Алексей Шубин - Жили по соседству

- Такое бревнышко в хозяйстве пригодится, - весело сказал Татарчук Федору Ивановичу. - Груша - дерево крепкое.

"Дерево, в конце концов, на то и дерево, чтобы служить человеку живым и мертвым", - подумал Федор Иванович, но эта рассудочная мысль не успокоила его. не рассеяла грусти.

На ступеньках веранды между Наташей и Анной Степановной сидела Зина Пилипенко, любимица семьи Карасевых и всего заводского коллектива. Немного выше среднего роста, румяная и пышная, она на первый взгляд могла показаться слишком полной, если бы ее полноте не сопутствовало обаяние здоровья и молодости. И уже совсем не замечалась эта полнота, когда, одетая в расшитое русское платье, с косами, небрежно переброшенными через плечи, Зина подходила к ярко освещенной рампе сцены и, солируя, вела за собой многоголосый заводской хор.

Увидев Зину, Леонид по-товарищески предоставил друзьям завершение строительства и поспешил к крыльцу.

- Сегодня же повезу всех кататься! - щедро пообещал он.

- Отдохнул бы лучше: ведь из Москвы приехал - не шутка! - сказала Анна Степановна.

- Я уже отдохнул, мама!.. Машина, не считая водителя, поднимает троих. С первым рейсом поедешь ты, папа и...

Леонид посмотрел на Наташу и Зину и выбрал:

- И Зина.

- А я? - тоном обиженного, готового заплакать ребенка спросила Наташа.

- Ты - со вторым рейсом. Ты, Семка и...

- Зиночка! - сделав невиннейшее лицо, подсказала Наташа.

- И Зина! - согласился Леонид. - Третьим рейсом поедут: Ваня, Игорь и...

- Зин-зи-зинчик! - снова подсказала Наташа, сделав на этот раз такую хитрую гримасу, что Леонид покраснел.

- Довольно тебе, Натка! - проговорила Зина, плавным движением рук поправляя концы пестрой шелковой косынки.

- Язык у тебя без костей, только бы насмешничать, - в свою очередь пожурила дочь Анна Степановна. - Однако, ежели на машине ехать, чай, приодеться надо...

С этими словами Анна Степановна приподнялась. В ту же секунду Наташа воскликнула:

- К нам Тыкмаревы идут!

К дому Карасевых, наискось пересекая улицу, уверенно и неторопливо двигался высокий и статный пожилой человек, одетый в чесучовый костюм. Рядом с ним легкой походкой шла стройная молодая девушка.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Может быть, вначале и скучноватая, но совершенно необходимая

1.

Здесь читатели, если хотят, могут посетовать на автора: начал рассказывать об одном, так об одном и рассказывай, в сторону не сворачивай.

Ох, и нетерпеливый народ эти читатели, особенно молодежь!

Помню, ехал я в поезде и наблюдал, как читала книжку одна девушка. Читала, что называется, запоем. Так увлеклась, что обо всем на свете забыла: то хмурится, то улыбается, то вздыхает, - одним словом, переживает. И вот вижу, лицо ее неожиданно становится скучным, она зевает и начинает торопливо перелистывать книжку. Забежала вперед страниц на десять... и снова увлеклась.

Книжка была у нее не моя, совсем другого автора, но мне все-таки стало обидно, и я спросил:

- Чем объяснить, что вы хорошую книгу с пятого на десятое читаете?

Она посмотрела на меня и ответила

- Книжка, верно, неплохая, но только чрезвычайно бестолковая: все время речь о любви идет, но местами автор от сивки-бурки плести начинает: в воспоминания, в рассуждения, в описания какие-то пускается. Совсем это лишнее. Я сейчас такое скучное место пропустила, а дальше опять хорошо пошло.

- Про любовь?

Девушка так увлеклась чтением, что только головой кивнула и ответила междометием:

- Угу!

Все это я вспомнил для того, чтобы и у меня не случилось недоразумения с читателями. В этом месте повествования писательский долг велит мне свернуть немного в сторону и даже вернуться назад. Хотите - читайте эту главу, хотите не читайте, но запомните: пропустите ее - жалеть будете!

2.

Прежде чем рассказать, кто такие Тыкмаревы, нам придется снова вернуться ко временам Церковной.

Казалось бы, что постройка огромного завода должна была в самое короткое время стереть с лица земли порожденный нищетой кустарный кукольный промысел, но он оказался неожиданно очень живучим. Живучесть его, в сущности, объяснялась просто: Советской стране нужны были усовершенствованные сельскохозяйственные машины, но это вовсе не значило, что советская детвора перестанет играть в куклы. Даже наоборот получилось: неуклонно возрастал спрос на машины и параллельно с этим, без всякой видимой связи (эх, плоховато еще у нас с кадрами товароведов-экономистов!), возрастал спрос на игрушки.

Кукольный промысел пережил своеобразный кризис, но потом оправился и возродился для нового расцвета.

В начале тридцатых годов он был на краю гибели. Неуклюжие, сшитые из старых тряпок куклы стали никому не нужны. Смешно вспомнить, а бывало так: нашьет иная кустарка целую дюжину кукол, распродаст их за бесценок на базаре уцелевшим единоличникам и бежит в игрушечный магазин покупать на вырученные деньги хорошего, настоящего кукленка для дочери или внучки.

Куда дальше идти? Совсем пришел конец промыслу, но спасли его бабка Тыкмариха и ее сын Сергей Семенович Тыкмарев. Одна из лучших мастериц-кукольщиц, бабка Тыкмариха, смекнула, что работать по-старому нельзя, и пустила в ход "праздничный товар" (бывало, и раньше мастерицы баловали своих внучат тщательно сработанными и нарядными куклами). Когда в городе открылась очередная выставка народного искусства, бабка принесла на нее образцы своего художества. Сшитые из нового материала, разряженные в цветастые накрахмаленные платья, куклы свидетельствовали о немалом художественном таланте мастерицы и имели большой успех.

Секретарь обкома партии, побывав на выставке, вслух укорил председателя облкустпромсоюза:

- Под самым городом такое сокровище находится, а ты не видишь! Где же твоя инициатива?

Председатель сразу прозрел, и на следующий день в Церковную выехал заведующий оргинструкторским отделом союза.

Но и здесь, пожалуй, ничего бы не вышло, если бы умная бабка Тыкмариха не поручила деловых разговоров сыну, Обойдя поселок, молодой Тыкмарев сумел организовать довольно многолюдное собрание мастериц: собралось человек сорок старух и несколько девушек. Скрывать нечего: из молодежи пришли хроменькие, глухие, горбатые, которым работать на строительстве завода было не под силу. Но собрание состоялось, и на нем решено было организовать артель. Председателем избрали престарелого партизана, бывшего председателя сельсовета. Когда же возник трудный вопрос о хозяйственном и техническом руководстве, его снова разрешила Тыкмариха. Поднявшись и низко поклонившись собравшимся, она сказала:

- Товарищи и подружки мои! Одно дело - куклы гандобить, другое - артельное хозяйство вести. Здесь грамотность и большое разумение требуются. Говорили, чтоб меня в правление выбрать, а какая я правительница, ежели подписаться не умею? Совет же такой даю: вместо меня моего сына выбрать. Он грамотный, всякие порядки знает и в нашем промысле разбирается. Пускай нам послужит. Может, неладно делаю, что сына хвалю, так не обессудьте... Как скажете, так тому и быть!