой.) Так... И песочком... А сейчас я пройду. Спасибо.

Он вошел в свою квартиру, закрыл дверь и в темноте затих.

Утро страны. Воскресное. Еще прохладное. Потянулась в горы молодая интеллигенция. Потянулись к ларьку люди среднего поколения. Детишки с мамашками потянулись на утренники кукольных театров. Стада потянулись за деревни в зеленые росистые поля. Потянулись в своих кроватях актеры, актрисы, художники и прочие люди трудовой богемы и продолжали сладко спать.

А денек вставал и светлел, и птицы пели громче, и пыль пошла кверху, и лучи обжигали, и захотелось к воде, к большой воде, и я, свесив голову с дивана, прислушался к себе и начал одеваться, зевая и подпрыгивая.

Умылся тепловатой водой под краном. Достал из холодильника помидоры, лук, салат, яйца, колбасу, сметану. Снял с гвоздя толстую доску. Вымыл все чисто и начал готовить себе завтрак.

Помидоры резал частей на шесть и складывал горкой в хрустальную вазу. Нарезал перцу красного мясистого, нашинковал луку репчатого, нашинковал салату, нашинковал капусты, нашинковал моркови, нарезал огурчиков мелко, сложил все в вазу поверх помидор. Густо посолил. Залил все это постным маслом. Окропил уксусом. Чуть добавил майонезу и начал перемешивать деревянной ложкой. И еще. Снизу поддевал и вверх. Поливал соком образовавшимся – и еще снизу и вверх.

Чайник начал басить и подрагивать. Затем взял кольцо колбасы крестьянской, домашней, отдающей чесноком. Отрезал от него граммов сто пятьдесят, нарезал кружочками – и на раскаленную сковородку. Жир в колбасе был, он начал плавиться, и зашкворчала, застреляла колбаса. Чайник засвистел и пустил постоянный сильный пар. Тогда я достал другой, фарфоровый, в красных цветах, пузатый, и обдал его кипяточком изнутри, чтобы принял хорошо. А туда две щепоточки чайку нарезанного, подсушенного и залил эту горку кипятком на две четверти. Поставил пузатенького на чайник, и он на него снизу начал парком подпускать...

А колбаса, колбаса уже сворачиваться пошла. А я ее яйцом сверху. Ножом по скорлупе – и на колбаску. Три штуки вбил и на маленький огонек перевел.

А в хрустальной вазе уже и салатик соком исходит под маслом, уксусом и майонезом. Подумал я и – сметанки столовую ложку сверху для мягкости. И опять деревянной ложкой снизу и все это вверх, вверх. Затем пошел из кухни на веранду, неся вазу в руках. А столик белый на веранде сияет под солнышком. Хотя на мое место тень от дерева падает. Тень такая кружевная, узорчатая.

Я в тень вазу с салатом поставил, вернулся на кухню, а в сковородке уже и глазунья. Сверху прозрачная подрагивает, и колбаска в ней архипелагом. И чайник... Чайник... Снял пузатого и еще две четверти кипяточку. А там уже темным-темно, и ароматно пахнуло, и настаивается. Опять поставил чайник. Пошел на веранду, поставил сковороду на подставку. Затем достал из холодильника баночку, где еще с прошлого года хранилась красная икра. От свежего круглого белого хлеба отрезал хрустящую горбушку, стал мазать ее сливочным маслом. Масло твердое из холодильника, хлеб горячий, свежий. Тает оно и мажется с трудом. Затем икрой красной толстым слоем намазал.

Сел. Поставил перед собой вазу. В левую руку взял хлеб с икрой, а в правую – деревянную ложку и стал есть салат ложкой, захлебываясь от жадности и откусывая огромные куски хлеба с маслом и икрой.

А потом, не переставая есть салат, стал ложкой прямо из сковороды отрезать и поддевать пласты яичницы с колбасой и ел все вместе.

А потом, не вытирая рта, пошел на кухню, вернулся с огромной чашкой «25 лет Красной армии». И уже ел салат с яичницей, закусывая белым хлебом с красной икрой, запивая все это горячим сладким чаем из огромной чашки. А-а... А-а...

И на пляж не пошел. А остался дома. Фу... сидеть... Фу... за столом... Скрестив... фу... ноги... Не в силах отогнать пчелу, кружившую над сладким ртом... Фу... Отойди...