Владимир Поляков - Моя сто девяностая школа (рассказы)

- Ну, скажи.

- Я все понимаю, товарищи. Но мне достали билеты на спектакль. Я не так часто хожу в театр. Мы проходим Островского, и я считала, что это необходимо для ученья. Я не веселиться ходила. А убрать кабинет можно и на другой день. И нечего из меня делать преступницу. Я убираю не хуже других. Я, если хотите знать, пол мою и не жалею своих рук, как некоторые...

- Кто это "некоторые"? Кто это "некоторые"? - закричала Дуся Бриллиантщикова. - Если я не мыла пол в пятницу в канцелярии, то только потому, что вывихнула палец на физкультуре, а я всегда мою, и даже с мылом...

- А я без мыла? - вскочила Блехман. - Зачем эти экивоки?

- Спокойнее, товарищи, - сказал Георг. - Не надо обвинять друг друга. Надо только твердо понимать, что нельзя отказываться от порученной работы, иначе все станут кивать друг на друга и работа остановится. А работа никогда не должна останавливаться. И ничто никого не извиняет. Вы меня поняли?

- Поняли, - сказала Нюра. - Больше я так делать не буду. Я собиралась завтра пойти на "Невесту солнца", но я не пойду, а буду заниматься пошивкой занавеса для нашей сцены.

- Отлично! - воскликнул Бреговский. - Это гражданское решение.

Когда заседание закончилось и все разошлись, к Безруковой подошел Леня Зверев.

- Мне интересно, с кем ты собиралась идти на "Невесту солнца"?

- С Руфь Роллан, - ответила Нюра.

- Я не идиот, я знаю, что Руфь Роллан играет главную роль в картине. Я интересуюсь, с кем собиралась ты идти?

- Какая разница.

- Огромная. Ты опять собралась идти с Финкельштейном?

- Хоть бы и с ним.

- А почему ты не могла бы пойти со мной?

- Это было бы уже не так антиобщественно?

- Не говори глупости. Но это было бы более честно.

Ты ведь обещала пойти со мной?

- Но раздумала, - сказала Нюра. - Кстати, Марк тоже общественник, и он вчера вымыл все пробирки в химкабинете, и Гельд поручил ему подготовить опыт с гремучим газом.

- Значит, ты променяла меня на Мару?

- Никого я не меняла, и оставь, пожалуйста, меня в покое.

- Тебя, значит, в покое, а мне беспокоиться?

- Разве у нас мало девочек, которых можно позвать в кино?

- Я не считал, - сказал Леня. - У меня есть другие дела.

И, уничтожающе посмотрев на Нюру, пошел в кабинет сортировать кварцы и полевые шпаты.

ТРАГИЧЕСКАЯ ПОКУПКА

Время было трудное. Хлеб выдавался по карточкам, и он мало походил на хлеб. В нем попадались куски соломы, какие-то сучки и еще бог знает что. В магазинах ничего не было, и жильцы нашего дома пускались на разные хитрости, чтобы обеспечить себя какойто пищей. Адвокат Усольцев держал в кухне кур, которые кудахтали на весь дом, но упорно не хотели нестись. Бухгалтер Тютин воспитывал в своей комнате поросенка. У кассирши Зеленчеевой жила в ванной утка, и все ей завидовали (не утке, конечно, а кассирше).

Однажды отец вернулся со службы позднее обычного и на вопрос мамы: "Где ты был?" - ответил:

- Я покупал козу.

- То есть как? - изумилась мама.

- Очень просто. Узнал, где продается коза, и купил.

Она, конечно, еще маленькая, но через два-три месяца она начнет давать молоко. А молоко необходимо Володе, да и тебе, Анюта. Будем теперь все пить молоко.

Я был в восторге. У нас будет своя коза. Здорово!

- Но тебе, Володя, придется уделять ей внимание.

Козу надо пасти на травке. Трава - это ее питание. Будешь приходить из школы и ходить с ней на Стрельнинскую улицу. Там, в конце улицы, есть что-то вроде запущенного садика, и в нем много травы. Придется гулять с ней по часу в день.

- Хоть по два! - радостно закричал я и тотчас же представил себя в роли пастуха, с хворостиной в руках. - Я буду изучать ее, - оказал я, - буду записывать ее поведение и, может быть, даже напишу статью в нашу классную стенгазету: "Козы и их разведение в средней полосе России".

- Завтра я ее приведу, - сказал папа.

- А как мы ее назовем?

- У нас в Нахичевани, - сказала мама, - была коза по имени Мурка.

- Очень хорошо, - сказал папа, - мы ее так и назовем.

Утром в школе только и было разговоров о моей козе. Селиванов даже предложил привести ее на урок зоологии.

Все мне страшно завидовали и предлагали помочь пасти.

Окончились занятия, и я бегом кинулся домой. Только я прибежал, пришел папа. Он тянул на веревке черную маленькую козочку с небольшими серыми рожками. У нее были маленькие карие глазки, жиденькая бородка и крохотное белое пятнышко на спине.

- Наша молочная фабрика! - шутил папа.

- Очень симпатичное животное, - сказала мама, - но у меня нет уверенности, что у нее будет молоко.

- Почему это нет уверенности? Что это за вечные сомнения? - рассердился отец.

- Мне так кажется, - сказала мама.

- Почему это тебе так кажется?

- Потому что это козел, - сказала мама.

И действительно, выяснилось, что это козел.

Папа был страшно смущен.

- Пойду отдам его обратно, - сказал он. - Пусть возвращают мне деньги.

Я заплакал. Мне очень понравился козлик, и я ни за что не хотел с ним расставаться. Я умолял оставить его, доказывал, что с козлом я буду лучше учиться, клялся, что у меня будут только отличные отметки, уверял, что козел будет оказывать на меня хорошее влияние.

Мама приняла мою сторону.

- Тебя надули, - сказала она отцу, - но козлик не виноват. Пусть он останется.

- А как мы его будем кормить? - спросил отец. - Мы и сами плохо едим, а тут еще козел...

- А как ты думал его кормить, когда считал, что он коза?

Это было убедительно, и отец согласился.

Имя козлу оставили Мурка и поселили его в крохотной кладовой за кухней.

Мама напоила его молоком, которое заняла у соседей, и дала ему хлебную корочку. Мурка все съел. Видимо, он был голоден.

Соседи по лестнице посмеивались над нами, а инженер Харитонов из десятой квартиры говорил:

- Роскошно живут эти Поляковы! Люди не знают, как прокормить себя, а они завели козла!..

Я быстро подружился с Муркой. Ему нравилось ходить со мной в садик, на травку, и он чувствовал, ч го я люблю его, и платил мне взаимностью. Хорошо было в садике. Желтели, как маленькие солнышки, одуванчики у разломанного забора, тянулись тоненькие, почти прозрачные пастушьи сумки, и капельки росы сверкали на удивительно зеленой траве.

Мурка медленно прогуливался и жевал сочные листья подорожника. А я нежно подгонял его прутиком, а то садился на камень у калитки и пытался учить уроки, глядя одним глазом в учебник, а другим следя за козликом.

Однажды в школе Вадька Попов сказал мне:

- А что, если я сегодня пойду с тобой пасти твоего Мурку? Ты дашь мне поводить его за веревочку?

- Конечно, - сказал я. - Что за вопрос! Пожалуйста.

И мы пошли ко мне домой.

Я вывел из кладовки козленка, мы вышли вместе из парадной нашего дома, перешли Большой проспект, вышли на Стрельнинскую улицу, я передал веревочку Вадику, и Вадик торжественно повел Мурку, гордо поглядывая на прохожих. Гуляли мы втроем - Вадик, Мурка и я - часа полтора, а потом повели Мурку домой. И тут Вадька нашел ржавый железный обруч от бочки и привязал его к Муркиной веревке.