Сергей Филиппов (Серж Фил) - Вологодские кружева. Авантюрно-жизнерадостный роман

Но, вдруг, что-то стало рассеивать этот мой сладкий и долгожданный сон. Это что-то было голосом нашего шкипера:

– … твою мать! Васька, … …уев! А ну, …, прыгай за борт на …, … штопаный!

Резко вскочив на ноги, я увидел, что баржа наша находится совсем рядом с берегом. Потом я увидел шкипера Толика, стоявшего у борта с кувалдой и ломом. А еще я понял, что судно наше стоит, вернее, дрейфует по течению в обратном направлении, а машина молчит, как вор в законе на допросе у следака.

Тем временем Толик бросил лом и кувалду в сторону берега, и они, не долетев метров пяти до суши, благополучно затонули.

– Васька, е… тебя, колотить! Швартуйся … – речь Толяна была сочной и красочной, но, увы, приводить её в подлиннике нельзя, а в переводе это будет скучно и бледно!

Васька, невысокий тощий парнишка лет восемнадцати, прыгнул в воду и, отыскав кувалду и лом, принялся первым колотить по второму. Потом намотал конец троса, брошенный Толиком, на этот своеобразный кнехт.

Из машинного отделения вылез Сашка-моторист, грязный и уставший, и махнул рукой от плеча к колену:

– Приплыли. Откукарекался дизелёк!

Ближе к вечеру мимо нас со скоростью перепившей черепахи прошелестел лопастями «Синоптик», оглашая местность трубным гласом необычайно низкой частоты. За собою он тащил плот метров двадцати в ширину, но зато длиной не меньше полукилометра. Мы часто видели такие плоты здесь, на Сухоне, и всегда испытывали зудящее желание покататься на них. Наконец-то этот долгожданный миг настал!

При помощи лодки, оказавшейся на барже, и Васьки наша поредевшая бригада благополучно перебралась на плот, но поближе к его хвосту, дабы быть подальше от глаз команды «Синоптика».

Мы лежали поверх всех наших шмуток на влажных сучковатых бревнах и, стуча зубами от холода и ёкая пустыми желудочными мешками, наблюдали на чёрном экране небосвода, как Персей мчится на помощь Андромеде, как мерзкий Дракон подкрадывается к добрым Медведицам, как Орёл и Гриф кружат над Лебедем. Ярко горели углы осеннего треугольника – звёзды Альтаир, Денеб и Вега – как огни салюта по ушедшему весёлому лету.

– Интересно, – подал голос Андрюха, – что нам приготовил мой героический тёзка?

– Что бы он ни приготовил, это будет не подарок, – проскрипел Мишка.

– Это точно, – понял я мысль Мишки, – и Таня свалила, и Вовочка. Теперь Литомину, да, в общем-то, и нам тоже, выпендриваться не перед кем!

– Аминь! – констатировал Андрюха, а потом вдруг свирепо заорал, как игуанодон, у которого украли последнее яйцо из последней в его жизни кладки. – А-а-а-а-а-а! Да когда же кончится эта река, и мы приплывём в место, где есть еда, тепло и гостеприимные женские объятия? Ну когда?

И бодрое эхо, пометавшись недолго между берегов, вернулось, обкатав последние слова:

– Никогда! Никогда! Никогда!..

Давным-давно, в годы, настолько далёкие, что их не видно даже с пятой планеты тройной звезды созвездия Кентавра, повстречались семь мужиков из семи городов посреди тайги. Посидели, попили чайку из брусничника, да и порешили построить деревню. И построили. И нарекли её Семигородняя. И стали жить-поживать да детей наживать, поскольку бабы, прознав про расторопных мужиков, набежали со всех краёв – выбирай, кого хошь!

Ползли века, мелькали годы, прогресс оплодотворил науку, и она родила много всяких чудес. Одними из этих чудес стали паровоз и железная дорога. И проложили железную дорогу прямо через Семигороднюю. А коль проложили, то надо по ней возить что-то. А что тут есть, кроме леса? Ни хрена! Значит, лес и надобно возить. А лесу-то много, а народу мало! Как быть? Но прогресс никогда не был импотентом, он выдавал множество детей-идей. Причём, идейки-то все просты и дёшевы, чай мы не европейцы-привереды, чтобы засорять мозги изобретением технических монстров. У нас всё прозаичнее – поэтом можешь ты не быть, но лесорубом быть обязан! Конечно, не все захотели стать лесорубами, но на то он и прогресс, чтобы придумать статью, отменяющую это хотение!

И вот вам результат: Семигородняя – это посёлок с пятитысячным населением, процентов девяносто которого приехали сюда пилить лес без острого желания! А на сём и сказочке конец, потому что, как всё было на самом деле, неизвестно. Не встречались, вероятно, семь мужиков из семи городов. Но в остальном – всё чистая правда!

Вот в это интересное местечко и послал нас, как миссионеров на Гавайи, Литомин.

Посёлок, на две трети состоящий из одноэтажных бараков, вольготно развалился гектарах на ста (а может и больше, кто их измерял?). Почти все улочки были окантованы деревянными тротуарами, потому что посредине их ходить было можно лишь в болотниках, а ездить только на тракторах и другой технике, способной плавать в грязи. Но зато здесь были и клуб, и больница (жаль, Татьяны нет!), и даже столовая, куда мы и завалились первым делом, прихватив в магазине несколько бутылочек винца.

– Порядок, сейчас всё будет! – радостно потирая руки, плюхнулся на стул Андрюха.

Мы сидели в гордом одиночестве в небольшом зале столовки за угловым столиком у окошка, а рядом валялись все наши шмутки.

И правда, через пару минут две нестрашненькие девушки появились с подносами, уставленными тарелками и стаканами. Одна девчонка была высокая и тощая (нет, это я перегнул, она была стройная), а другая – низкая и толстая (чёрт, опять не то, она, конечно же, была пухленькая).

– Вот, Андрюша, все самое свежее, – улыбаясь, поставила поднос на стол высокая.

Мы с Мишкой переглянулись: ого! Андрюша! А тот, по-хозяйски расставляя тарелки, с лёгкой небрежностью бросил:

– Знакомьтесь, это – Люба, – и он кивнул на высокую, – а это – Тося.

Мишка достал из рюкзака бутылку и предложил:

– Ну что, девчонки, может, за знакомство? Кстати, меня зовут Михаил.

Тося, сверкнув глазами, спрятанными за очковые стёкла такой толщины, какие, вероятно, применяются для иллюминаторов батискафов, и произнесла приятным голоском:

– Если только пригубить…

Когда мы пригубили пятую бутылку, я вспомнил, что нам ещё нужно найти жилье:

– Девчонки, а где здесь можно надыбать комнатку недельки на три-четыре?

– Так рядом с нами комната пустует. Мы будем рады таким соседям, – многозначительно улыбаясь, томно проворковала Люба, не отводя взгляда от Андрюхи.

– Правда-правда, – Тося плечиком прижималась к Мишкиному плечищу, – там и печка исправна, и свет есть.

– А кровати? – поинтересовался осовевший слегка Мишка.

– Кровати? – задумалась на мгновенье Тося, видимо, потеряв нить разговора. – А кровати у нас с Любой широкие и мягкие.

Я смотрел на них и думал с завистливым раздражением:

«Вот, гады, не успели осмотреться на новом месте, а уже так ловко устроились! Видно, придётся мне одному спать в комнате с исправной печкой!»