Валерий Рогожин - От подъема до отбоя

Когда весь взвод был тщательно упакован в прорезиненную ткань и стоял вытянувшись, как Останкинская телебашня, наступал самый трагический момент. Это был небольшой марш бросок по пересеченной местности в условиях максимальной загазованности. Бежать два-три километра по заснеженной тропинке, будучи завернутым в резину наподобие не прожаренной шавермы, с головой в противогазе, с автоматом, колотящим в спину, словно вождь племени тумбу-юмбу, созывающий племя на большой праздничный ужин, удовольствие не из самых приятных.

Когда поступала команда: «Стой! Противогазы снять!», взвод стоял уже с большим трудом. Не верилось, что ноги могут подниматься, а голова поворачиваться. Сдергивали с себя противогазы и смотрели друг на друга, друг друга же не узнавая. Всклокоченные волосы, мокрые и торчащие во все стороны, красные, нет алые, нет пунцовые физиономии, вытаращенные глаза, полуоткрытые рты, хриплое дыхание и согнутые фигуры, – все это скорее напоминало некую кучу свежевыловленных раков, чем активных бойцов советской армии.

Но недаром уже столетия твердят про голь и про способность последней проявлять фантазию при определенной необходимости. Народ у нас грамотный, к нам в учебку меньше, чем с десятью классами не брали, а современному десятикласснику разобраться с устройством противогаза, а затем вытащить небольшую резиночку, которая является противогазным клапаном, это как два пальца об асфальт. И на следующих занятиях взвод выглядел после кросса великолепно.

Пробежали, выстроились, не спеша сняли противогазы и ОЗК, тщательно и качественно все свернули и убрали и опять приняли стойку смирно. Сержант сиял, как новые Жигули в солнечную погоду. С отличнейшим настроением все вернулись в казарму.

Молодого сержантика, который прослужил всего на полгода больше нас провести таким образом не составило никакого труда. Но не тут то было с заместителем командира взвода сержантом Жоговым. Это был тертый калач, который еще до армии прошел и огонь, и воду, и комбинат цветных металлов. И служить-то ему оставалось всего-ничего и поверить, что взвод, который был полудохлым от кросса на прошлой неделе вдруг переродился и на этой неделе скачет зайцами после такого же кросса, он физически не мог. Назавтра без всяких яких, без оповещений и объявлений, сразу после завтрака нас построили перед расположением с полной выкладкой и повели за территорию части на химтренировку.

Химтренаж – это было что-то волшебное, о чем слагали легенды. Нам все обещали, что вот будет химия, вот будет химия, и вот она подошла, а мы ни морально, ни физически к ней не подготовились. А судный день уже настал.

Устроил нам ускоренное прохождение, а ускоренное, потому что наша очередь должна была наступить еще через две или три недели, и другие батареи предупреждали заранее перед тренажом, чтобы все могли подготовиться, лишний раз проверить противогазы и прочая и прочая, конечно же, сержант Жогов. А сейчас он спокойно стоял в сторонке и, хитро улыбаясь, поглядывал на наши треволнения.

Вся процедура заключалась в следующем. Была вырыта большая квадратная яма со стороной, где-то метров семь и глубиной метра три. Над этой ямой натянули качественную новенькую палатку из двойного брезента. Все отверстия обложили лапником, так, чтобы внутри было некое подобие герметизации. Поставили металлическую печку-буржуйку, которую ежесуточно топил специальный дежурный. Провели в палатку электрический свет и внутри горели несколько тусклых лампочек.

Подразделение, подготовленное к тренажу заводили внутрь, поступала команда надеть противогазы, после чего внутри палатки зажигалась дымовая шашка или даже несколько. На дверях стоял дежурный, который не выпускал желающих покинуть тренировочное помещение. Конечно, их выпускали, но не сразу, а продержав в газовой атаке некоторое время.

Если твой противогаз был правильно подобран и исправен, если ты с ним ничего не мухлевал и не мошенничал, то все проходило спокойно, тихо, без каких-либо эксцессов.

Наш взвод завели в палатку. Мы надели противогазы и чинно расселись на лавку, которая стояла по всему периметру помещения. Пришел дежурный и начал колдовать что-то с печкой. Ну кто же знал, что будет именно так! Ни одна легенда не донесла до нас подробностей экзекуции. Оказывается, дежурный не просто растапливает печку, а он в этой печке и зажигает дымовые шашки или что там полагается зажигать в таких случаях.

Двое бойцов вылетели из палатки без всяких препятствий, кашляя, изгибаясь, показывая куда-то назад и пытаясь что-то сказать. Третий боец был задержан в дверях дежурным. Но попытка остановить выходящего воина сыграла с дежурным плохую шутку. Еще три курсанта наткнулись в дверях на неожиданное препятствие и все сообща, чуть не свернув дверной проем, вынесли на себе на свежий воздух своего товарища и ничего не понимающего дежурного.

У меня противогаз был в порядке. Ну почти в полном. Я клапан не вытаскивал. Все-таки сказались некоторый интеллект, полученный в высшем учебном заведении и начальное инженерное мышление, заработанное все в том же заведении. Я просто подложил под клапан скатанную в плотную трубочку бумажку, так чтобы при случае можно было, не разбирая клапан, вытащить этот вкладыш, что сегодня я незаметно и сделал, сразу после входа в палатку.

Видимо какая-то незначительная щелка оставалась и этой мутной дымовой дряни я чуток глотнул. В горле першило, кашель возникал, резко рвал грудь и уходил. В целом же, по сравнению с другими, я был в полном порядке. Всего же нас из тридцати человек здоровыми осталось семеро. Я не знаю, никогда никого не расспрашивал, поступили ли они честно и не трогали ничего в противогазе, или частично обработали вдыхательный клапан, как это сделал я, может кому-то удалось подменить весь противогаз перед химтренажом, так это и осталось тайной.

Три человека из взвода попали в медсанчасть, где и провалялись неделю. Но дохали кашлем потом месяца два или три. Почти столько же не проходил кашель и у всех остальных. В санчасть они не пошли, клапана поставили обратно незамедлительно. На химию нас больше не водили. Очевидно посчитали, что мы уже попробовали газов достаточное количество.

Ничего не сказал нам сержант Жогов. Только вечером на поверке он стал перед строем, осмотрел вытянувшихся по стойке смирно курсантов и улыбнулся:

– Теперь вы знаете почем фунт лиха! Ну так знайте еще, что не вы одни самые умные. Рядом с вами всегда может оказаться какой-нибудь такой же умник, а может даже еще умнее. И последнее, когда вас трахают в армии, далеко не всегда хотят сделать плохо. Иногда просто учат, учат как жить надо! А сейчас отбой!