Владимир Поляков - Моя сто девяностая школа (рассказы)

И краснел уже нарушитель.

Она была очень хорошая учительница, все ее любили и уважали, но, конечно, ей было далеко до Леонида Владимировича.

К Георгу мы могли пойти со своими сомнениями, горестями и радостями, всегда могли задать любой вопрос. А Веру Павловну мы стеснялись.

И вот в гардеробе, снимая галоши, Селиванов сказал:

- Ребята, новость! У Георга роман с Верой Павловной.

- Не может быть!

- Оказывается, может. Вчера вечером я видел их выходящими из кино "Сплендид палас". Он держал ее под ручку, и они шли совсем не учительской походкой.

Шел снег, и Леонид Владимирович снимал и протирал платком пенсне. Так не снимают пенсне в обычные дни. А Вера Павловна улыбалась такой улыбкой, какой я еще у нее не видел. У меня даже мама не смотрит так на папу...

Мы все были потрясены.

На большой перемене мы увидели их в коридоре возле учительской. Действительно, они смотрели друг на друга, как будто увидели друг друга в первый раз.

Наши девочки были подавлены. Они явно ревновали. Все были расстроены. Они любили и Георга и Андрееву, но они считали Георга настолько своим, что у них и в мыслях не было, что он может кого-то любить, кроме них.

По окончании занятий Данюшевский сообщил, что слышал, как Леонид Владимирович сказал Вере Павловне возле канцелярии: "Вера". Это уже было слишком! Вере Павловне - "Вера".

А в воскресенье я ходил с папой в сад Народного дома и катался на "американских горах". И вдруг я увидел в вагонетке перед собой Леонида Владимировича и Веру Павловну. Они сидели, и Вера Павловна склонилась к нему, и он обнимал ее за талию, и на спусках она кричала, а он смеялся. Вера Павловна с ее аристократическими манерами Смольного института кричала: "Ой, мамочка!"

Это произвело на меня неизгладимое впечатление.

И вдруг Георг обернулся, увидел меня и крикнул:

- Как, Поляков? Нравится? Нам тоже, очень!

Через неделю они поженились, и Вера Павловна стала Андреевой-Георг.

Ира Дружинина сообщила нам, что учителям доподлинно известно, что свадьба происходила в церкви и их обручал священник. Вера Павловна была в фате, и молодожены обменялись кольцами. Многие учителя были на свадьбе в Успенской церкви.

В этот день на уроках все смотрели им на руки и убедились.

- Не понимаю, как такой прогрессивный человек, как Георг, мог пойти в церковь, - сказал возмущенный Розенберг.

- У нас свобода вероисповедания, - сказала Аля Купфер. - Вера Павловна должна была венчаться в церкви. Она так воспитана, а Леонид Владимирович выполнил ее желание. А может быть, она даже поставила ему ультиматум. Трудно было ждать иного от верующего человека...

- Но он же всегда смеялся над этим. Вспомните, как он читал нам "Хирургию" Чехова, - сказал Ваня Лебедев.

- Юмор юмором, а любовь любовью, - заключил Старицкий. - Пережитки темного прошлого живут еще и в светлых личностях.

- Вот что, - сказала Элла Бухштаб, - ясно одно:

она вышла за него замуж, и мы не можем быть в стороне. Это наши учителя, и это наша свадьба. Мы обязаны их поздравить, и я предлагаю от всего класса купить им букет цветов.

- Нужны белые розы, - заявила Таня Чиркина. - Белые розы - это чистая, нежная любовь. И обязательно нечетное число. Так полагается для счастья.

Мы собрали деньги и поручили покупку Югану, как отличнику ботаники.

Юган купил двадцать одну розу.

Вручать цветы мы поручили Элле. На следующий день, когда в класс вошел Георг и начал говорить о Гоголе, Селиванов поднял руку и попросил разрешения выйти. Он побежал в учительскую и сказал Вере Павловне, что ее просят срочно к нам в класс по срочному делу.

И он вернулся в класс в сопровождении Веры Павловны.

Тогда встал из-за парты Розенберг и сказал:

- Прошу извинения за то, что прервал урок, но причина очень серьезная: мы не можем не поздравить вас с законным браком. От имени всего класса поздравляю вас. Мы желаем вам здоровья, радостей и большого счастья.

И все мы встали и начали хлопать в ладоши, а Элла поднесла им розы, и все девочки бросились их целовать.

Вера Павловна покраснела и сказала:

- Большое вам спасибо.

А Леонид Владимирович отломил одну розу и воткнул в петлицу своего пиджака.

Вера Павловна вытерла кружевным платочком глаза и вышла из класса.

А Леонид Владимирович сказал:

- Итак, на чем мы остановились?

- На свадьбе! - крикнул Старицкий.

Леонид Владимирович улыбнулся, быстро сделал серьезное лицо и сказал:

- "Мертвые души" в творчестве Гоголя занимают такое же важное место, как "Евгений Онегин" в творчестве Пушкина...

САМОУПРАВЛЕНИЕ

ШУС - это школьный ученический совет. В нашем классе семь представителей ШУСа. Это наши самые серьезные товарищи: Розенберг, Лебедев, Бродский, Кунин, Руткина, Селиванов и Бэлла Блехман.

Один из самых неутомимых поклонников ШУСа - Леонид Владимирович Георг. Он создатель первых школьных рабочих бригад, которые выполняют любое поручение, приводят в порядок школу, ездят за получением учебников и всевозможных приборов, следят за чистотой, оформляют праздники, помогают учителям.

Сегодня старшины бригад отчитываются перед ШУСом.

Слово имеет Ира Кричинская.

- В нашей бригаде все благополучно. Эти три дня никакой работы не было, - рапортует она.

- В нашей бригаде, - докладывает Селиванов, - все хорошо. Работы не было.

- В нашей тоже, - говорит Толя Блатин.

- Что же тут хорошего? - замечает Леонид Владимирович. - Как это может быть, чтобы не было работы? Как можно назьюать такой день хорошим? Это профанация самого понятия "рабочая бригада".

- А мы произвели уборку физического кабинета, - докладывает Гохштейн. Я починил два элемента Бунзена, а Зверев исправил спектроскоп.

- Это уже дело, - говорит Георг.

- Меня интересует, как идет подготовка к ленинской годовщине, интересуется Лев Самойлович Бреговский.

- Я пишу портрет Ленина, - сообщает Лева Косвен из младшего класса.

- Я оформляю Ленинский уголок библиотеки, - говорит Валя Бродская из старшего.

- Когда все будет готово?

- Послезавтра, - заверяет Лебедев.

- Я хочу поставить важный вопрос, - поднимает руку Уся Руткина.

- Ставьте.

- Вчера мы решили, что необходимо разгрузить кабинет рисования и убрать из него старые ненужные рисунки, некоторые потрескавшиеся слепки, помыть окна и починить разваливающийся шкаф. Поручили это рабочей бригаде, где старшиной Нюра Безрукова, а Безрукова, вот она сидит и не смотрит в глаза, заявила, что она завтра не может, потому что идет в театр на "Свои люди сочтемся". А мы, значит, уже не свои люди? А с нами, значит, ей не нужно считаться? Мне кажется, что Безрукова зазналась, и нужно ей напомнить, что она еще ученица нашей сто девяностой школы.

- Можно, я скажу? - подняла руку Безрукова.