Лариса Сафо - Хроники Дерябино в трёх частях. Часть 1. Эффект Малевича

Резкий дверной звонок вырвал Валерия Ивановича из объятий люсиной постели. Посвящённый в глубоко законспирированные тайны личной жизни начальника водитель Василий возвестил о начале нового дня. Гудков по-военному быстро оделся в аскетически строгий гражданский китель и стремительным аллюром выбежал в розовеющее дерябинское утро покидающим явочную квартиру заговорщиком: по пути бдительно мониторился и зорко оглядывался по сторонам. Вскочив на переднее сиденье машины, уже не доступный людскому взору Валерий Иванович с гиканьем клаксона умчался прочь.

Гудков появился на рабочем месте в редакции за час до начала трудовых будней. Редакция располагалась в здании бывшего прачечного комбината. В частных руках стирка как-то сразу не заладилась из-за непомерно высоких тарифов и низких заработанных плат прачек. Перепрофилировать его под отмывание бюджетных денег также не сложилось.

Здание ушло с молотка и досталось мэрии Дерябино. Определив оное под редакцию местной газеты с прицелом на лояльность пишущей братии, тогдашний градоначальник сильно просчитался. В стремлении «калёным железом» выжигать из дерябинского быта всё «совковое», он переполнил чашу терпения общества и был слит им на очередных мэрских выборах. Редакционный коллектив в стороне от этого процесса не остался и самоотверженно бросился в горнило борьбы за традиционные ценности. В следствии чего была выброшена на берег покусившаяся на основы рыночных законов и попавшая в сети выборного постсоветского нигилизма мелкая газетная «рыбёшка».

Когда следователь прокуратуры Пётр Ефимович Бессмертный вошёл в кабинет редактора, реконструированные кабинеты редакции по заоблачной смете кузена сброшенного на землю градоначальника уже стали наполняться сотрудниками. Валерий Иванович в глубокой прострации рассматривал страничку Марины Дробышевой в соцсетях со скорбной надписью наверху и бирюзовым квадратиком внизу. Она до сих пор не была удалена, возможно, как памятная «стела» в честь жертвы. Это обстоятельство угнетало сознание Гудкова до умопомрачения и только появление следователя прокуратуры спасло редакторский интеллект от неизбежных потерь.

Пётр Ефимович пронзил ухоженным перстом фотографию на первой полосе вечернего выпуска не без борьбы позаимствованной у Люси газеты и с непримиримостью Бабаяна ко всем ворогам Отечества задал редактору выстраданный ещё вчера вопрос:

– Ну, Валерий Иванович, «колись»! Откуда у тебя это?

– У меня свои источники информации, – уклончиво ответил Гудков, проигнорировав прокурорский тон следователя в память о сексуальных проделках оного.

Пётр Ефимович задиристо уселся на стул прямо напротив вазы с пожухлыми полевыми цветами на приставке начальственного стола и в балаганной интонации клоуна продолжил:

– Знаю я ваши источники информации! Володька Чижиков! Видит бог, я его привлеку за вторжение в частную жизнь дерябинцев как живых, так и мёртвых. Кстати, а где сейчас ваш источник? В какой клоаке обретается?

Валерий Иванович показательно махнул рукой по направлению к канализационному люку во дворе. В целях отвлечения тигра от шныряющего в городских джунглях шакала Гудков с зудящим томлением в голосе спросил:

– Как думаешь, что всё это значит? Дробышевская страничка в соцсетях…

Бессмертный ответил на поймавшего арканом редакторский мозг вопрос по-ковбойски:

– На подружку Кеннеди она, конечно, не тянет. Ладно, ладно, проскакали. Или это чья-то злая шутка… Хотя – девчонка-то, похоже мертва и какие тут могут быть шутки. Скорее, страничку редактировал преступник. Знаете, а мне этот дурацкий банан не даёт покоя! То ли это издёвка, то ли символ, то ли мотив. Кстати, хорошо, хотя бы пощадили чувства родителей на страницах газеты – ягода во рту почти не видна. Другое плохо – убийца может решить, что не достиг своей цели, не высказался, так сказать, до конца. И попробовать ещё раз!

Последняя фраза повергла редактора в преддефолтное состояние, но он нашел в себе силы подняться и возвысить голос до уровня курса евро по отношению к рублю восклицанием:

– А меня тревожит, что Дробышев планирует спустить своих цепных собак на него! Лучше бы денежную премию обещал за поимку! Слушай, может, в этом всё дело? Убийца хочет сорвать куш, подставив за себя какого-нибудь местного лузера!

Следователь прокуратуры объявившим об окончании всех ставок крупье отмел умозаключения редактора вскинутой вверх рукой и с достоинством сорвавшего джек-пот игрока ответил:

– Чёртов банан в эту схему никак не укладывается! Чем-то он преступнику важен! Кстати, как и этот голубой квадратик внизу дробышевской странички. Между прочим, в контактах у Марины гимназистки – Дарья Воронова, Мария Ненашева, Анастасия Вьюн. Вместе с ней четыре! Ни о чём не говорит?

До глубины бурно заявившего о себе урчанием нутра потрясённый следовательской догадкой Валерий Иванович ничего не успел ответить. В редакторскую дверь вломился Дробышев в сопровождении не отягощённых мозговой деятельностью двух «лбов». По-тореадорски беспощадно обладатель товарной империи с ходу набросился на Петра Ефимовича «пиками» слов:

– Вот ты где! Я тебя по всему городу с собаками ищу, а ты здесь прохлаждаешься! Что, убийца уже найден?

«Собаки» у редакторской двери приняли боевую стойку. Бессмертный невозмутимо убрал обретённую в борьбе газетку в карман и, набычившись, отбился тирадой:

– Ищут опера, а я довожу дело до суда. Это, во-первых. Во-вторых, отчёт о вскрытии будет у меня после двух, свидетели опрошены и во всем сознались. Шучу. И, наконец, в – третьих, как упокоился незабвенный супруг Софьи Марковны, второй совладелец вашей торговой сети? Не припомните?

Пётр Ефимович встал со стула и по-шутовски выгнулся вопросительным знаком. Аркадий Васильевич Дробышев напрягся офеней при уличной городской торговле и непроизвольно сжал сбитые в конкурентной борьбе костяшки пальцев в кулаки. Сопровождение «взлохматилось» и шагнуло перёд. Безутешный отец приблизился вплотную к Петру Ефимовичу, нацелил угрожающую пятерню на заострившийся нос Бессмертного и выкрикнул в его покрасневшее варёной свёклой лицо:

– Каким макаром!

Однако, приученный старорежимной властью к пиетету перед «ментами», он тут же опустил свою длань до уровня следовательского горла. Ласково поправил узел галстука на любовно выглаженной племянницей градоначальника бордовой рубашке и с мягкостью плюшевого мишки в голосе продолжил:

– Стой, так ты думаешь, она… Так, чтобы не было никаких «предьяв» – Макарка умер от этой, как её, – сердечной недостаточности. Что по «чеснаку» – сердца у него не было вообще. Редкостный был скупердяй и сутяга.