Алексей Шубин - Жили по соседству

Все ясно. Бережно повесив трубку, Федор Иванович выходит из будки телефона-автомата и, обдумывая, что сказать Анне Степановне, идет домой. Он расстроен и очень сердит.

Досаднее всего, что Федор Иванович то и дело ловит себя на отцовской, требующей какого-то снисхождения мысли: "Ведь не на производстве, а на стороне, в нерабочее время... И то нужно учесть, что человек горе пережил".

Поймав себя на родственном мягкосердечии, Федор Иванович сердится еще больше. Нет уж! Кому-кому, а сыну поблажки он не даст.

У калитки дома Федора Ивановича дожидается Анна Степановна, Заговорил сам, не дожидаясь вопросов:

- Узнал. Страшного ничего нет. Поранил кисть руки и попал в хирургическую клинику. Завтра съездишь туда, поговоришь с врачом, да и самого, наверно, увидишь.

Об аварии и "отравлении алкоголем" Федор Иванович молчит, но по его слишком спокойному голосу Анна Степановна понимает, что стряслась беда. Раны бывают разные: с пустяком в больницу не положат. По лицу Анны Степановны текут слезы. Они немного смягчают Федора Ивановича, и он добавляет:

- Руку и на производстве повредить можно.

- Скажут еще - отрезать нужно... Сам Федор Иванович успел продумать такую возможность, но кривя совестью, отвечает:

- Если бы нужно было, уже отрезали бы, а то в клинику отправили: значит, лечить думают.

Маленькая хитрость немного успокаивает Анну Степановну.

- Поди, пока ходил, ноги промочил?

После случившегося, на взгляд Федора Ивановича, промоченные ноги - сущая чепуха, но, чтобы отвлечь Анну Степановну (пусть похлопочет о сухих носках!), он говорит:

- Основательно промочил.

Но как ни хитрил Федор Иванович, а ночь получилась бессонная...

Утром молодой сержант милиции, сотрудник автоинспекции, пригнал "Москвича". Добросовестно обмытая из брандспойта, машина была в полной сохранности.

Сержант отбыл дежурство, и разговаривать с Анной Степановной на деловом языке у него нужды не было.

- Разве это авария! - доказывал он ей. - Настоящие аварии, знаете, какие бывают: не скоро разберешь, где колеса, где руки, где голова! А это вполне обыкновенный несчастный случай по поводу стихийной погоды, к тому же на аварийном месте. Я считаю, что и протокола составлять не стоило. И сын ваш во вполне нормальном состоянии был: сам в машину поднялся и поехал, не лежа, а сидя.

Со своей профессиональной точки зрения сержант, может быть, был и прав, но ему не удалось до конца успокоить растревоженное материнское сердце.

5.

Вечерняя гроза, ставшая причиной несчастья Леонида Карасева, нимало не обеспокоила тех, кто отдыхал во Дворце культуры. Несмотря на жару, киносеансы шли при переполненном зале, а трескучие раскаты грома ничуть не влияли на исход бескровных шахматных битв. Очередная партия Ляликова с Назаровым закончилась классической гроссмейстерской ничьей, что устроило первого и не омрачило настроения второго.

В момент, когда Назаров выходил из шахматной комнаты, из-за статуи Физкультурника вынырнул Игорь Куликовский.

- Можно вас на минуточку, Петр Борисович? - Пожалуйста. Вы хотите мне что-то сказать?

- Отойдемте вон туда...

Отозвав инженера Назарова в тихий уголок за статуей атлетки, толкающей ядро, Куликовский спросил:

- Хотите, Петр Борисович, я вас с красивой девушкой познакомлю?

Читатель, конечно, помнит, какой находчивостью обладал инженер Назаров, но вопрос Куликовского заставил его растеряться.

- Вы... познакомите меня с красивой девушкой? - переспросил он. - Но позвольте...

- С писаной красавицей!.. Посмотрите и обомлеете, - пообещал Куликовский. - Самая красивая девушка у нас в поселке.

Назаров начал понимать, в чем дело, и его живое лицо отразило непритворное негодование.

- Какую гадость вы говорите, Куликовский! - воскликнул он. - Как вам только не стыдно обращаться ко мне с таким предложением!

- Что же здесь особенного? Вы - человек приезжий, почему бы вам и не...

Самое интересное в этом разговоре было то, что Куликовский действительно не понимал гнусности своего предложения. Он судил о людях по самому себе.

Между тем инженер Назаров полностью обрел утраченный на время дар слова.

- Я считал вас за хорошего комсомольца и порядочного человека, а вы, Куликовский, оказались пошляком из пошляков, чтобы не сказать хуже! Нужно было иметь трусливую изворотливость и наглую хитрость Игоря Куликовского, чтобы найти выход из положения.

- Вы, Петр Борисович, кажется, не так меня поняли и черт-те что подумали!.. Я совсем в другом смысле говорил: она очень порядочная девушка и хочет познакомиться с вами для... делового разговора по технике.

- Причем тогда ее красота? И почему она не подошла ко мне сама?

- Красота к слову пришлась, а подойти она по скромности стесняется...

Куликовский заврался так, что его в пот бросило, но остановиться уже не мог. В конце концов Назаров подумал: "Может, я и в самом деле его не понял и зря назвал пошляком?"

- Если ваша красавица хочет говорить по делу, давайте ее сюда, - решил он.

- Тогда подождите здесь, Петр Борисович, я ее сейчас пришлю. Вы ее сразу узнаете: на ней чесучовое платье с красной отделкой.

Самой красивой девушкой в поселке бесспорно была Лилиан Тыкмарева. Ее-то и имел в виду Куликовский. Захочет ли она познакомиться с ученым московским инженером - для него вопроса не возникало. Вращаясь в обществе десятка пошленьких стиляг с фабрики "Плюшевая игрушка", он прикладывал их моральный уровень ко всем девушкам.

Успев выследить Лилиан, Куликовский знал, что она стоит с подругами в вестибюле, и поспешил туда.

- Лилиан, идем наверх!

Лилиан удивленно на него посмотрела.

- Зачем?

- Видишь ли, к нам на завод приехал из Москвы инженер, кандидат технических наук и прочее... Такой, что часто за границей бывает...

- И что же?

- Он хочет с тобой познакомиться...

- С какой стати? И как он узнал обо мне?

- Я сказал ему, что ты самая красивая девушка в поселке.

- Какая глупость! Кто тебя просил?

- Это очень долго объяснять... Я очень тебя прошу: пойди и поговори с ним.

- Ни за что!

Куликовский пришел в отчаяние.

- Слушай, Лиля, выручи как старого школьного товарища! Дело в том, что он может для меня кое-что сделать... Меня в цехе затирают, а он скажет слово - и все... Хоть пять минут с ним поговори...

Лилиан сама не знала, как была хороша в минуту гнева!

- В школе ты был глуп, - отчетливо и громко сказала она. - Но что ты станешь таким дураком и подлецом, я никогда не думала!

- Ну чего тебе стоит, Лилиан?.. У меня на тебя вся надежда.

В глазах Лилиан появилось что-то такое, что заставило Куликовского вспомнить об ударе, который она нанесла вооруженному ножом налетчику. Он попятился.

- Дурак, подлец и... трус! - отчеканила Лилиан и отвернулась.