Роман Днепровский - Малиновый пиджакъ. или Культурная контрреволюцiя

Среди прочих на остров частенько приходил и Пётр Иванович, владелец или, по здешней терминологии «папа», полугодовалого щенка-сенбернара по кличке Лорд. Этот Лорд своими манерами и поведением напоминал, скорее, телёнка. Для малыша не существовало понятия «чужой», будь то человек или собака. Он был готов ластиться к каждому, кто попадал в зону его прямой видимости. И, конечно же, «Маленький Лорд» очень скоро стал любимцем всей нашей импровизированной «площадки». Его ласкали не только хозяева других собак, но и сами собаки относились к большому малышу вполне дружелюбно, и даже прощали ему некоторые выходки, за которые другого бы и поучили.

Хозяин Лорда, Пётр Иванович, как оказалось позже, происходил из номенклатурного слоя партийных работников. Был прежде первым секретарём какого-то райкома или горкома где-то в провинции, а незадолго до самоликвидации СССР перебрался в областной центр. Он даже, кажется, успел побыть каким-то депутатом, не помню, российского или областного уровня. Но, глядя на то, как он трепетно относился к своему «Маленькому Лорду», я иной раз ловил себя на мысли: «Ишь ты! Значит, не такой уж закостенелый партийный чинуша наш Пётр Иванович, раз собак любит!» Я однажды так прямо ему и заявил, что вызвало с его стороны весёлый смех, и никаких последствий в наших отношениях не имело.

Как-то Пётр Иванович, вопреки нашей ежевечерней «прогулочной» традиции, не пришёл вместе с Лордом на остров. Не было их на прогулке и на следующий день, а на третий день, возвращаясь с работы, я повстречал Петра Ивановича на улице. Вид у него был просто убитый.

– Что-то вас с Лордом уже два дня не видно, – спрашиваю его, – может, случилось что?

– Роман, беда у нас, у Лорда чумка. Мы не сразу это дело заметили, а теперь врачи говорят, что всё, поздно… Умрёт Лорик. Он второй день лежит, плачет, ничего не ест, рвёт его всё время. В ветеринарку его возил, там говорят, усыплять надо… Прямо, проклятие какое-то: у нас до Лорда Граф был, тоже сенбернар, и тоже до семи месяцев прожил, а потом от чумки умер. А до него Барон, и тоже пять месяцев всего прожил…

– Так вы что?! – недоумеваю я, – не успели одну собаку угробить, уже вторую в квартиру тащите? Сдурели?! – меня просто взорвало на этих словах, – не знаете, что ли, что если животное от чумки умерло, то потом, год, как минимум, другую собаку в квартиру брать нельзя?! Вы хоть кварцевали квартиру-то после смерти своих… прежних аристократов?

Молчит Пётр Иванович, и видно по нему, что никакой обработки он не делал, и вообще ботаник он, а не собаковод. Хоть и номенклатурный работник… И жалко его, взрослого дурака, и по шее ему бы дал, честное слово!… А ещё больше жалко маленького Лорда, который по дурости своего хозяина теперь умрёт. Впрочем, может быть, ещё и не умрёт? Спрашиваю Петра Ивановича:

– Судороги у него уже начались?

– Нет, – говорит, – не начались.

Видно, что знает дядька: судороги при чумке это уже верный конец.

– А водкой, – спрашиваю, – его поил? Серу горючую давал? Витамины, глюкозу, циклоферон, церукал колол? – от раздражения я уже с ним на «ты» перешёл.

– Нет, – говорит, – а что, надо?

– Конечно, надо! – уже ору на него, – беги домой, дядя, по пути возьми в магазине водки, хорошей, не дряни какой-нибудь! Выпоишь Лорду, примерно, полстакана, если пить не будет, разведи кипячёной водой до стакана, но лучше чистой влей! Потом позвонишь мне, я продиктую, какие лекарства надо брать, схему уколов расскажу! Ну?

Пётр Иванович не заставил себя ждать. В глазах у дядьки надежда загорелась, теперь он хоть знает, что делать нужно, быстренько простившись, побежал. Через час звонит, говорит, что выпоил Лорду полстакана чистой водки, я ему названия лекарств стал диктовать, какие дозы инъекций должны быть, объясняю, сколько раз в день колоть, куда колоть, как… Он мне потом ещё раза три или четыре звонил, докладывал о здоровье «пациента». Пошёл Лорд на поправку!

Целый месяц они с Лордом на нашей «площадке» не появлялись, до самого лета. А как лето наступило, наши собаки вместе с моей матушкой на дачу переселились, и до самой осени я на «площадке» нашей бывать перестал.

Закончился сентябрь. Вернулась в город мама с целой батареей банок варенья, компотов, солений и прочих маринадов. Приехала с ней и наша свора. И опять мы стали каждый вечер совершать наш ежевечерний моцион на Конном острове. И в первый же день нас атаковал заметно подросший Лорд, живее всех живых, и даже слишком! На радостях с ног меня сбил и доберманиху Соню опрокинул.

– Роман! – ещё издали закричал Пётр Иванович, – ужо тебе, аспид! Что мне теперь делать прикажешь? Из-за тебя это всё, из-за тебя! – и кулаком мне грозит, а сам смеётся.

– Что не так, – говорю, – что опять случилось? Лорд, я смотрю, вполне себе жив-здоров, чем вы, сударь мой, недовольны?

– Да насоветовал ты мне лечение, – кричит «лордов папа», – из-за тебя теперь Лорд пьяницей стал!

У меня ступор. Ничего не понимаю. Ничего. Лорд пьяницей стал?! Из-за меня?!

– А кто мне его велел водкой лечить? Я его и лечил, и он, как видишь, жив и радуется! Но ведь он теперь каждый день требует свои полстакана! Я домой прихожу, он меня встречает, хватает за полу пиджака и к бару тащит. И, пока не налью ему сто грамм, не отпускает! Пробовал его обманывать – налью стакан, он меня отпустит. Я стакан убираю – а он рычит, и башкой своей телячьей меня бодает: дай, мол, выпить! Потом ходит полдня косой, углы сшибает по квартире, кайф ловит. Скоро огурец с селёдкой потребует…

– Погоди, – говорю, уже начиная догадываться, в чём дело, – скажи мне честно, дядя: ты его тогда, когда я тебе сказал, напоил водкой, а потом ещё поил что ли?

– Ну да, я его и на следующий день водкой поил, и потом ещё. Весь курс лечения: инъекции, витамины, церукал, камфара, циклоферон, ну, и водка. Все три недели.

– П****ц, – против воли вырывается у меня, – дядя Петя, ты просто идиот. У меня спросить мог? ВОДКУ ПРИ ЧУМКЕ СОБАКЕ ДАЮТ, КАК ЕДИНОВРЕМЕННОЕ ОБЕЗЗАРАЖИВАЮЩЕЕ СРЕДСТВО. Знаешь такое слово: «Е-ДИ-НО-ВРЕ-МЕН-НО-Е»? А ты, стало быть, каждый день?…

– Ну да… Я же думал, что это, ну, типа «наркомовские сто грамм» собаке, как в войну солдатам… я ж не знал… Я же думал, что это для поддержания морального духа…

– Знаешь что, Пётр Иванович, – на этом месте живущий во мне собачник уступил место живущему во мне же закоренелому антисоветчику, – вот гляжу я на тебя, и начинаю понимать, как это в 1991 году ваш «союз нерушимый» удалось опрокинуть с пол-пинка. Я другого понять не могу: как это вы умудрялись им столько времени управлять? Вам ведь не то, что судьбу страны – вам, коммунистам, даже судьбу щенка доверить нельзя!

Знаете, что он мне на это ответил? Он ничего не ответил. Он обиделся.