Валерий Рогожин - От подъема до отбоя

Когда мне было где-то лет пять, ну, в крайнем случае полшестого, я благодаря стихам стал радиозвездой военного городка. А случилось это так. Как я уже говорил, отец у меня был офицером Советской Армии. В тот счастливый период, о котором я вспомнил, мы жили в военном городке на берегу Черного моря.

Городок был расположен как раз напротив города Одессы. В Румынской Народной республике. Была в те времена такая страна. Но это к делу не относится. К делу относится тот факт, что в Союз в командировку кого-нибудь послать было очень проблематично. У местного радиоузла было предписание заполнить эфир на столько-то процентов своим вещанием. Были бы записи – все легко решалось бы. Завел музыку и отсчитывай время, чтобы из предписания не выйти. А когда записей нет, старое уже наизусть всем известно, в Союз за новыми не съездишь, то положение складывается аховое.

Где и как начальник радиоузла умудрился услышать мои декламации, я не знаю. Только, поговорив с замполитом, он явился к родителям и, заручившись их согласием, забрал меня с собой. После двухчасовых мучений я, наконец-то был выпущен на свободу, и разогнавшись было до первой космической скорости, неожиданно застыл, так как услышал со столба самого себя, вещающего ужасную трагедию, известную всем, как «Кошкин дом».

Эту горестную историю о месте кошкиного проживания передавали потом по два раза в сутки. Солдаты выучили многие части наизусть и я неоднократно видел, то есть слышал, то есть видел и слышал, как они выполняя какую-то работу, со смехом помогали репродуктору декламировать строки нетленного произведения:

Поэтому про чтение стихов я комсоргу ни капли не соврал. Кроме того, в отличие от многих других офицерских жен, сидевших дома и нигде не работавших, мать моя работала в гарнизонном доме офицеров в том городе, откуда я призывался… Она занималась в этом Офицерском доме различной культурно-массовой работой, в том числе и художественной самодеятельностью. И частенько, еще когда я был учеником старших классов, меня привлекали к разного рода выступлениям.

Нельзя сказать, что в самодеятельность народ ломился косяками. Нет, были, конечно, любители, которые с удовольствием выступали, пели, играли, даже танцевали. Были в клубе различные кружки, которые поставляли артистов для проведения концертов. Но вот чтецов-декламаторов постоянно не хватало и мать приспособилась задействовать родимое чадо. Я пытался отбрыкиваться, ссылался на дефекты дикции, а дикция у меня действительно была и есть с дефектами и не малыми, но ничего не помогало.

Подошло время, я побеседовал с замполитом. Вернее, это он прослушал мой репертуар, одобрил два сатирических стихотворения. Одно про зайца, который зарабатывает инфаркт от нецензурных разговором. «Вот такой печальный факт – Заяц получил инфаркт». И второе о том, как заводской коллектив выезжает на природу. Конечно, такой выезд сопровождается обильными возлияниями. Мероприятие активно поддерживается работниками завода, но только до тех пор пока есть спиртное. А потом:

Потом я почитал замполиту Есенина. Оказывается наш главный политработник не знает творчества Сергея Александровича. Я Есенина очень люблю. Прочитал ему «Письмо к женщине», очень понравилось, затем «Исповедь хулигана» и замполит сразу вспомнил про неотложные дела и стал собираться. В общем включил он меня в программу с моими зайцами и ликероводочной массовкой, «Письмо к женщине» оставил в резерве для непредвиденных обстоятельств.

Смотр прошел на ура. Откуда-то возникли гитары, ударная установка, в разных взводах нашлись умельцы, которые чуть ли не в совершенстве владели всеми инструментами. К сожалению большая часть их репертуара была импортная. Замполиту это не понравилось. Но нашлось очень много новых песен. Что пели в те годы? Пели: «Люди встречаются», «Толстый Карлсон», «Детский лагерь Саласпилс». Я тогда эти песни еще и не слышал.

Фурор произвели танцоры. Стихийно подобрался коллектив, который танцевал народные танцы. В клубе выбрали подходящие костюмы. В нашем взводе нашелся парень по имени Виктор. Он призывался из нашего областного центра, из Сум. До армии он оказывается был каким-то лауреатом и занимал призовые места даже на республиканских выступлениях. Теперь его сделали режиссером-постановщиком в танцевальной группе. Танцевали они замечательно, а сам Виктор выделывал ногами такие коленца, что казалось у него появлялись еще пар пять рук и ног.

Чтецов кроме меня не было. Были два друга, не то буряты, не то якуты. Они с успехом стали конферансье, опыт ведения концертов у них был очень большой. Разыгрывали сценки между номерами, рассказывали анекдоты, в общем все проходило живо и интересно. Скучающих на нашем концерте не было.

Я тоже справился с задачей не плохо. Рассказал вначале про зайцев. Приняли живо так, но не на «браво». Позже вышел с массовкой. Народ уже разогретый, принимают все на ура.

Большинство курсантов из сельской местности. Там культурой не избалованы. Телевизоры в то время на селе были далеко не у всех. Кинопередвижка и такая же как у нас самодеятельность из района – вот и все культурные развлечения, которые были доступны тогда в деревне. Прекрасно помню лица ребят в зале. Для них это был самый настоящий концерт, а мы были самые настоящие артисты.

Когда я закончил свою массовку: «– А коньяк? – Он в дяде Васе, Тот теперь уж безопасен». Разразились такие аплодисменты!.. Я таких вообще больше никогда не слышал. Со сцены меня просто не отпускали. Я навсегда запомнил это выступление и этот сверхблагодарный зрительный зал. Прекрасно понимаю, что хлопали не мне и не моему мастерству, которого практически не было. Я просто, что говорится, прочитал стихотворение с выражением. Но пацаны, солдаты хлопали своему внеплановому выходному дню, неожиданному отдыху, хорошему настроению, талантливому автору, теплому залу. А мне уже в последнюю очередь. Захотелось сделать что-нибудь для них. Но читать серьезное стихотворение не следовало. Зритель должен быть готов к восприятию соответствующей тематики. Сейчас в зале ждали шутку, юмор, смех, но ничего подобного больше у меня подготовлено не было.

Так и ушел я под бурные продолжительные аплодисменты.

И опять потянулись однообразные солдатские будни. День за днем. И один день не отличается от второго только котлетой или куском сала за обедом да наличием политзанятий по утрам. В Ленинской комнате двое сержантов-дембелей начали делать уголок «Боевой путь части». Иногда удавалось заглянуть к ним. Удивляло, как много материала подготовили ребята и как слажено они работают. Пока один обтягивает фанерный планшет холстом, второй грунтует уже обтянутые. Пока один рисует, второй готовит материал, делает какие-то вырезки, раскладывает готовые иллюстрации. Дома в нашем доме офицеров профессионал-художник делал бы эту работу недели две-три, здесь они справились меньше чем за неделю.