Олег Скрынник - Начистоту. Пародии и подражания

Сияние в висках,
Моргание в затылке.
Чесночный аромат.
Ковёрная страда.
На многих языках
У джина из бутылки
Пустеет банкомат
И нарастает страх.
Иду по черепкам.
Луна под лавкой лает.
Загнулся над трубой
Объемлющий миазм.
И чую: из меня
Зловеще выползает
Чего-то – не пойму! —
То ль шиза, то ль маразм.

Готовим для любимого прикол:
Его мы одиночеством стращаем.
А между тем процесс уже пошёл,
Но мы его совсем не замечаем.

Пока мы так готовили его,
Совсем контроль утратив над процессом,
Подружка —
Чудо! —
Милого того
Женила на себе.

С её-то весом!

Одинокий, пустой,
но восторженный вечер
Переломною нитью в девичьей судьбе.
Сладко плещутся в чашке
последние встречи
И бурлит в унитазе печаль по тебе.
Помню губы твои
вкуса горького перца,
Руки вкуса чего-то – не знаю сама.
Нам чуть-чуть не хватило:
тебе грамма сердца,
Ну, а мне как всегда – пяти капель ума.
Мне себя бы разбавить тобою – и ладно.
Не была б такой горькой планида моя.
Где ж ты бродишь сейчас,
мой дружок ненаглядный?
По тебе мы истикались – время и я.

Такую дуру поищи!
Упрёка слов не говорила
И тридцать лет тебе борщи,
Как Дунька барская, варила.

Сдувала каждый волосок,
Чтоб ты прилично одевался.
А ты ж за тридцать лет цветок
Мне подарить не догадался!
И так, быстрее летних снов,
Года курьерские летели:
Держал меня ты без цветов,
Тебя я – в пику! – без постели.

И вдруг! – Ты ландышей букет
Сегодня даришь, на ночь глядя…
Но нам с тобой уж столько лет,
Что вряд ли что-нибудь мы сладим.

Меня чуть в краску не вогнал
Один мальчишка смелый:
Свою любовь мне показал!..

Но я не разглядела.

Я шла, через лужи шагая.
Вдруг в «тачке» какой-то козёл
Обрызгал меня, невзирая,
Дал газ и за угол ушёл.

Но я номерок записала
И, лишнего не говоря,
Его в тот же день отыскала.
Разбила стекло, несмотря.

Но он это дело увидел
И, выбежав в дверь, идиот,
Меня очень сильно обидел:
Побил независимо от.

И после той прОклятой встречи
С задирою и подлецом
По городу я каждый вечер
Гуляю с безликим лицом.

Ночь придёт. Стемнеет, в смысле.
Завалюсь я на кровать.
Непричёсанные мысли
Станут вновь одолевать.

Есть хорошая мыслишка:
Почему, вот, одному
Всё даётся с верхом, с лишком,
А другому?..
Не пойму.

Коль министром я б служила, —
Всё на свете бы взяла,
Положила, разделила —
И народу раздала.

Чашки, стулья, вилки, шмотки.
Кур, баранов и быков.
Трактора, машины, лодки…
И, конечно, мужиков.

Сколько ж каждой-то придётся?
Ну-ка? Надо подсчитать…

Тьфу!
Сосед…
Всё не уймётся!
До утра скрипит кровать.

Я, словно кит, плыву среди планктона,
Утюжа волны гладким животом.
Качаюсь наподобие понтона
И всё в себя тяну огромным ртом.

В меня летят бифштексы, кукуруза,
Говядина, свинина, колбаса…
Дрожит в глазах у мамы, как медуза,
Огромная горючая слеза.

Она кричит:
– Остановись, Марина!
Ах, дочка. Разве можно столько жрать!
Давай скорей уйдём из магазина.
Подумай:
Ведь тебе ж ещё рожать.

Небо серое мается в коме
За слепым сеновальным оконцем.
Я, усталый, лежу на соломе,
Освещённый чахоточным солнцем.

Следом тучка – с гангреною вроде —
С почерневшим плывёт эпителием…

Сколько хворей у них там, в природе!
Но лишь я один маюсь похмельем.

Мы на перине ёрзаем с тобой,
Изображая знойных и любимых.
Вдруг поплыла перина…
– Эй, постой!
Куда ж ты?
– Да от мыслей ваших мнимых.

Весь мир от нашей нежности плывёт.
В тот мир широкий распахну-ка дверь я!
Летит…
Летит перина-самолёт,
По всей земле распространяя перья.

За стайкою летающих коров
Вилась прикольно мишуры соломка…
Потом был день.
Трещание голов.
Депрессия.
Раскаяние…

– Ломка.

Зима уходит, ночь уходит. Боже мой!
За ними ты, как баба снежная,
уходишь.
Не надо было мне любить тебя зимой,
На замороженной,
безлиственной природе.
Где мы лежали,
там зимой расцвёл ковыль.
Его попробовал сегодня мой каурый.
Но: «Замок солнц
переполняет боли гниль!» —
Сказала ты.
И показалась полной дурой.
Над этой фразой долго голову ломал.
Уж кончилась зима.
Весна.
Настало лето. —
Я ж всё гадаю…
Не иначе: подсказал
Её тебе на ушко Пётр Семилетов.