Василий Лягоскин - Бей первым, Федя! Ветеринар. Книга первая

Возможно Федор сдал бы на этой улице в цепкие и достаточно вонючие руки российского правосудия свое бренное тело и грешную душу, покинув для этого покореженную кабину ЗИЛа. Увлекшись зрелищем, которое устроил ему невольный преследователь в погонах, который потрясал на ходу руками и изрыгал из широко открытого рта что-то очень нелицеприятное для Федора, Казанцев задел круглым боком цистерны выступавший угол дома. В результате этого дорожно-транспортного происшествия прохожие – если таковые оказались бы в эти минуты на углу Гагарина и Казанцева – смогли бы оценить благосостояние семьи, проживавшей в квартире на первом этаже дома. В той комнате, к углу которой неслабо приложился боком автомобиль.

Самому Казанцеву на такие пустяки отвлекаться было некогда. Он отчаянно вывернул руль – круто вправо – и намертво перегородил неширокую улицу, сбив при этом два фонарных столба и распугав целую стаю бродячих котов.

И что удивительно – ни один из них не попал под колеса описавшего замысловатую траекторию автомобиля, но их предводитель, огромный рыжий одноглазый котяра, не сумел увернуться от ног спрыгнувшего на тротуар Федора.

– Да, парень, сегодня не твой день, – сочувственно подумал ему вслед Казанцев.

О том, что день сегодня не задался и для чемпиона с банкиром, да Пончика с полицейским начальником, он как-то не вспомнил. Зато вспомнил, что совсем рядом – через три дома отсюда – живет его сослуживец, почти приятель. И что приятель этот, воинствующий холостяк Гоша Андреев, сейчас отсутствует в городе по причине очередного отпуска. А еще – что ключ от Гошиной квартиры хитро спрятан за дверцей электросчетчика на лестничной площадке.

Туда, за эти ключом и направился Федор скорым шагом, не провожаемый ничьими взглядами. Лишь истошные вопли теперь уже и безхвостого рыжего кота заставляли его поторопиться. Когда на улице Казанцева появился подполковник полиции Петров, никого, кто мог бы заинтересовать его, рядом с автомобилем не было…

Сказать, что Казанцев сломя голову бросился в убежище, мысль о котором так удачно пришла к нему вместе с жалостью к рыжему коту – значит, сказать неправду. Это вчера Федор забился бы в самый дальний уголок чужой квартиры, и ждал бы – неизвестно чего, или кого. Теперь же какая-то сила заставила его вернуться назад, к ЗИЛУ, перегородившему улицу. Вокруг последнего уже стали собираться люди. С той стороны, куда открывалась дверца, совсем недавно выпустившая на улицу Казанцева, тонкими ручейками стекались жители соседних домов и случайные прохожие, которым досталось сомнительное счастье оказаться в эти минуты на улице, носившей славное имя основателя Сибирска.

Противоположную сторону представлял подполковник Петров. Он завернул сюда с улицы Гагарина и теперь разглядывал злосчастную цистерну. Отделенный ею от медленно копящейся толпы, он уверенно перекрывал негромкий гул последней отборным полицейским матом. Собственно, мат был обычным, народным. Вот кары, которым бравый подполковник попутно обещал подвергнуть водителя, были типично ментовскими. Так объяснила всем собравшимся шустрая бабулька, оказавшаяся на месте катастрофы одной из первых.

Подполковник, как бы не был он занят собственным словоизвержением, комментарии эти расслышал. Теперь его угрозы были направлены не только против Федора. Казанцев, вопреки здравому смыслу вернувшийся к ЗИЛу вместе с первыми любопытными, только поеживался, отчетливо представляя себе картины расплаты, которые так живописно представлял всем Петров в трех метрах от него.

Не такой робкой оказалась старушка. Вцепившись костлявой рукой в застиранную Федину курточку, она не менее зычным, чем подполковничий, голосом вдруг закричала:

– Ты слыхал?! Нет – ты слыхал, чего этот придурок там орет? Ты! – она повернулась к пустой вонючей цистерне, а значит к подполковнику, – говнюк в погонах! Засунь эту палку резиновую себе в задницу – ей там самое место!..

– Ну бабка дает! – невольно восхитился про себя Федор, – чем уж так не угодила тебе сибирская полиция? Попала, наверное, кому-то под горячую руку. Как бы и теперь с тобой чего не вышло…

Казанцев искренне пожалел бедную старушку, предвидя ее безрадостное будущее. Он даже на несколько мгновения забыл о своих перспективах; точнее о полном их отсутствии. Эта причудливая смесь восхищения, жалости и зависти от ее бесстрашия так отчетливо проступила на его лице, что бабулька на время забыла о подполковнике. Она сунулась было к Федору поближе, отпустив ее одежду. Этим Казанцев и воспользовался. Он нырнул в толпу – подальше от взрывоопасной старушки. Толпа между тем уже забыла о самом факте аварии; теперь она ожидала лишь результатов разгоревшейся перепалки.

Из-за машины начало набирать силу пока еще невнятное рычание – это подполковник выпускал из своей груди воздух, набранный для очередного вала брани. Слова как-то застряли меж стиснутых зубов, пока он рассматривал предложение бабульки по поводу применения резиновой дубинки. Хотя на самом деле никакой дубинки у него с собой не было. Так же, как и пистолета, и любого другого оружия. Потрясать табельным оружием и стрелять из него в воздух он никак не мог по уважительной причине – его служебный «Макаров» мирно дремал в личном сейфе начальника Центрального райотдела полиции, кем, собственно, и являлся подполковник Петров.

Бесстрашная бабулька видимо даже представить себе не могла, что подполковник полиции так храбро разгуливает по улицам города без пистолета.

– А пистолет, пистолет… Знаешь, куда себе засунь?!.

Подполковник решил не искушать судьбу. Бабка могла подобрать такой адрес для табельного оружия, что сердце Петрова, и так уже бившееся с утроенной скоростью, могло не выдержать подобного оскорбления. С еще более грозным рыком он ухватился за дверцу ЗИЛа, намереваясь через кабину пробраться к толпе, к обидчице.

И никто ведь не подсказал ему, что на этой самой кабине лежит оголенный провод, второй конец которого крепился к уцелевшему столбу. Наверное потому, что столб этот стоял по одну стороны вонючей баррикады вместе с подполковником, и видеть угрозы никто, кроме Петрова не мог. А подполковнику не было дела до каких-то там проводов. Он жаждал встречи с водителем ЗИЛа, со старушкой, но никак не с фонарным столбом и его проводами. До тех пор, пока не схватился за ручку кабины, передавшей ему за тысячи километров привет от господина Чубайса. Это он сам так успел подумать в краткое мгновение, прежде чем потерял сознание – хотя к энергетике господин с примечательной рыжей прической не имел никакого отношения уже много лет. А потом подполковник не ждал уже никаких встреч и приветов. Только икнул громко и отлетел на тротуар, где и остался ждать прибытия завывавших уже совсем неподалеку полицейских машин. В бессознательном состоянии.