Анатолий Софронов - Странный доктор

Голубь. Помню.

Елизавета. Можно сказать, представление устроила лично для вас.

Голубь. Это как же... Как же для меня?

Елизавета. Чтоб внимание обратили. Обратили?

Голубь. Да, конечно, обратил. Запомнил даже.

Елизавета. Для показу моего характера. Понравился?

Голубь. Кто?

Елизавета. Характер.

Голубь. Очень агрессивный, если правду говорить.

Елизавета. Читала это слово. (Вынимает из кошелки бутылку, вареные яйца, сало, хлеб, абрикосы. Из буфета достает стопки, тарелки, все это расставляет на столе.)

Голубь. А-а... А-а... А что вы делаете?

Елизавета, Готовлю стол... Посидим вдвоем.

Голубь. Во-первых, я не пью... А-а... во-вторых... я... я... еще болен...

Елизавета. Вот и поправитесь. Что ж ты за мужик, если не пьющий?

Голубь. Ну уж, не этим определяется.

Елизавета. Не этим, согласна.

Голубь. Я не то хотел сказать.

Елизавета. Что сказали — то сказали. Обратно не берите. Садитесь, Голубь.

Голубь. Вы знаете, я не люблю такие фамильярности.

Елизавета. Садитесь.

Голубь (садясь) . А в чем, собственно, дело?

Елизавета (наливая) . Портвейн... Очень пользительное вино для согревания.

Голубь. Но я не замерз.

Елизавета. Сейчас не замерзли, а через пять минут могли и замерзнуть, в ледышку превратиться.

Голубь. Так тепло же...

Елизавета. Вам тепло, а меня лихорадка колотит.

Голубь. Вы по какому вопросу?

Елизавета (поднимая стопку) . Возьмите в правую ручку.

Голубь послушно берет стопку.

Ручка-то у вас беленькая... Приятно небось женщине, когда погладите ей...

Голубь. Что вы имеете в виду?

Елизавета. Ну! Положено чокаться.

Чокаются.

А теперь вот так... (Пьет и смотрит на Голубя.) Что ж отстаете? В отстающих негоже товарищам из центра ходить.

Голубь выпивает.

А теперь сальцем, яичком закусите... О, да у вас вишня тут? Зоотехник прислал?

Голубь. Откуда я знаю, кто прислал?

Елизавета. Так я ж вижу... Вишни его кондиция. (Наливает.)

Голубь. Я не могу больше.

Елизавета. Сможете. К нам приехали — должны мочь. Ну? Чокаться положено.

Чокаются. Входит Трубачева.

Трубачева. О, я вижу вы не скучаете, Григорий Васильевич? Здравствуйте, Елизавета Сидоровна.

Голубь (поднявшись) . Да... Да... Вот... и пришли...

Елизавета (подмигивая) . Лечу, Мария Петровна, пациента вашего.

Трубачева. Спасибо вам, а то скучно Григорию Васильевичу в одиночестве.

Голубь. Мне не скучно.

Трубачева. Теперь, конечно, не скучно. Извините, не буду вам мешать. (Уходит в свою комнату.)

Голубь (поднявшись) . Неудобно ведь... Неудобно... Неудобно.

Елизавета. Кому?

Голубь. И вам... И мне...

Елизавета. С хорошим человеком посидеть всегда удобно.

Голубь. Откуда вы знаете, что я хороший?

Елизавета. По глазам угадываю. Очень у вас глаза добрые.

Голубь. Если вы такая наблюдательная, то должны заметить, что сейчас у меня злые глаза.

Елизавета. Вы за светом сидите... (Передвигается ближе к Голубю.)

Тот отодвигается.

Куда же вы?

Голубь. Ну, право же...

Входит с полотенцем Трубачева.

Мария Петровна, прошу вас... Присядьте...

Трубачева. Григорий Васильевич, я очень устала... (Уходит.)

Елизавета. Женщина устала, а вы так бездушно к ней? Все мужчины — изверги. Это уж точно. Это уж все знают. Еще тюкнем? (Тянется за бутылкой.)

Голубь. Что? Что?

Елизавета (наливает) . Тюкнем... Тюкнем...

Голубь (поднимаясь) . Я больше не могу.

Возвращается Трубачева.

Трубачева. Что же, Григорий Васильевич? У вас гостья, а вы...

Голубь (раздраженно) . Что я? Что я?

Трубачева. А вы как-то нелюбезны.

Елизавета. Первая процедурочка всегда во взаимном непонимании происходит.

Трубачева. Да, это бывает... (Направляется в свою комнату.)

Стук в дверь.

Кто бы это?

Елизавета. А вы не открывайте.

Повторный стук.

Голубь. Как же так не открывать? (Идет к двери, открывает ее.)

В комнату входит Карась. Елизавета встает.

Карась (Елизавете) . Ты? Ты? Здесь?

Елизавета. По твоим следам, Карасик.

Карась. А я... А я... Ищу тебя...

Голубь. Елизавета Сидоровна на минутку заглянула... И вот осталась... с нами...

Карась. С вами?

Трубачева. С нами.

Голубь (отодвигая стул) . Пожалуйста.

Карась. Да уж нет... Спасибочко. (Елизавете.) Пойдем... Я ищу тебя.

Елизавета. Как же ты обратил внимание, что меня дома нет?

Карась. Пришел... Заметил... Пошел искать... А-а... А кошелочка наша тоже здесь?

Елизавета. В кооперацию шла...

Карась. А может, домой пойдешь?

Елизавета. А я не тороплюсь...

Карась. Так уже надо тебе домой.

Елизавета. А что там, дома?

Карась. Дети не кормлены.

Елизавета. А ты покорми.

Карась. А ты?

Елизавета. А я погуляю.

Карась. Нет уж, ты не погуляешь.

Елизавета. Тут же люди посторонние.

Карась. А я чихал на посторонних.

Елизавета. Некультурно, Паша, чихать на посторонних.

Карась. А я чихал на культуру.

Трубачева. Павел Федорович, от вас ли я слышу?

Карась. От меня, Мария Петровна, лично от меня. (Елизавете.) А ну, марш домой!

Елизавета. Все мужчины — изверги... Замечаете, доктор, наше тяжелое положение?

Трубачева. Давно замечаю.

Карась (Трубачевой) . А я так считаю, что это весьма некрасиво, когда замужние женщины вот так, с незнакомыми мужчинами сидят и портвейн попивают.

Трубачева. Но Елизавета Сидоровна ко мне пришла в гости.

Карась. А стопочки-то на столе две.

Голубь. Я не пью, вы же знаете.

Карась. Об этом, между прочим, в газетах не написано.

Елизавета. Он у меня газетки каждый день читает... Интересуется международным положением.

Карась. А про внутреннее положение я тебе все дома обрисую. Пошли.

Елизавета. Мария Петровна, подчиняться мне грубому насилию или еще сопротивляться?