Алексей Розенберг - Куншт-камера. Зал первый

Так что, как видите, он не лукавил – его действительно с утра не было дома. И не только с утра, а уже довольно давно.

– Давайте, Дмитрий Евгеньевич, представим себе эдакую гипотетическую планету, на которой обитают безголовые люди. Ну, к примеру, рот у них имеется на животе, глаза, нос и уши на груди. А вместо мозга – некий орган, посылающий необходимые импульсы организму. Причем программа в этот орган заложена изначально, со времен возникновения на планете людей, и передается потомкам по наследству, не претерпевая никаких изменений. Грубо говоря – набор функций, необходимых для поддержания жизнедеятельности организма, размножения, удовлетворения каких-нибудь частных потребностей и сохранения популяции. То есть такой стабильный мир людей, которым мозг, в общем-то, и ни к чему. Представили?

– Чего же тут представлять? Я определенно знаю, о какой планете вы толкуете, уважаемый Валентин Петрович!

– Черт…

Михаил Петрович с Иваном Фомичом сидели на кухне, выпивали, закусывали и, не шибко досаждая соседям, вели дружественные беседы. При этом Михаил Петрович норовил заехать в ухо Ивану Фомичу, в то время, как тот рассчитывал попасть Михаилу Петровичу в глаз, или на худой конец в челюсть.

Когда кому-нибудь из них удавалось совершить задуманное, они весело крякали и выпивали еще по стопке. А поскольку выпивки было полно, то к концу попойки их лица производили неизгладимое впечатление.

Но речь, собственно, не о них. А о бескрайнем снежном поле, по которому, весело смеясь, играя в догонялки, бегали пушистые зайчики.

Когда какой-нибудь зайчик догонял другого, то радостно бил его серебряным копытцем в рыльце и, заливаясь от смеха, убегал. Теперь водил догнанный зайчишка с выбитыми зубками.

Но речь, конечно, не о зайчиках. А о том, как дед Елизар ловил рыбу дырявым валенком.

Он набивал валенок манной кашей и, привязавши к нему свой атласный пояс, забрасывал валенок в бурную горную реку, протекающую через изумрудные альпийские луга.

И тот час вся речная рыба, учуяв запах каши, устремлялась в валенок. А кому не хватало места, усаживались по верх.

И тогда дед Елизар тянул за пояс, и ловко выбрасывал валенок с богатым уловом на изумрудную траву лугов.

Но вскоре вся рыба в реке кончилась, и дед Елизар отправился рыбачить на море.

А в это самое время, на вершине самой высокой в мире горы, сидел полосатый человек. Глядя с этой умопомрачительной высоты на мир, он качал рогатой головой и, сплевывая звенящими звездами, бормотал себе под луновидный нос:

– Экая белиберда! Подумать только!

Белянский, в полосатых трусах и одном рваном носке, сидя на стуле парил под потолком посреди гостиной. При этом он лузгал семечки, сплевывая шелуху прямо на персидский ковер. И каждый раз, когда на ковре накапливалась приличная горка шелухи, ковер самостоятельно приподнимался над полом, и обтряхивался подобно намокшему псу. И когда он делал это, кот Белянского от испуга распушался и с яростным шипением запрыгивал на люстру.

Когда же ковер успокаивался, кот спрыгивал обратно и начинал мстительно и поспешно метить его углы, видимо считая таким образом образумить это персидское чудо. А закончив, вальяжно укладывался по центру, до следующего возмутительного обтряхивания.

В гостиную с озабоченным видом вошла Мария Павловна. А буквально за мгновение до ее входа Белянский плавно опустился вниз, и успел сделать вид, что увлеченно ищет у кота блох.

– Белянский, вы не видели Белянского?

– Того, который умер или того, который пошел за Белянским, если конечно вы не имеете в виду меня самого?

– Того, который взял у меня в долг деньги, и до сих пор не отдал.

– Ах, этот. Нет, этого Белянского я не видел. Может быть, как раз он и умер?

– Может быть. Это на него похоже…

Мария Павловна с подозрением посмотрела на Белянского, заглянула под ковер и вышла через окно, ловко перепрыгнув подоконник.

Белянский некоторое время рассеяно смотрел ей вслед, и снова воспарил на стуле.

А в десяти тысячах километров от Белянского, попыхивая трубкой и почесывая грязную пятку, полупьяный лесник Белянский, на старенькой дрезине, вез свояку Белянскому, работающему в мебельной артели «Парящие Белянские и сыновья», ворованный лес, который сдавал этому свояку за бутылку водки и сто рублей денег…

Вид Михаила Петровича был страшен: стоящая дыбом и шевелящаяся копна огненно-рыжих волос; налитые кровью глаза, готовые выскочить из орбит; оскал дикого зверя, со стекающей по небритому подбородку слюной; раздувающиеся ноздри, со свистом втягивающие и выпускающие воздух.

А что творилось в голове Михаила Петровича – и вовсе подумать страшно! Казалось, достаточно какой-нибудь пылинке опуститься на Михаила Петровича и в ту же секунду произойдет ядерный взрыв или какой-нибудь природный катаклизм!

– И не надо на меня тут глазами вращать, гражданин и слюной брызгать! Мне ваша посылка совершенно до фени. Я на ней не плясала, и в воде не замачивала. Какое пришло – такое значит и отправили. Так что забирайте и не задерживайте очередь!

Один гражданин никогда не спал. Натурально.

Когда все нормальные граждане мирно почуют в своих кроватях, занимаясь просмотром разнообразных снов, данный гражданин сидит на стуле, как сыч, уставившись в окно на луну, или того хуже – бродит шаркая ногами по помещениям, нарушая посторонними звуками сон нормальных граждан.

Тем же самым он занимался и в дневное время, когда нормальные граждане уже не спят и заняты, к примеру, каким-нибудь общественно-полезным трудом, а этот продолжает бродить или сидеть сычом. То есть, как видите, данный неприятный тип ко всему прочему был еще и тунеядцем.

А больше, собственно, о гражданине писать и нечего, так как все свое бытие он только и делал, что либо сидел, как сыч, либо бесцельно болтался по помещениям, не принося никакой пользы обществу. И то, что он был привидением, согласитесь, не является оправданием его бессмысленному существованию в трудовом обществе.

Олег Сергеевич лежал на диване и, лениво почесывая волосатое пузо, внимательно смотрел на муху, сидящую на потолке.

Муха же, лениво почесывая лапками брюхо, внимательно смотрела на Олега Сергеевича, лежащего под нею на диване.

– Вот – муха, – неспешно вслух думал Олег Сергеевич, – Самое бессмысленное животное. И к тому же – антисанитарное. Жрет черти что, и заразу разносит. Надо бы ее тапком придавить…